Пещера - Джеймс Роллинс

— Нет, всего лишь сидели рядом во время встречи, — объяснила Эшли. — А так мы — незнакомцы.

— Незнакомцы… Какое ужасное слово! — шутовски закатил глаза Бен.

— Понятно, — сказал Халид. — А мы с профессором Фюрстенберг, пока мистер Браст ходил за выпивкой, тоже успели получше познакомиться.

— Прошу вас, называйте меня Линдой, — смущенно попросила женщина, накручивая на палец светлый локон у виска.

Ее манеры были свободными, но взгляд, скользивший по посетителям бара, показался Эшли каким-то стеклянным.

Египтянин вежливо склонил голову.

— Линда как раз рассказывала мне о своей работе над докторской диссертацией. Эволюционная биология. Она исследовала развитие фосфоресцирующих водорослей в пещерных системах. Захватывающая тема!

— Я видел такие светящиеся водоросли, — заявил Бен. — В пещере на Мадагаскаре. Там от них было так светло, что впору темные очки надевать.

— Rinchari luminarus, — кивнула Линда. — Замечательные представители этого вида. Они бывают самых разных цветов.

Линда стала рассказывать, чем различаются виды водорослей, а Эшли, слушая ее вполуха, рассматривала саму женщину. Глаза настолько насыщенного синего цвета, что Эшли подумала, не контактные ли это линзы, округлые формы, маленькие руки с тонкими, как у ребенка, пальцами… полная противоположность крепко скроенному, сухощавому телу самой Эшли. Уж ее-то пампушечкой точно никто не назовет.

Халид не сводил с нее глаз, то и дело кивая и поддакивая, и было очевидно, что он загипнотизирован не только захватывающим повествованием о генетических вариациях светящегося лишайника. По лицу Бена также блуждала мечтательная улыбка.

Эшли ощутила себя обломком гранита, который положили рядом с благоухающей розой, и разом проглотила остававшееся в бокале виски.

— …Вот так я и получила степень доктора наук.

— Теперь я понимаю, почему доктор Блейкли остановил на вас свой выбор, — проговорила Эшли. Оба мужчины вздрогнули, словно разом вышли из транса. — Ваши познания в области эволюции живых организмов могут оказаться незаменимыми в наших исследованиях.

Бен прочистил горло.

— Очень нужная вещь!

— Полностью согласен, — закивал Халид.

Бен наконец перестал глазеть на Линду и посмотрел на египтянина.

— А вы, значит, геолог, верно? И что же привело сюда вас?

Тот отпил из бокала и загадочно ответил:

— Антарктический договор пятьдесят девятого года.

— Еще раз, пожалуйста, — попросил Бен.

— Антарктида никому не принадлежит. В соответствии с договором тысяча девятьсот пятьдесят девятого года континент может использоваться только для научных исследований в мирных целях. Что-то вроде всемирного общедоступного парка.

— Да, я знаю. У Австралии там есть несколько станций.

— Но знаете ли вы о том, что из-за запрета, наложенного договором на геологическую разведку в этом регионе, объемы природных ископаемых в Антарктике до сих пор неизвестны? Это — большое белое пятно. — Предоставив слушателям несколько секунд для того, чтобы переварить услышаное, Халид продолжил: — В девяносто первом году срок действия договора истек, и теперь континент открыт для геологических изысканий. Но — с одной немаловажной оговоркой: его землям не должен быть нанесен вред.

Эшли осенило. Только сейчас она поняла грандиозность замысла организаторов их экспедиции.

— Эти подземные тоннели позволят вам исследовать залежи полезных ископаемых континента без бурения всяких скважин!

— Совершенно верно, — подтвердил геолог. — И все они, будь то нефть, минералы или драгоценные камни, будут считаться собственностью открывшего их государства.

— Учитывая ненасытные аппетиты американских властей в области территориальных претензий, неудивительно, что Национальный научный фонд не поскупился на их финансирование. Но кто именно дает деньги?

— Полагаю, многие, — ответил Халид. — Мы имеем дело с целым коктейлем различных интересов: научных, коммерческих и политических. Точно так же, — добавил он с усмешкой, — как было в истории с вашим Манхэттенским проектом.

Эшли помрачнела.

— Только этого не хватало! Особенно если вспомнить, чем он обернулся!

— Вы рассчитываете сделать какие-нибудь важные открытия? — осведомилась Линда, видимо желая вновь привлечь к себе внимание.

Геолог хмыкнул.

— Эребус — единственный вулкан на планете, в султане которого обнаружена золотая пыль, так что, я полагаю, наша зарплата окупится с лихвой.

— Золото в дыме… — Бен скроил недоверчивую гримасу. — Попахивает фантастикой.

Реплика австралийца заставила Халида недовольно поморщиться.

— Об этом много писали.

Остальные члены команды сидели как пришибленные. Эшли начала свирепеть. И здесь Блейкли не сказал всей правды, утаив от нее важный аспект экспедиции. Сначала вооруженный эскорт, а теперь еще и это!

— Не очень-то мне это нравится, — сказала она. — Насиловать континент ради чьей-то выгоды?

Линда согласно кивнула. Повисло тягостное молчание. Сидящие пытались усвоить отрезвляющие известия. А затем Бена словно прорвало.

— Ну и черт с ним! — воскликнул он, выведя коллег из задумчивости. — Давайте танцевать! Мы же в Аргентине, а это как-никак родина танго! Буэнос-Айрес только просыпается!

Эшли нахмурилась. Этот австралийский пастух никак не угомонится!

— Я — пас, — сказала она. — Мне нужно укладывать сына.

Халид тоже отрицательно помотал головой.

— В моей стране танго не танцуют.

И только одна Линда просияла.

— А я пойду! Мне хочется куда-нибудь вырваться из этой душной гостиницы!

— Отлично! — одобрил ее решение Бен. — Я знаю один бар в районе Сан-Тельмо. Старомодный и необычный. — Он выбрался из кабинки, согнул руку бубликом и предложил ее белокурой красотке. — Вперед! Нас ждут ночь и звезды!

Эшли не могла удержаться от улыбки, наблюдая спектакль, который разыгрывал Бен.

Когда эти двое ушли, она заметила, как насупился египтянин. Он пробормотал что-то на арабском, а затем тоже откланялся и встал из-за стола. Эшли наблюдала, как Бен ведет Линду к выходу из бара. Ее звонкий смех слышался даже после того, как они вышли на улицу.

Эшли осталась в одиночестве, покачивая бокал с остатками виски. Словно в продолжение недавнего разговора из динамиков стереосистемы послышались страстные аккорды танго, и, слушая эти знойные звуки, она почувствовала себя еще более одинокой, нежели обычно.

Эшли снова сидела в кресле самолета и, прижавшись носом к холодному стеклу иллюминатора, предавалась невеселым размышлениям. Внизу — от горизонта до горизонта — друг с другом спорили ледник и гранит.