Он спас Сталина - Анатолий Терещенко

— Не побьют свои? — помню, спросил я его, услышав из уст еврея порой скабрезные и явно антисемитские байки.

— А мы такие, что не боимся анекдотов. Юмор в любой форме придает сил. Только его надо понимать и принимать без обид. В анекдоте — сама жизнь, а от нее никуда не денешься, пока живешь на белом свете. Как говорил Карел Чапек, анекдоты размножаются почкованием. А вообще анекдот — это комедия, спрессованная в секунды.

— Боевой путь у вас в казачьем войске большой. Оставили мемуары, очерки, воспоминания, книги?

— Нет, некогда было, да и писать не очень любил и не люблю, — откровенно признался кавалерийский рубака. — Я по этому поводу отвечаю на такой вопрос старым сталинским анекдотом.

— Каким?

— Вот послушай: «Встретились Богдан Хмельницкий и Иосиф Сталин. Знаменитый гетман и говорит советскому лидеру:

— Мои казаки, Иосиф, все были чубатые, а твои — носатые!»

В частях Червонного казачества были и родовые «чубатые» казаки, пропитанные социалистическими идеями с желанием устроить и раздуть «мировой пожар на зло буржуям», т. е. планетарную революцию. Были и другие заблудшие. Однако руководящие должности занимали активные интернационалисты. Вот почему не на пустом месте рождались подобные анекдоты.

Основой формирования Червонного казачества стали Богунский и Таращанский красные полки, до этого служившие Украинской Директории. Начальником штаба у «казаков» был Туровский. Политотдел возглавлял Минц, будущий академик-историк. Оперативной частью руководил Шильман, комиссаром 2-й дивизии являлся Гринберг. Редактором дивизионной газеты был Дэвидсон и т. д.

Как писал А. Азаренков, «сильно сомневаюсь, что все эти людишки по происхождению или по духу имели хоть что-то общее с казаками!..»

К концу Гражданской войны две дивизии Червонного казачества — Запорожская и Черниговская составили корпус под командованием все того же В.М. Примакова.

— Знаешь, мил человек, — сказал герой Гражданской войны, — мы не обижались, когда подсмеивались друг над другом в анекдотах: кацап — над хохлом, хохол — над евреем, а еврей — над кацапом… Не обижались мы и на слово «жид», потому что такие были среди наших, отличавшиеся жадностью, трусостью и неприятием революции. Как правило, это были шинкари… Все были едины и заняты борьбой с врагами социалистического Отечества.

И наверное, правильно, ксенофобия порождается там и тогда, где и когда нет мощной национально-державной идеи, а оттого и появляется в обществе национальная разбалансировка.

Юмор — это лечебная правда в безопасных для жизни дозах. Он, как плющ, вьется вокруг дерева. Без ствола он никуда не годен. Ствол — это коллектив, общество, страна, держава.

Как говорил английский романист Гилберт Честертон, «человек, который хотя бы отчасти не юморист, лишь отчасти человек».

Таким автору запомнился рубака Червоного казачества Константин Яковлевич Горин — борец за советскую власть на Украине.

Николаю Кравченко тоже довелось быть «к несчастью» в несчастье со своим народом. Это случилось в смертельно опасном тридцать седьмом.

Именно после раскрытия военного заговора Сталин дал зеленый свет Ежову. Ежовщина породила кровавый тридцать седьмой, затащивший в водоворот событий жертвы, а в дальнейшем и самих палачей, ставших жертвами. Этот год со временем аукнется многим чекистам, в том числе и невиновным в репрессиях, как их понимает современник.

Пепел крематория и кровь расстрелянных «врагов народа» и оных без кавычек до сих пор будоражат души и тревожат сердца наших сограждан. В раструб кровавой мясорубки, правда уже без ножей, почти через двадцать лет, попал и молодой тогда сотрудник госбезопасности Николай Кравченко.

После окончания службы, как на достаточно образованного по тем временам, дисциплинированного, политически подготовленного и физически здорового молодого человека, обратил внимание сотрудник контрразведки и предложил стать чекистом.

Как мог юноша, покинувший пределы армейской казармы, отказаться от романтической профессии чекиста, о которой в тридцатые (а разве только в тридцатые?) слагались саги и пелись песни.

Но были и другие оценки происходящих событий, высказываемые в основном на кухнях среди своих близких и знакомых:

Но большинство народа, особенно молодежь, практически не замечала того, что со временем назовут репрессиями или «историей одного кошмара». Есть смысл тем, кто заинтересовался этой темой, прочесть книгу Александра Елисеева «1937. Вся правда о «сталинских репрессиях». В ней очень много того, за что бы с автором Никита Хрущев расплевался, так как сам участвовал, и причем активно, в процессе той самой ежовщины.

После специальности летчика профессия чекиста стояла второй в списке самых престижных и модных. Таково было время, а его, это самое время, люди не выбирают как для своего появления, так и для дальнейшей жизни.

Кравченко дал согласие и после краткосрочных курсов был принят помощником оперуполномоченного спецотдела — секретно-политического отдела (СПО) Краснокутского райотдела ОГПУ Харьковской области. Здесь же он обрел и первую самостоятельную должность — оперуполномоченного все того же отдела, но теперь уже НКВД.

Первая же чекистская несамостоятельная должность помощника оперуполномоченного спецотдела, или просто стажера, оставит впоследствии глубокую зарубку на судьбе оперативника и станет основанием для придирок, а скорее поводом для отмщения Никитой Хрущевым за спасение не столько «Большой тройки» в 1943 году в Тегеране, сколько самого Сталина, которого он как льстец и лицемер, которых немало оседало и оседает во властных структурах, любящих властвовать над людьми, чуть не обожествлял, однако, как законченный властолюбец, страстно желал его падения.

Как же и чем «зацепили» кремлевские партийцы в будущем фронтовика генерал-майора Николая Григорьевича Кравченко?

Это были материалы о реальной деятельности разветвленной шпионской и диверсионной сети 2-го Отдела генштаба польской армии — «Польской организации войсковой» (ПОВ), преступно действовавшей на территориях Московской, Ленинградской, Харьковской и других областей СССР. Главными структурными звеньями этой организации были польские резидентуры.

Об этой организации пойдет разговор ниже.

За период довоенной службы его высшими руководителями — небожителями на чекистском небосклоне были Менжинский, Ягода, Ежов и Берия, каждый из них оставил свой заметный след, в том числе и кровавый, в истории страны. Если к первому особых вопросов у населения и Кремля не было и он ушел из жизни естественно, после тяжелой болезни, то к последним трем партийно-чекистским вождям применялись крутые меры, как тогда говорилось, акции социальной защиты: их устранили от общества путем физической расправы.