Патриарх Гермоген - Дмитрий Володихин

Святой Варсонофий создал в Казани Спасо-Преображенский монастырь. Впоследствии обитель сделалась «столицей» казанского иночества. Варсонофия почитали как личность с великими духовными заслугами.

Гермоген сообщает, что видел в этой обители тела святых Гурия и Варсонофия, но не говорит, что видел их самих при жизни. Иными словами, ему вряд ли можно приписать знакомство и со святым Варсонофием. Скончался Варсонофий 11 апреля 1576 года. Его погребал в Спасо-Преображенском монастыре архиепископ Казанский Тихон. Гермоген, видимо, не присутствовал на погребальных богослужениях — о себе он не говорит ни слова, ни о каком «осязании» на сей раз и речи нет.

Рисуя образ этого святого, Гермоген обращает внимание на те способности Варсонофия, которые ему самому показались первостепенно важными. Со слов Гермогена, святой Варсонофий, зная «сарацынскую грамоту и нечестивое учение Магомета и умея говорить на многих языках… мог состязаться с неверными, обличать и опровергать их, к крещению приводить и наставлять».

В 1589 году сам государь Федор Иванович беседовал с Гермогеном. Царь сказал: «Хочу исполнить то, чего не доставало». По царскому повелению 14 апреля 1594 года в казанской Спасо-Преображенской обители заложен был каменный Богородичный храм с приделами во имя Успения Пречистой и святого Александра Невского. Храм освятили 27 октября 1594 года (ошибочная дата в некоторых публикациях — 1595 год). «Святыми местными иконами, книгами, ризами и прочими церковными потребными вещами повелел снабдить [сию церковь] государь». Саму чудотворную икону «предивно украсил» золотой ризой с драгоценными камнями и жемчугом Деменша Иванович Черемисинов. Хлеб, деньги и всё потребное для шестидесяти четырех инокинь выдали из царской казны.

Осенью 1595 года при строительстве нового каменного храма работники копали рвы и сняли каменные надгробия над могилами Гурия и Варсонофия. Когда дошли до гробов, на место прибыл Гермоген с «освященным собором». Он обрел мощи обоих святых нетленными, притом мощи святого Гурия — плавающими в благоуханном мире. Только тогда Гермоген прикоснулся к мощам «казанских чудотворцев»[16].

Он известил о том царя Федора Ивановича и патриарха Иова письмом. Царь велел построить особую церковь «с южной стороны алтаря большой церкви» и положить там мощи святых отцов.

Гермогену приписывали ученичество то у святого Германа (бывшего под духовным водительством Гурия), то у святого Варсонофия, когда тот уже пребывал на покое. Это один из самых спорных и самых темных вопросов во всей биографии Гермогена.

Святой Варсонофий, как уже говорилось, является первым настоятелем Спасо-Преображенского монастыря в Казанском кремле. Для православного иночества Казани эта обитель на протяжении многих лет играла роль главного центра. По понятиям того времени, Спасо-Преображенский монастырь — «честнейшая» из казанских обителей. На несколько лет святой Варсонофий оставил монастырь, дабы занять Тверскую епископскую кафедру, но в 1571 году вернулся, чтобы окончить век «на покое». Прожив здесь пять лет, Варсонофий тихо ушел из земного бытия.

Мог ли он окормлять Гермогена духовно в 1570-х? Мог ли дать ему богословские знания? Мог ли обогатить опытом аскезы? Теоретически — да. Практически же… что делать посадскому попу-бельцу в монастыре?

П. Рублевский пытается обойти это соображение. По его словам, Гермоген, еще мирянин, в юношеском возрасте находился в Спасо-Преображенском монастыре, где прошел хорошую духовную школу. Тогда святой Варсонофий являлся духовным наставником Гермогена: «Руководствуясь его (Варсонофия. — Д. В.) примером и наставлениями, он скоро показал, что не для степени клирика призвал его Господь в эту обитель; почему св. Варсонофий и сказал однажды, чрез духовника своего, прозорливое слово клирику, жившему еще в мире, и это слово впоследствии сбылось. Так говорил сам Гермоген в предисловии к житию св. Гурия и Варсонофия, под клириком, которому сказано прозорливое слово, разумея самого себя». П.Д. Глаголев и протоиерей Николай Агафонов приняли идею Рублевского.

