Сыщик Бреннер - Игорь Шенгальц

Я слушал князя и понимал, что живым мне из этой истории выбраться будет очень сложно. Свидетелей такого рода предпочитали никогда в дальнейшем не встречать. А что может быть проще, чем мешок на голову да тяжелый камень, привязанный к ногам, – и на дно. Какая там тихая могилка – это я размечтался, никогда меня не найдут. Был человек – и нет человека.

При этом я нисколько не сомневался, что князь воспринимает всю эту историю совершенно неадекватно и однобоко, а вся его хваленая справедливость попросту испарилась, когда речь зашла о его сыне, но никто, в том числе и я, не осмелится ему об этом сообщить. Костас, помимо всего прочего, один из потенциальных наследников империи, поэтому дело приобретало характер государственной важности. Ведь тот или та, кого носит в своем чреве неугодная князю девица, тоже станет престолонаследником, коли все же умудрится родиться. Даже если ребенка никогда не признает его отец. История знает примеры, когда бастарды обскакивали всех в смертельно опасной гонке за главный приз, ценнее которого в мире ничего не было и нет, – власть.

– Ваша задача, господин Бреннер, проста и одновременно с тем сложна и деликатна. Вы должны встретиться с этой девушкой, поговорить с ней и убедить ее отступиться. Она должна понять, что не достойна носить этого ребенка. К счастью, срок еще не столь велик, а абортариев в городе хватает. Вы ведь знаете, что либералы вновь протолкнули закон о праве каждой женщины самой решать, оставлять ли случайно зачатое дитя или избавляться от него. К счастью, в данном случае это нам только на пользу. А если ее не устраивает Фридрихсград – что ж, пусть выбирает любой другой город и любую клинику, я все оплачу. Главное – убедите ее, что оставлять этого ребенка ни в коем случае нельзя. Подкупите ее, можете спокойно оперировать любыми пятизначными числами, за деньгами дело не станет – спокойствие дороже! Если же вздумает упираться, припугните! Я даю вам самые широкие полномочия. Естественно, все это неофициально, но, в случае чего, я за вас вступлюсь лично – мое слово тому порукой. Пока же полиция трогать вас не будет – я уже обо всем переговорил с шефом Мартыновым. Сделайте все возможное, чтобы выполнить это поручение. И тогда, поверьте, ваша карьера сложится в нашем городе весьма удачно.

Метод кнута и пряника. Князь понимает, что держит меня в руках, но все же стимулирует обещаниями, сознавая, что одно дело работать за страх, а совсем другое – за совесть. Шеф полиции барон-капитан Мартынов сделает все, о чем попросит его великий князь. Если тот сказал на время оставить меня в покое – оставят, но в любой момент, если ситуация переменится, кинут в клетку. Уж мне ли не знать методы наших полицейских? Именно из-за несгибаемости системы я и не пошел служить в их ряды, хотя мне в свое время это предлагали.

За два столетия смесь всегдашнего российского разгильдяйства и дойчевой любви к порядку породила нечто особенное. Две столь разные системы срослись в новой империи вместе, но, к сожалению, немного не теми краями. Русское чинопочитание и стяжательство, дополненные дойчевой исполнительностью и неукоснительной верой в начальство, создали несокрушимую бюрократическую машину, противостоять которой не мог никто, даже император, но в то же время так и не решили внутренних проблем в империи. Взяточничество никуда не исчезло, более того, не искушенные прежде большими деньгами дойчи быстро освоились с реалиями и поставили дело на присущую им четкую основу. И никакие указы и самые строгие меры, предпринимаемые кайзер-императором, пока не смогли побороть эту чуму. Платон Александрович от брата не отставал и многих фридрихсградских чиновников отправил на каторгу, но на их место приходили другие такие же – жадные до денег, бесстрашные до безумия, и все начиналось заново.

