Смыжи - Петр Ингвин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 71
Перейти на страницу:

Как бы то ни было, в устах окружающих «Колдун» звучало благоговейно, вызывало священный трепет и желание подчиняться. Большего не требовалось, хотя собственные заслуги Гаврила Иванович считал, скорее, удачей, чем успехом, а эффективность — результатом работы всего коллектива. Координатор, которого он сменил на посту, сказал, что именно это ценят люди со стороны начальства — признание и поддержку. Быть руководителем и отвечать за других не хотел никто, прав это не давало никаких, а дополнительной ответственности — вагон и маленькую тележку. Умение начальствовать — это природный дар, подкрепленный опытом, знаниями и отношением к людям. У Гаврилы Ивановича, как выяснилось, все это нашлось в нужном количестве.

«Руководитель должен быть суровым и справедливым, — сказал ему бывший координатор, уходя с поста после единственной совершенной ошибки. — Справедливым, но суровым. Но справедливым. И так далее». На таком посту одна ошибка — уже больше чем нужно. Высшие полномочия в моменты, когда нельзя терять ни секунды, подразумевают приказы о немедленных действиях без объяснений. С последующим отчетом перед контролерами и представителями других блоков. Но пока опасно, именно чрезвычайщики берут на себя власть и ответственность. Их глава — координатор, и все шишки, в случае чего, сыплются на него. А если ситуация аховая, сыпать шишки может оказаться некому. Потому и назывался блок чрезвычайным. Его первый уровень, тактический, контрольно-исполнительский — операторы, второй, стратегический, разбитый на сектора и связанный с планированием и ответственностью за первый уровень — диспетчеры, а на третьем, на вершине пирамиды, всего один человек — координатор. Он — как дирижер в оркестре. Каждый знает свою партию, кто-то играет лучше, кто-то хуже, у кого-то инструмент плохой, а новый только в производстве или вообще еще в разработке… А конечный спрос за музыку — с дирижера.

А как замечательно начиналось утро. Сегодня, как и всегда, Гаврила Иванович проснулся рано, без всяких внутренних будильников — не понимал эту молодежную блажь. За окном на светлом небе — ни тучки, серое море вдали катило грозные волны на покрытые мхом, травой и цветами скалы, солнце из нижней части пошло на новый круг. Точнее, на новый эллипс: полярный день стоял в самом разгаре. Гаврила Иванович осторожно поднялся, чтобы не разбудить жену, и направился в гиеник — установленное полгода назад и все еще непривычное чудо биотехники. Придуманный как часть немешарика, полные испытания гиеник завершил намного раньше и уже заменил санузлы во многих стандартных помещениях. Особенность гиеника в том, что он живой. Не модифицированное животное, конечно, а растение со встроенными возможностями: подать воду, впитать лишнее, сделать прическу или массаж…

В нужный момент по мысленному приказу обдало паром и горячими струями, рабочие щупальца исполнили роль веников и мочалок, затем высушили, собрали отмытые волосы в хвост, чтобы не мешали: в любую погоду, летом и зимой, каждое утро начиналось с пробежки. Покинув теплый мох гиеника, Гаврила Иванович прошел через шкаф-рамку, на миг окутало искрящееся сияние, с шипением на бедрах возникли спортивные трусы, и прямо через террасу Гаврила Иванович выбежал наружу.

Трехэтажный дом построил еще отец, и за полвека внешне здесь ничто не изменилось: то же округлое сочетание стекла и переливавшегося на солнце пластика, удачно вписавшееся в серый пейзаж прибрежных скал. Когда-то сюда вела наезженная колея для наземного транспорта, сейчас от нее не осталось следа. На всем полуострове — несколько частных домов и старинный маяк, почему-то ярко-розового цвета. Маяк высился далеко на западе, из дома его не видно. Гаврила Иванович побежал на юг, вглубь полуострова. Над головой кругами, иногда заслоняя солнце, с клекотом носился птерик Брр-Босс: «Хозяин, давай куда-нибудь полетим!»

Увы. Куда на нем летать? Чуть было не отдали за ненадобностью, если бы не один случай: птерик выручил в миг, когда техника подвела, а нервы не выдерживали ожидания — друг оказался в беде. Тот случай так и остался единственным, и когда не требовалось мчаться сломя голову по делам на дискаре или шаттле-«страшиле», Гаврила Иванович предпочитал собственные ноги.

Маршрут привычный: вокруг сопки в низинку к соснам, где ждало очередное упражнение — взбегание по деревьям. Достигнув первой высокой сосны Гаврила Иванович взялся ладонями за ствол, ступни уперлись перед собой, и, перебирая вытянутыми руками и согнутыми ногами, он резво взбежал до раскачивавшейся кроны.

Чем тоньше ствол, тем удобнее взбегать, но тонкий значит хрупкий, а это грозит незапланированным полетом и последующим восстановлением. Работа будет простаивать. Это недопустимо. Класс взбегальщика определялся точным выбором дерева. Метод придумали и тысячелетиями применяли для собирания фруктов и орехов туземцы Полинезии, но только сейчас он стал модным поветрием и оказался по вкусу многим.

Трех деревьев на сегодня хватит. На последнем Гаврила Иванович сделал передышку: уселся на широкой ветви и с наслаждением свесил ноги.

По лбу тек пот. Сейчас люди не любят пот, настраивают защиту организма, чтобы удаляла заблаговременно и не доводила до запаха. Но настоящий пот вместе с радостной болью перегруженных мышц и выплеском адреналина — это же счастье в чистом виде, его концентрат. А пот любимого человека? Кто не понимает, о чем это, тот вообще ничего в жизни не понимает.

Как же хорошо вот так сидеть на высоте, глядя на мир с его проблемами сверху вниз. Гаврила Иванович прислонил голову к жесткой коре и поднял взгляд к небесам.

Неужели ему уже семьдесят?

— Гаврила Иванович? — раздалось из нательного устройства связи, с которым каждый чрезвычайщик не только бегал, но даже спал.

Доложили о случившемся на Марсе. Добили информацией о Зайчатнике и подводной станции. И понеслось.

Чтобы быстрее попасть домой, пригодился птерик — он вцепился четырьмя конечностями в соседнее дерево и щерился оттуда двумя пилами острых зубов. Это он так улыбался. Перенял у людей. Теперь, счастливый, несся обратно, чувствуя во вживленном седле тело хозяина — то есть, занимался делом, ради которого жил на свете.

Ну, хоть кому-то хорошо.

Итак, с получившими одобрение живыми домами что-то пошло не так. С новыми изобретениями такое не впервой. Но не с прошедшими все проверки, и не настолько серьезно.

Новые технологии не сразу достигали желанного уровня комфорта и безопасности, беды с изобретениями бывали и раньше, одна генная инженерия чего стоила: сколько людей погибло или превратилось непонятно во что, пока справились с причинами и отладили последствия. С тех пор от некогда популярной телесной модификации в пот бросало. Помог принцип относиться к ближнему, как хотел бы, чтобы относились к тебе. Совершившие модификацию делали хорошо себе (ну, или думали, что делали хорошо), а близким от этого было плохо. Любой вымерший за ненадобностью юрист объяснит, что это прямое нарушение закона. В результате в моде снова естественность, а телесная модификация осталась только для конкретных дел с последующей переделкой обратно или погружением в увлекшую сферу деятельности навсегда.

Случившееся сегодня ночью выходило как за рамки нравственности и здравого смысла, находившихся на краях шкалы человеческих приоритетов, так и науки в целом. Массово нарушены заповеди «Не убий» или «Не укради», и хуже всего, что непонятно, как одна из них нарушена и кем.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 71
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?