Но аргументы Рублевского внушают скептическое отношение. Во-первых, ни в сочинениях самого Гермогена, ни в каких-либо иных источниках нет ни малейшего намека на ученичество его в стенах Спасо-Преображенской обители — хоть до принятия иерейского сана, хоть после. Во-вторых, да, действительно, Гермоген писал о неком пророчестве, переданном от Варсонофия через духовника некому клирику-мирянину. Но в этом месте житийного повествования о Варсонофий он приводит пример чуда, совершившегося при жизни святого и через него, не называя клирика и подавно нигде не говоря, что Варсонофий предрекал ему, Гермогену, архиерейство.

Если не выходить за пределы твердо известных фактов, то ученичество Гермогена у Варсонофия следует оставить под сомнением.

Гипотеза о том, что святой Герман был наставником Гермогена, имеет больше сторонников. Но свидетельств, коими они прямо подтверждались бы, не существует. На что же ссылаются сторонники этого мнения?

Осторожнее и разумнее всего высказался по этому поводу С. Кедров. Гермоген и жители Свияжска обратились к государю Федору Ивановичу с прошением перенести тело покойного Германа, владыки Казанского, просветителя Казани и учителя самого Гермогена из Москвы в Свияжск. Гермоген в этом деле принял на себя труды «главного ходатая». Прошение было удовлетворено. Впоследствии Гермоген лично присутствовал на погребении Германа в Успенском монастыре Свияжска. «На этом основании предполагают, что Гермоген был учеником Германа…»

Но сам Гермоген рассказал о погребении святителя Германа совершенно иначе: «Преставился сей преподобный архиепископ Герман в царствующем граде Москве, в лето седмь тысящ седмдесять шестаго [1567], ноября в 6 день; пас церковь Божию три лета и месяц восемь; бе же тогда на Москве мор силен; повеле же себе положити в чину святительском, якоже поведают ученицы его, обаче тогда не сподобися святителски погребен быти, не сушу бо тогда митрополиту, ни иному кому обрестися от святитель во граде Москве грех ради наших. Но тако просто погребен бысть архимандритом паствы своея свияжским Иродионом и казанским Иеремием, в чину святителском, якоже повеле, у церкви святаго Николая, яже зовется Мокрый, и лежа тамо, дондеже у благочестиваго государя царя Феодора Иоанновича всея России испросиша мощи его ученицы его и привезоша в монастырь…»

Формально, если бы Гермоген, владыка Казанский, не поддержал прошение братии Свияжского монастыря о перенесении мощей, если бы он воспротивился ему, вряд ли Москва согласилась на это. Но откуда следует, что он оказался «главным ходатаем» по челобитью свияжских иноков? Откуда следует, что он и себя причислил к «ученикам», молившим перенести дорогие для них останки учителя? Гермоген вовсе не называет себя таковым! Откуда появилось предположение, согласно которому «главных учеников» Германа к 1591 году не было в живых? Мы ведь ныне не знаем реестра его учеников, тем более нет возможности выделить среди них «главных» и «второстепенных».

Протоиерей Николай Агафонов — современный сторонник гипотезы об ученичестве Гермогена у Германа. Резоны его понятны: Герман — «книжный» человек, идеальный наставник-богослов. «У такого-то высокообразованного человека Ермоген, имея начальное школьное образование, мог расширить и пополнить свои познания до того уровня, который мы наблюдаем в нем, по его литературным трудам. Под влиянием своего учителя Германа будущий патриарх мог познакомиться с библейской и святоотеческой литературой, памятники которой находились в монастырской библиотеке, довольно богатой для того времени». Подобное преемство само по себе красиво, величественно.