Орел или решка? - Джеймс Бейли

когда ты захочешь поговорить об этом или не говорить об этом, – улыбается Джесси.

– Спасибо и извини, что проиграли сегодня вечером.

– Мы были близки к победе. Выиграем в следующий раз.

Водитель пассивно-агрессивно кашляет и пытается закрыть двери, так что я торопливо машу на прощание и сажусь в автобус, идущий обратно в никуда.

Глава 4

Еще нет и девяти утра, а я уже семнадцать раз подбросил монетку.

Орел. Вставай, хватит валяться в кровати. Уфф.

Решка. Душ вместо ванны.

Решка. Джинсы лучше, чем брюки.

Решка. Хлопья побеждают кашу.

Орел. Апельсиновый сок, а не яблочный.

Я быстро втянулся в это, но до сих пор не привык к тому, что пришлось вернуться домой и жить с родителями.

– Если ты просто подбрасываешь монетку вместо того, чтобы ее потратить, я ее у тебя заберу, – шутливо замечает папа за завтраком, открывая газету.

Все безделушки уже вернулись обратно в магазин после вечеринки, и теперь наш дом выглядит привычно, если не считать совершенно нового дивана с пятнами от сливочного сыра.

– Ты можешь спросить монету, выиграет ли «Сити» сегодня вечером? – интересуется папа, выглядывая из-за страниц спортивных новостей.

– Это же не волшебная монета, пап. Она не предсказывает будущее.

Я безнадежно пролистываю на телефоне бесконечные объявления о работе. Ни одно из них мне не подходит. Похоже, чтобы занять самую простую должность, надо пройти не меньше семи собеседований. Работа для начинающих требует, чтобы у кандидата был минимум пятилетний опыт в этой области. А все, что кажется интересным, оказывается неоплачиваемой стажировкой.

– Никто из вас мне не помогает, – вздыхает мама и тычет пальцем в айпад, пытаясь зайти в продуктовый интернет-магазин. – Хотя бы скажите, что вы хотите на ужин на этой неделе…

В первые дни после возвращения домой меня угощали ростбифом на обед и стейком на ужин. Теперь мы три вечера подряд едим печеные бобы: то ли это папа экономит на продуктах, то ли они уже просто хотят от меня избавиться.

Прежде чем успеваю ответить, меня отвлекает вибрирующий телефон. Опускаю взгляд и вижу сообщение от Джейд. Никаких извинений и «милый, вернись» – вместо этого мы решаем, как быть с Джереми. Все говорят, что собака не лучший подарок на Рождество, но никто никогда не предупреждает вас о кроликах. Нет ни наклеек на бампер, ни призывов на телевидении. Политики возврата в течение двадцати восьми дней для них не существует. Я планировал начать этот год со своей невестой и нашей новой, очень современной семьей, но вместо этого участвую в споре об опеке над домашним кроликом.

– Что там пишет Джейд? – мама наклоняется, глядя поверх айпада.

Переезд домой означает не только печеные бобы на ужин, но и потерю личного пространства. Мама читает мои сообщения, а папа думает, что работает в Королевском почтовом сортировочном бюро: перлюстрирует всю мою почту, прежде чем передать мне. Банковские выписки тщательно изучаются, личные письма читаются, а приглашения на мероприятия прикрепляются к календарю.

– Она хочет, чтобы я забрал Джереми, – отвечаю я. Какой смысл скрывать? – Очевидно, у Джорджа аллергия на кроликов.

Мое сердце словно ножом пронзает каждый раз, когда она упоминает его имя.

Мама откладывает айпад, а папа закрывает газету. Он заговорил первым:

– Если кролик будет жить у нас, тебе придется платить за его содержание. И присматривать за ним. Я не собираюсь за ним убирать.

– Да, само собой. Я обо всем позабочусь.

Моим единственным домашним животным в детстве была золотая рыбка, которая таинственно умерла после того, как местный магазин повысил цены на корм для рыб. Я не утверждаю, что папа ее убил, но теперь ее преждевременная смерть кажется мне немного подозрительной.

– Как ты относишься к тому, что она упомянула… Джорджа? – мама произносит его имя одними губами.

Я немедленно начинаю воображать смерть Джорджа и продумываю его убийство в мельчайших деталях.

– Не знаю. Я и не подозревал, что у них уже все настолько серьезно, – отвечаю я.

Больше всего меня беспокоит вопрос: что у него есть такого, чего нет у меня? Конечно, он богат и красив, а я сейчас безработный и живу с родителями, но все же…

– Могу устроить тебе встречу с Грэмом, если хочешь. Тебе полезно будет с кем-нибудь поговорить.

Как раз в тот момент, когда я думаю, что хуже уже быть не может, мама предлагает оплатить мой поход к ее психотерапевту. Тому самому, который говорит, что ее проблемы восходят к семнадцатому веку. В последний раз она водила меня к одной из своих целительниц, когда у меня был стресс во время школьных экзаменов, и та убедила, что мне поможет иглоукалывание. Вот только я попал не к настоящему китайскому терапевту, а к Сью Ли из деревни, которая училась акупунктуре в интернете.

– Нет, спасибо. Я не хочу встречаться с Грэмом.

– Хорошо, тогда почему бы нам не посмотреть твой гороскоп на сегодня? – мама выхватывает у папы одно из газетных приложений.

– Мам, прекрати. Я не хочу идти к психотерапевту. И читать гороскоп тоже не хочу. Пожалуйста…

Папа, неспособный обсуждать чувства, отрывается от газеты.

– Без нее тебе будет лучше, сынок, – говорит он, тщательно пережевывая тост с мармеладом.

Я киваю в ответ, не зная, что сказать.

– Значит, мы берем Джереми к себе? – спрашивает мама, когда папа возвращается к чтению спортивных новостей.

– Посмотрим, что решит монета.

Сегодня я подбрасываю ее уже восемнадцатый раз.

– Как там? Орел – это всегда «да», решка – «нет»? – спрашивает мама, ожидая результата.

– Да, и это орел. Похоже, у нас появился новый член семьи. – Я показываю ей монету на ладони.

Папа стонет то ли из-за Джереми, то ли из-за футбольных новостей.

– Хочешь, я подвезу тебя за ним? – предлагает мама.

– Нет, со мной все будет в порядке, спасибо, – говорю я вставая. – И да, насчет ужина: что угодно, только не печеные бобы, пожалуйста…

* * *

Я сажусь в автобус, идущий в город, и включаю музыку, чтобы скоротать время по дороге. Только выйдя из автобуса, понимаю, что наушники были неправильно подключены к телефону, – таким образом, все пассажиры вместе со мной слушали на повторе Unbreak My Heart[13].

Почему никто ничего не сказал?

Наконец я вхожу в современный многоквартирный дом, который возвышается над остальными строениями Бристоля. Он приобрел скандальную известность, когда жена Тони Блэра купила здесь пару квартир в качестве инвестиций.

Джейд сказала, что ее не будет, поэтому я жму кнопку на домофоне, чтобы пройти через главный вход и подняться на лифте. Доехав до верхнего этажа, я вспомнил, как она впервые пригласила