Киплинг - Александр Ливергант

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 64
Перейти на страницу:

«Половиной редакционного персонала» Киплинг называет себя не только потому, что сотрудников в газете, выходившей шесть раз в неделю на четырнадцати полосах, из которых, правда, семь составляли объявления, было раз-два и обчелся, но и по той причине, что работать подчас приходилось «не по профилю». Не только репортером и редактором, но и корректором: наборщики-туземцы не знали ни слова по-английски, корректоры пьянствовали. Но были в обеих газетах и высокие профессионалы, мастера своего дела. Добрым словом вспоминает Киплинг своих учителей в многотрудном редакторско-репортерском деле — прежде всего дотошного, усидчивого, очень требовательного, хотя и не слишком одаренного, главного редактора «Гражданской и военной газеты», давнего знакомого Киплингов Стивена Уилера, про которого Джон Локвуд написал в письме приятелю: «Начальник Радди, мистер Уилер, очень вспыльчив и раздражителен, и, стараясь проявлять терпение и сохранять выдержку, мальчик не только станет хорошим редактором, но и в свое время попадет на небеса». Действительно, под началом Уилера у Киплинга было куда больше шансов стать хорошим редактором, чем хорошим поэтом. «Редактору в газете платят за редактирование, а не за сочинение стихов», — поучал своего нерадивого подчиненного Уилер. Многим обязан был Киплинг и заведующему отделом новостей «добросердечному и ангельски терпеливому» индийцу-мусульманину Миан Рух Дину. Тот преподал начинающему репортеру науку «краткописания»: редактирование сводилось в основном к сокращению громоздких, многословных материалов, в том числе и собственных. «Я сам мог, — вспоминает Киплинг спустя несколько десятилетий, — сегодня сдать материал, а завтра в роли заместителя главного редактора (а нередко и главного — Уилер был слаб здоровьем и часто сваливался в лихорадке) разнести его в пух и прах».

Редактирование, впрочем, было далеко не единственной обязанностью «половины редакционного персонала». При Уилере в обязанности Киплинга входили, помимо редактирования и вычитки гранок, написание передовиц, подготовка к печати всех поступавших телеграмм и официальных сообщений, сочинение редакционного комментария к «горячим новостям», мониторинг (как сказали бы теперь) уголовной хроники и новостей спорта. Иными словами, было не до стихов. Стихов и рассказов, наверно, не появилось бы вовсе, если бы не Кей Робинсон.

С Робинсоном, который пришел на смену серьезно заболевшему и уехавшему в Англию Уилеру, Киплингу здорово повезло. С их знакомством связана забавная история. Журналист из авторитетной лондонской «Глоб», молодой человек не намного старше Киплинга, Робинсон в 1884 году был приглашен из Англии в Аллахабад на вполне солидный для его возраста пост заместителя главного редактора «Пионера». В начале 1885 года Робинсон сочинил для своей газеты шутливый латинский стишок и подписал его «К. Р.» — эти инициалы многие приняли за анаграмму известного в Индии журналиста Редьярда Киплинга, хотя тот подписывал свои репортажи, стихи, рассказы как угодно («Никсон», «Юсуф», «Исав Путаник», «Е. М.» и, разумеется, «К.» и «Р. К.»), но только не «К. Р.». Молодые журналисты вступили в переписку, обменялись дежурными комплиментами, а затем, в конце года, — шуточными рождественскими стихами: Киплинг сочинил «Рождество в Индии», где сетовал на тяжелую жизнь и скверный климат колонии, Робинсон ответил пародией «Рождество в Англии», и оба стихотворения появились в один и тот же день в «Пионере» под общим заголовком «Рождественское несварение», подписанные, соответственно, «К. Р.» и «Р. К.».

