Мечтать не вредно - Ирина Владимировна Бессонова

привычным движением выдвинула ящик стола и тёмный переплёт с затёртой надписью «Энциклопедия взаимосвязи вещей в природе» перекочевал на своё обычное место.

Что-то негромко звякнуло на полке, где стояли пухлые папки, раздувшиеся от количества набитых в них бумаг и покорно выстроившиеся в том порядке, который был кем-то установлен и указан аккуратно выведенной латинской цифрой на корешке каждой из них. Помимо номера, некоторые папки имели названия: «Срочное», «Бытовое», «Обслуживание населения» и что-то ещё в этом же роде –, по которым об их объёмистом и солидном содержимом практически ничего невозможно было сказать.

– Доставка выполнена, – коротко информировала Светлана, заглянув в ту из них, на которой имелась надпись «Курьер».

* * *

Бытовая техника – вот что занимало с утра до вечера инженера по образованию Белякова Максима Вячеславовича и служило для него предметом постоянного расстройства и перенапряжения. Причём сама техника была в этом совершенно неповинна. Она отличалась высоким качеством и производилась по новейшим технологиям где-то за границей. Претензий к ней никто не имел. Но зато необъяснимым образом масса претензий изо дня в день обрушивалась на голову Максима Вячеславовича, который никакой ответственности ни за разработку, ни за изготовление продукции не нёс, а занимался только весьма скромной задачей её реализации и сбыта. Как ни странно, именно реклама и продвижение конкурентоспособного товара среди наводнивших рынок халтурных и бесполезных вещей вызывали наибольшее недовольство потребителя. Не имея возможности объяснить людям всю нелепость подобной ситуации, Максим Вячеславович, или попросту Макс, вынужден был разрываться между глупыми телефонными звонками, назойливой корреспонденцией, абсурдными вкусами клиентов, нелицеприятными разговорами с начальством и своим собственным неотвязным желанием отправить всех к чёртовой матери. Самым сложным было то, что в последнее время это желание обострилось до крайности, и Максу стоило большого труда заглушить его и попробовать спрятать от других и от самого себя. Хотя со стороны это выглядело, наверное, смешно, как наспех засунутая в карман бомба. Оставалось надеяться, что опасная штука не взорвётся в самый неподходящий момент, и удивляться тому, как она вообще попала к нему в руки.

Кое-какие соображения на этот счёт, конечно же, были. Но назвать точное время, место или обстоятельства, при которых совершилась преступная (или скорее всё-таки роковая?) ошибка, не замеченная и не исправленная своевременно, Макс никак не мог. И это мучило его. Он начинал с самого начала, вспоминал своё детство, сложное и довольно скромное, пожалуй, даже бедное. Без современной техники (чёрт бы её побрал совсем!), без дорогой мебели и даже без тех продуктов, которыми завалены сейчас полки любой мелкой лавочки или магазина. Приходилось экономить, отказываться от многих не просто красивых, но и необходимых вещей, смотреть с завистью на тех, кому чудом доставалось что-то редкое, лучше всего не наше, а заграничное. Но так жили все его знакомые, и это воспринималось почему-то как должное. Потом студенческие годы. Те же стеснённые обстоятельства. Хотя магазины уже пополнились и запестрели нынешними вызывающе-порочными цветами и красками, в кармане по-прежнему было пусто. Но он знал, что это продлится недолго. К тому же у него были свои цели: выучиться, добиться чего-то в жизни. И ради этого он готов был терпеть и отсутствие денег, и неудобства общежитского быта, и даже разлад в семье, где родители, и так не очень хорошо понимавшие друг друга, после того как он стал достаточно «самостоятельным» и «взрослым», решили окончательно расстаться и разъехаться по разным городам.

Теперь всё это было уже далеко позади. Жизнь изменилась, приобрела какие-то сложившиеся формы, стала удобнее, наряднее и проще. Она открывала столько возможностей, недоступных в детстве и юности, что достаточно было лишь протянуть руку и… Мысли Макса сбивались всякий раз, как только он доходил в своих рассуждениях до этого места. Здесь наступал непонятный ему провал, и ответить на вопрос: «А что же дальше?» он не мог, даже чутко прислушиваясь к самому себе. Не мог, а может быть, и не хотел. Где-то в глубине души у него возникало лишь смутное подозрение, что огромной радости всё, что он может сейчас взять у жизни, ему уже не принесёт. Той настоящей радости, большой и чистой, заполняющей тебя с головы до ног, безраздельно, от которой горят глаза, бешено стучит в висках собственное сердце и хочется петь, прыгать до потолка или смеяться во весь голос. Почему он умел так радоваться в детстве? Почему разучился делать это сейчас? Тогда самого ничтожного повода хватало, чтобы привести его в безудержный восторг, временами даже пугающий родителей или вызывающий их недоумение.

Может быть, как раз потому, что причин для радости в те скудные годы было не так уж много, и, хотя они были крохотными, их сложно было упустить из виду: они бросались в глаза как яркие крапинки на папином галстуке – единственной нарядной вещи, которую тот иногда позволял себе. А сейчас всё вокруг стало расцветать так буйно и торопливо, словно климат изменился, и в их умеренную среднюю полосу вдруг нахлынула субтропическая жара, принеся с собой новые краски и ароматы. От этой жары голова пошла кругом, всех как-то разморило, довело до состояния вялости и апатии. Макс чувствовал это по себе. Он перестал замечать многие вещи, которые раньше казались ему интересными и необычными. А тому, что видел, он уже не уделял никакого внимания: слишком обыденной стала яркая палитра, она уже не привлекала, а раздражала глаз. А может быть, дело было совсем в другом, и блеск, превратившийся со временем в мишуру, не так уж сильно виноват в случившемся? Вдруг он сам небрежно обошёлся с чем-то важным, что имел ребёнком, а потом просто-напросто бездарно растратил или растерял? Но тогда что это было? Какая способность или талант, недоступные ему теперь?

– Молодой человек, кажется, это ваше, – крупный бритоголовый мужчина с лицом гангстера и мощным телосложением подошёл к Максу вплотную и попытался всунуть ему небольшой конверт.

Макс машинально отдёрнул руку и отступил назад, хотя сделать это в толпе, облепившей одно-единственное окошечко кассы, работающее сейчас в зале вокзала, было не так уж просто. Стоящие рядом с недовольством посмотрели на них, но тем не менее чуть посторонились, видимо, тоже заметив в бритоголовом какую-то скрытую угрозу.

– Вот аферисты! – бросила старушка с подкрашенными губами и замысловатой причёской из жидких седых волос. – Никого не боятся. Шантажировают уже на улице среди бела дня.

– А лицо-то какое! – поддакнул стоящий рядом с Максом мужчина в очках. – С таким лучше не связываться. Наверняка, деньги в конверте или какая-нибудь другая провокация.

– Позовите-ка лучше охрану,