Неоднажды в Америке - Светлана Букина

Думаю, что не открою вам Америку, если скажу, что процент интеллигенции в большинстве развитых стран примерно одинаков. Среди моих американских друзей есть много таких, перед которыми я не чувствую никакого интеллектуального превосходства, скорее наоборот. Докторов наук, играющих Бетховена на домашних концертах в свободное от работы время и коллекционирующих предметы культуры инков, здесь хватает, как и людей, объездивших весь свет и говорящих на куче языков.

Я когда-то читала эссе некой дамы, профессора МГУ, которую пригласили читать лекции на пару семестров в университет New Mexico. Она аж слюной брызгала по поводу своих тёмных соседей, жарящих сосиски на барбекю. Почему бы ей не поехать в Рязань и не пообщаться с первыми попавшимися соседями по дому? Откуда эта странная привычка сравнивать столичную интеллектуальную элиту там с абы кем здесь? Поверьте, местные сливки общества по большей части не снобы и с иммигрантами общаются с удовольствием (напомню, что речь идёт о тех, кто приехал сюда в молодости, здесь учился и для кого английский – второй родной язык). Их просто надо найти. Вы любите французскую культуру? В любом крупном городе есть общество франкофилов; пойдите туда, познакомьтесь с людьми, поговорите с ними и перестаньте ныть, что тут никто не слышал о Бреле и Брассансе. Вы любите классическую музыку? После концертов камерной музыки зачастую устраиваются маленькие фуршеты, где зрители и музыканты общаются, знакомятся, разговаривают. То же самое происходит в хороших джаз-клубах. Я вам больше скажу: публика на подобных фуршетах нередко пересекается с публикой из общества франко/германо/еврофилов или с посетителями театральных премьер и интересных выставок. Пересечётесь пару раз – авось подружитесь. Так что «интеллектуальный» аргумент я не принимаю.

Гораздо более часто приводимая причина – разница менталитетов. Разница, безусловно, присутствует, но нежелание её преодолеть есть интеллектуальная и духовная леность со стороны иммигрантов. Никто не призывает вас дружить с пресловутыми соседями, жарящими сосиски, или с первыми попавшимися сотрудниками на работе. В свой круг общения надо набирать тех, кто вам по-человечески симпатичен и интеллектуально близок. Да, американцы немного другие: иная страна, иная культура, смотрели не те мультики, играли не в той песочнице, в очереди за хлебом не стояли. Так что, всю жизнь вариться в собственном соку по этой причине? Говорить цитатами из «Мастера и Маргариты» или «Белого солнца пустыни» можно со своими русскоязычными друзьями, а с американцами (или с иммигрантами из других стран) будем обсуждать… да что угодно, всё, кроме этого. Детей, политику, культуру, последнюю диету, надоевшую свекровь или тёщу, арабский терроризм, погоду, разницу между американским и европейским театром и проблемы собаководства. Для этого надо чуть-чуть, самою малость вылезти из зоны комфорта, попробовать поймать чужую волну, принять как должное изначальную разницу в восприятии вещей.

На это мне говорят: я тяжело работаю, и когда я встречаюсь с друзьями, я хочу отдыхать, а не объяснять каждый анекдот, выстраивая контекст. Что тут скажешь? Если хочется вечно плыть по течению и расслабляться – пожалуйста. Про себя могу сказать, что затраченные усилия, как правило, воздаются сторицей: я приобретаю новых интересных друзей и знакомых. Тот факт, что они смотрят на мир слегка другими глазами, я воспринимаю как плюс, а не как минус. Со временем на это вообще перестаёшь обращать внимание. Я двуязычна не только с технически-лингвистической точки зрения, я двуязычна интеллектуально и духовно. Могу общаться по-русски с русскими, а могу по-английски с американцами. Чувствую себя как рыба в воде и с теми, и с другими при условии, что это близкие мне по духу и уровню интеллектуального развития люди. Я приехала сюда не ребёнком (мне было почти 20 лет), и всё это потребовало нескольких лет усилий. Но чёрт побери, оно стоило того! Я встретила тут удивительных людей, дружбой с которыми горжусь.

Есть два типа иммигрантов: те, для кого опыт проживания в другой стране добавляет некое измерение в их мироощущение, позволяет быть немного там, немного тут, обогащает восприятие мира, и те, кто навеки остаётся пленником своего прошлого, для кого инородные корни – скорее ограничитель. Иммигрант-плюс и иммигрант-минус. Если человек не научился общаться с теми, кто родился в этой стране, и получать при этом удовольствие, если его знание английского/немецкого/иврита, каким бы хорошим оно ни было, остаётся чисто техническим, а менталитет тех, кто на нём говорит, – абсолютно чужим, то это иммигрант-минус. Мне не надо повторять, что речь идёт о тех, кто иммигрировал в молодости, и что речь не идёт об общении с кем попало, правда?

Забавно: мне легче представить себя на месте свингеров, чем понять дискриминацию потенциальных любовников по принципу «русский – американец». Понятно, что если с человеком не о чем разговаривать, то оставь надежду всяк сюда входящий, но если есть о чём, то какая разница, на каком языке это делать?

Мы поехали смотреть национальный парк Yellowstone. Гейзеры там, уверяли нас, похлеще камчатских. Прилетели вечером, взяли в аренду симпатичную новенькую машину, а на страховку денег пожалели. У нас платиновая кредитная карточка, вроде должна всё покрывать. Пока ехали, стемнело. Шоссе узкое, повороты крутые, а ехали мы слишком быстро: на поворотах фары не успевали высвечивать дорогу впереди. И вдруг – бизон. Вырос как из-под земли, в последний момент. Впрочем, он-то там, может, и давно стоял, это мы его в последний момент увидели. Муж едва успел слегка притормозить, и на тридцати милях (45 км) в час вписался в бизона.

Я открыла глаза и увидела лобовое стекло, разбитое в мельчайшую крошку и держащееся только за счёт внешней плёнки, в двух сантиметрах от своих глаз. Ещё чуть-чуть, и всё это стекло было бы у меня в голове. А так вроде живы-здоровы, только синяки от ремней на теле. Бизон, покачиваясь, ушёл в лес – и не спрашивайте, сама удивляюсь. Машина разбита в лепёшку, вокруг лес и темнота, а мы у чёрта на рогах, довольно далеко от цивилизации. Вышли мы из машины и начали пытаться сообразить, что же делать. По счастью, мимо проезжала машина. Она остановилась, оттуда вышли люди, проверили, живы ли мы, и попросили нас залезть обратно в машину. Там вокруг, оказывается, медведи ходят. Мы сели и начали ждать, а они обещали позвонить в полицию.

Мой муж находился в стрессовом, мягко говоря, состоянии. Ему было явно не по себе. А я почему-то была спокойна. «Да не волнуйся ты, – сказала. И неожиданно для себя добавила: – Мы в Америке». Муж несколько странно на меня посмотрел, но ничего не сказал. Я известная всему миру пофигистка, что с меня взять?

Полиция приехала через пятнадцать минут и тут же вызвала тягач по рации. Нашу развалюху куда-то отогнали, а нас посадили в полицейскую машину и отвезли в ближайший город. Там нас устроили в гостиницу до утра. Утром мы быстренько заполнили пару бумажек, взяли другую машину и поехали обратно в парк. Ещё до отъезда мы позвонили в банк, выдавший кредитную карточку. Всё хорошо, сказали нам, не волнуйтесь, у вас не будет никаких проблем, наша страховка покроет стоимость машины. В итоге мы не потеряли ни времени, ни денег, только спать пришлось в другом месте.