Весной 1887 года Робинсон гостил у Киплингов в Лахоре, и дружба из эпистолярной переросла в реальную. Робинсон, большой ценитель женской красоты, по достоинству оценил Алису и Трикс и сделался в «Биканир-хаусе» своим человеком. В воспоминаниях он, впрочем, находит теплые слова для каждого члена семьи Киплингов. Джон Локвуд: «…редкой, благороднейшей души человек… ярко выраженная творческая личность… отточенный литературный стиль… искрится юмором… лучший собеседник, из мне известных». Алиса Киплинг: «…сохранила обаяние молодости… острый язычок… отличная собеседница». Трикс: «…унаследовала живость и энергию матери… удивительная память… знает всего Шекспира наизусть… отличается изысканной красотой».

Еще годом позже, в августе 1887-го, Кей Робинсон получил повышение — возглавил «Гражданскую и военную газету» с заданием «вдохнуть в нее искру»: прежним главным редактором владельцы газеты остались не слишком довольны. И Робинсон вдохнул в газету требуемую искру при непосредственном участии своего талантливого, хотя и несколько безалаберного зама, который так, к примеру, и не выучился писать передовицы: «Это мне не по уму». «Не по уму» было Киплингу и вычитывать «Голубую книгу» — выпускавшийся несколько раз в год статистический справочник с данными о работе индийской полиции, положении в школах, тюрьмах, на фабриках и т. д.

Для Киплинга разница между Уилером и Робинсоном была принципиальной. Если Уилер к литературным опытам Киплинга относился скептически, считал, что они отвлекают и без того довольно нерадивого работника от «дела», то Робинсон всячески эти опыты поощрял, высоко ценил энергию и многосторонние дарования друга-подчиненного, на его нерадивость смотрел сквозь пальцы и считал, что тому место не в колониальной газетенке, а на Флит-стрит.

В воспоминаниях Робинсона, относившегося к невысокому, усатому, смешливому, вечно протирающему очки уже лысеющему молодому человеку очень тепло, хотя и не без некоторой иронии, начинающий писатель предстает человеком на редкость трудолюбивым и совершенно безотказным. «Если вам понадобится сотрудник, который будет с удовольствием трудиться за троих, — пишет в одном из писем Робинсон, — то советую присмотреться к этому юному дарованию»[7]. И при этом — нескладным, порывистым, довольно нелепым. «В работе Киплинга, — вспоминает Робинсон, — была одна особенность — он нещадно разбрызгивал вокруг себя чернила. В жаркое время года он приходил в редакцию в белых хлопчатобумажных брюках и тонкой рубашке, к концу же рабочего дня становился похож на пятнистого далматина». Киплинг высоко ценил профессионализм и предприимчивость своего нового главного редактора, Робинсон — наблюдательность, умение общаться с местным населением, доскональное знание Индии своего заместителя. «Киплинг различал множество национальных групп индийского населения, которые для обычного англичанина все без разбору были просто „туземцы“, — пишет Робинсон. — Он подмечал самые занятные детали их поведения, языка, образа мыслей… Покажи ему туземца, и он тотчас же определит, из какого он сословия, какой касты, какой национальной группы, из какой семьи, из каких мест, какова его вера и чем он занимается. С каждым он находил общий язык, разговаривал на его манер, используя привычные для собеседника выражения, так что у того начинали блестеть глаза от удивления и осознанного братства, и он проникался к Киплингу полным доверием…»

Знание местных языков многое дало Киплингу-писателю. Успех его произведений для детей и взрослых во многом объяснялся экзотическими именами героев, взятыми из разных индийских наречий. Например, в любимой всеми истории Маугли Балу на хинди — просто «медведь», Акела — «одиночка», Хатхи — «сильный», бандерлоги — «обезьяний народ». Надо сказать, что красота имен заботила Киплинга куда больше, чем их точность; так, он назвал пантеру Багиру именем, означающим «тигрица», а имя Шep-хан переводится как «царь-лев». Что до самого Маугли, то его мать Ракша («демон») уверяет, что оно якобы означает «лягушонок», но ни в одном индийском наречии такого слова нет — видимо, автор изобрел его сам.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 64
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?