Шопинг в воздушном замке - Дарья Донцова

Сначала глаза наткнулись на книжные полки,забитые «толстыми» журналами, выпущенными еще в советские годы: «Новый мир»,«Иностранная литература», «Октябрь», «Звезда Востока», «Нева». Похоже, в своевремя Ринг выписывал всю периодику. Затем я приметила белый короб под потолком,тянущиеся от него вниз трубу и цепочку с фарфоровой ручкой и лишь потом увиделаогромный унитаз, на котором с полным комфортом мог бы устроиться слон.

Пришлось выйти и повторить путь. Пятая посчету дверь опять оказалась входом в сортир. Собравшись с духом, я вернулась накухню и спросила:

– Моя комната пятая?

– Верно, – подтвердил Исидор.

– Но там уголок задумчивости! – прошептала я.

– Кабинет в другом коридоре, – поразился Сидя.

– Я имею в виду туалет, – уточнила я.

– Да ну? – поразился Мотя. – Пойдемте!

Физик ловко вскочил и побежал, громко считаявслух.

– Раз, два, три... Опля! Ваша светелка.

– Вход был закрыт занавеской, я считала лишьвидимые двери, думала, за драпировкой... – попыталась оправдаться я.

Слова закончились. Чем дольше говорю, тембольшей идиоткой выгляжу. Ну что могут прятать гардины, повешенные вудавообразном коридоре? Книжные полки? Окно?

– Вас устраивает спаленка? – церемонноосведомился Исидор, материализуясь на пороге. – Она маленькая, но уютная.

– Пошли, доиграем, – Мотя потянул приятеля заруку.

– Я загнал тебя в угол, – потер ладошки Сидя.

– Не бывать такому! Смерть римским легионам! –возвестил Мотя, и старики резво ускакали.

Я опустилась в здоровенное вольтеровскоекресло. Ничего себе, маленькая спаленка! Метров двадцать, не меньше. И кроватьей под стать – дубовая, с пятью пуховыми подушками. А еще три здоровенныхгардероба, письменный стол, парочка торшеров, кресло. Одну стену, естественно,занимают полки, забитые пыльными томами, на другой висят занавески,прикрывающие огромное окно. Уф! Очень надеюсь, что Павел Брыкин окажетсянормальным человеком, а на Веру Путинкову никто покушаться не станет.

Двенадцатого сентября около девяти вечера я,ощущая себя ездовой собакой, промчавшейся без остановки от Уральских гор доВладивостока, пыталась тонко нарезать лимон безнадежно тупым ножом.

В столовой было шумно, за большим овальнымстолом сидело не так уж много гостей. Прежде всего некая Светлана, ярко-рыжая,излишне чернобровая, обвешанная, как цыганка, золотом, и ее муж Константин,угрюмый, тщедушный мужчина, не сказавший за весь вечер и двух слов. Впрочем,вербальная пассивность мужа вполне компенсировалась супругой – Света говорилабез умолку. Через час после начала обеда мне захотелось заглянуть ей в ротиз-за навязчивого подозрения, что там умещается три языка. Во главе столавосседал Павел, ничем не примечательный внешне мужик. Таких индивидуумов можночасто встретить на улице, ну разве что рубашки у них подешевле и на запястьебудут болтаться недорогие электронные часы, а не «будильник» стоимостью виномарку. Похоже, именинник не очень хорошо себя чувствовал. Брыкин был бледендо синевы, под глазами у него чернели синяки, на лбу выскочило несколькопрыщей. Он ничего не ел, на тарелке перед ним лежали пара листиков салата иодинокий помидор. Зато Вера Путинкова была красавицей. Стройная фигура,роскошные волосы цвета выдержанного коньяка, нежная кожа, родинка над верхнейгубой и большие влажные карие глаза. В довершение ко всему от будущей госпожиБрыкиной приятно, но чересчур сильно пахло парфюмом, аромат очень понравилсяГригорию Селезневу.

Войдя в комнату, где кучковались гости, нашклиент повел носом и спросил.

– Что это здесь так благоухает?

Вера рассмеялась:

– О Гриша, какой комплимент! Наверное, япереборщила с духами?

– Небось дорогие купила, – выпустила ядовитоежало Света.

– Паша подарил, – пояснила Путинкова и вынулаиз сумочки пузырек – флакон в виде сердца.

– Дай посмотреть... – Светлана выхватила уВеры флакон, пшикнула себе на руку и скривилась: – Слишком сладкие!

– А мне нравится, – Селезнев бросился защищатьневесту друга. Он отнял у Светы хрустальный флакон, направил распылитель наярко-синий шарф, лежащий на плечах его жены, и нажал на головку.

– М-м-м... – простонал Григорий. – Кларочка,теперь ты источаешь неземной аромат!

Я посмотрела на жену Селезнева. Мало найдетсяженщин, которые стерпят откровенное восхищение мужа, адресованное другой даме.И меня бы взбесил душ из чужих духов. Григорий совершил большую бестактность.Очевидно, у рыжеволосой гостьи в голове мелькнула та же мысль, потому что она сплохо скрытым злорадством уставилась на Клару. Но любимая жена Селезневаоказалась на высоте.

– Восхитительный запах, – сказала она,поправляя ярко-синий шелковый шарф, который щедро побрызгал муж. – Ваниль,можжевельник и, похоже, фруктовые нотки. Верочка, форма флакона случайнаяили...

Путинкова расплылась в улыбке.

– Или!

– Неужели? – всплеснула руками Клара. – Вотрадость-то! В этом доме давно нужна хозяйка.

– Павел сделал тебе предложение? – без особоговосторга в голосе осведомилась Света.

– Завтра отнесем заявление в загс, через месяцсвадьба! – объявила Вера. – Сегодняшний вечер не только празднование днярождения, но и помолвка. Павел мне кольцо подарил. Вот, старинное, его носилабабушка Паши.

– А у него была бабушка? – вдруг ухмыльнуласьСветлана.

Стоявший по сию пору молча Константин дернулжену за руку.

– Сядем за стол, – коротко велел он, – япроголодался.

– Не вздумай наклюкаться! – вспыхнула супруга.– Имей в виду: нажрешься – домой не повезу.

– Да пошла ты... – протянул Константин.

Вера взяла его под руку и, поправляя алыйбархатный палантин, попыталась погасить разгорающийся скандал.

– Костик, хочешь пирожок? Лика испекла скапустой! Лика, принесите, пожалуйста, пироги в столовую.

На секунду я растерялась. Потом сообразила,что Лика – это я, и кивнула:

– Сей момент.