К счастью, другие черты этих двух народов оказались куда более важными для империи. И те и другие обладали той особой отвагой, которая во все века брала города. Вдобавок русы несли в себе некую внутреннюю правду и веру в обязательную справедливость уже на этом свете, а дойчи вскоре подхватили эту веру и постарались придать ей прочную материальную основу. За два столетия родилась и выросла новая нация, не потерявшая своей изначальной дуальности – русы никогда не поглощали народы, а интегрировали их, а дойчи слишком ценили свои корни, чтобы позабыть собственную историю и происхождение.

– Вот вам на текущие расходы. Если потребуется еще, только скажите…

Князь протянул мне плотную пачку купюр. Щедро. Я спрятал деньги во внутренний карман пиджака и поднялся со стула, понимая, что аудиенция окончена.

– По всем вопросам можете контактировать с моими людьми. Риттер Жуков и риттер Вульф. Вы с ними уже знакомы, это они доставили вас ко мне. У них же получите все данные по этой актрисе и все прочее, что вам может потребоваться в работе. Бреннер, сделайте все возможное, чтобы решить проблему! От вас зависит честь моей семьи, более того – честное имя кайзер-императора! Я в вас верю!..

Беспалый громила оказался Жуковым, а второй, со шрамом, – Вульфом. Револьвер и нож мне вернули, а также вручили не слишком толстую папку с материалами на зарвавшуюся в своих амбициях актрису. В дополнение мне выдали специальную бумагу, подписанную лично великим князем и способную открыть двери любого дома, да что там – с такой всеразрешающей бумагой я мог при необходимости поднять полк в штыки – крайне ценная штука! Жаль, нельзя оставить ее себе навсегда…

Памятуя об обещании генерал-губернатора, я потребовал себе на время выполнения задания личный мехваген, да не абы какой, а тот самый, с ветерком доставивший меня час назад на аудиенцию. Жуков с Вульфом переглянулись. Видно было, что я им не нравлюсь, более того, кажусь ничуть не менее наглым типом, чем пресловутая актрисулька, и вообще, они не понимают, отчего столь деликатное внутреннее дело доверено мне, а не им. Уж эти-то громилы решили бы его в два счета, можно быть уверенным. Именно поэтому я предположил, что князь все же хотел разобраться с актрисой мирно. Методы Жукова и Вульфа не предвещали врагам Платона Александровича ничего хорошего.

Выбора у риттеров не было, поэтому уже через четверть часа я выехал из ворот усадьбы на мехвагене компании «Моторы Отто и сына» – мечте любого человека, разбирающегося в современной технике.

Мехваген слушался каждого моего движения: не машина – сказка. Я летел по дороге, провожаемый завистливыми взглядами мужчин и восторженными – женщин. Надо бы прокатить сестренок на этом чуде технике. Они будут довольны. Но сначала – дело.

Я уже успел просмотреть скудное досье на актрису, собранное подчиненными великого князя. То ли они совершенно не умели работать, то ли девушка и вправду ни в чем подозрительном замешана не была, а вся история с беременностью и безмерными требованиями – сплошное недоразумение. Вот в этом мне и стоило разобраться, и я надеялся, что управлюсь с делом быстро.

Итак, Арабелла Германовна Лямур – Белла, как ее все называли, действующая прима оперетты театра «Фантазия». Лямур – это псевдоним, настоящая ее фамилия была куда проще – Белкина. Ее родители – небогатые люди, хоть и дворянского сословия. Угораздило же их, не скопив достойного приданого, назвать дочь романтическим именем Арабелла, тем самым заставив девочку считать себя особенной. Совершенно неудивительно, что, достигнув совершеннолетия, Белла решила не прозябать в провинции, перебралась в Фридрихсград, где и выбрала актерскую стезю. Быстро окончив театральные курсы, она удачно попала в качестве актрисы вторых ролей в «Фантазию», но уже через год получила свою первую главную роль, а еще через некоторое время стала и примой театра. Видно, характер у Арабеллы оказался железным. Домашний адрес прилагался. Белла снимала квартирку – небольшую, зато в центре города, а цены там были не каждому по карману.