Двое из будущего. 1901 -… - Максим Валерьевич Казакевич

обратил бы внимание, если бы Маринка с громким вздохом не полезла в свою сумочку за зеркальцем. И полезла она так демонстративно, что все находившиеся поблизости мужчины и женщины, сумели заметить примененное новшество. И если мужчины, хмыкнув, сразу же позабыли об этой детали, то вот их жены новинку оценили, и стали исподтишка рассматривать. А потом, какая-то из дам не выдержала и окольными путями пошла знакомится с нашими женщинами. Она заставила своего мужа подойти к нам и завязать пустую беседу, а сама, выдержав для приличия небольшую паузу, зацепилась языком с Маринкой. Похоже, что новость о новых штучках скоро разлетится по бомонду со скоростью молнии.

В самом театре, на его входе и на площади было много полицейских. Оно и понятно, столько аристократии в театре, столько богатого народу. Подозреваю, что и невидимая охранка здесь присутствует, ибо не так давно скончался министр народного просвещения Николай Павлович Боголепов, смертельно раненный несколько недель назад террористом Карповичем, активным членом РСДРП. Преступление было громким, о нем много осуждающе писали в газетах и над Карповичем состоялся скорый суд, где ему присудили двадцать лет каторжных работ.

Кстати, вспоминая моего убийцу. Его тоже осудили, отправив в кандалах на каторгу. Суд был быстрый, свидетелей покушения оказалось много и потому впаяли ему по полной. А заказчик убийства, господин Баринцев так из заграничной поездки и не вернулся и потому ему все сошло с рук. А тех, кто совершил налет на наше предприятие, осудили на небольшие тюремные сроки, а кое-кому вообще прописали исправительные арестантские отделения. Легко отделались горе налетчики.

— Смотри, — сказал мне вдруг Мишка, когда наш новый знакомый удалился, и незаметно толкнул локтем. — Видишь этого человека?

И показал глазами на семейку из трех персон — главу семейства, его супругу и сына.

— Ты про кого именно?

— Про самого старшего. Знаешь кто это?

Я присмотрелся. Мужчина пятидесяти лет, стройный, с военной выправкой и в кавалерийском парадном кителе. Он величественно прошествовал мимо нас с супругой под ручку, которая была моложе его на добрый десяток лет. Их совершеннолетнее чадо проследовало за ними, отставая на полшага.

— Нет, не знаю. А кто это?

— Это, — многозначительно произнес Мишка, — граф Феликс Феликсович Сумароков-Эльстон. Ты знаешь кто это такой?

Я, напрягши память, был вынужден признаться, что сей господин мне не знаком.

— Он же князь Юсупов, — едва не подняв поучительно палец, провозгласил мой друг. — А это его супруга княгиня Юсупова. Имя-отчество, к сожалению, я подзабыл.

— Да ты что! — изумился я, вглядываясь в спину уходящего князя. — А этот гордый юноша, неужели тот самый…?

Вот тут Мишка сплоховал. Молодого человека он не знал, в чем он и признался. А Попов, который, навострив уши, услышал наш разговор, вдруг подсказал:

— По-видимому, это их старший сын Николай.

Мишка скосился на него, но ничего не сказал. А я, поинтересовался у обоих:

— А вы-то откуда их всех знаете?

— Газеты читаем-с, Василий Иванович, журналы-с, — поддел меня Попов. И это объяснение меня устроило. А Мишка добавил:

— Грешно не знать истории, Вась. Я вот, тщательно изучаю каждого, кто попадается в мое поле зрения. Тетрадочку завел, где их всех записываю. А ты разве нет?

А я нет! По-крайней мере не сижу с газетой в руках, не вырезаю из нее фотографии и не конспектирую каждую более или менее значительную личность. И думаю, что поступаю правильно. Всех все равно не упомнишь, а о более или менее значимых личностях я и так сумею узнать и запомнить. Мимо моего внимания они проскочить не смогут.

— Кстати, князь Юсупов один из самых богатых людей в России. Говорят, что у него почти полтора десятков имений, несколько заводов и много другого прочего. А еще, он вроде бы, является акционером Русского банка и какой-то железной дороги. Какой дороги не скажу, не помню, но у меня есть название в вырезках. В общем, ворочает миллионами, делает, что хочет и плюет на всех сверху. А сынок его младшенький сам знаешь, что позже сделает.

— М-да, знаю, — согласился я вполголоса, вглядываясь в удаляющуюся спину.

А Попов, слушая наш разговор, не встревал. Лишь, навострив уши, впитывал информацию. Он давно перестал задавать вопросы по поводу наших случайных оговорок, знал, что мы все равно ему не сознаемся. Поэтому, он просто ловил нас на случайных фразах, анализировал и, похоже, когда-нибудь настанет время, когда нам придется с ним объясниться. И мы с Мишкой это понимали и поначалу пытались следить за языком в его присутствии, но затем нам это надоело. Все равно никто нам не поверит, слишком уж невероятно выглядит наша история попадания в этот мир. А на все наши оговорки наш генеральный придумается свою версию, которую мы с готовностью и подтвердим.

— А ты откуда про его богатства знаешь? — спросил я Мишку чуть погодя. — Тоже из газет?

Мой друг кивнул.

— Из газет. Но я не сам ищу эту информацию. Я тут, пока ездил по стране, нанял несколько человек, которые скупают газеты по Империи и там они фильтруют информацию по людям, списки которые я им предоставил. Не поверишь, сколько всего интересного можно узнать из обычного отчета акционеров.

— И как долго ты этим занимаешься?

— С осени. Пришла в голову такая мысль, вот и решил ее организовать. Но что-то уж больно много информации приходится просматривать — не справляюсь. Думаю, что надо бы организовать нам небольшой аналитический отдел, где и будут заниматься сортировкой. Ты как на это смотришь?

Я пожал плечами.

— Я не против. Но дорого, наверное будет?

— Не дороже денег, — возразил Мишка. — Зато пользы будет много. Вот представь себе, что придется тебе в будущем общаться со Столыпиным. И предложит он тебе должность какого-нибудь министра, а ты возьми и согласись. Но при этом ты наживешь себе кровного врага, который сам претендовал на это место и у которого будут миллионы в карманах и кривой кинжал за пазухой. Как ты будешь с ним воевать, не зная его слабых сторон? Или понадобиться тебе найти Ленина в Финляндии, как ты это будешь делать?

Я хмыкнул:

— Ну уж про Ленина такого в газетах точно не напишут. Лучше уж в Разливе его из шалаша за ноги выдернуть.

Мое замечание было риторическим. Мишка, конечно же, был прав и потому я дал свое согласие на отдел, который будет заниматься сбором информации обо всех более или менее значимых людях. А Попов, выждав момент, вкрадчиво спросил:

— Михаил Дмитриевич, а скажите… этот ваш Столыпин, о котором вы говорили, он кем будет? Неужели