Честь бойца - Иван Стрельцов

– А что тебя потянуло в родные края? В нашу глушь, если в златоглавой удачно осел? – Циклоп не скрывал недоверия к ответу гостя. Выживший и заматеревший на кровавой волне криминального вала, он привык к тому, что верить никому нельзя.

– Я, Циклоп, приехал не поцеловать могилы родителей-пьяниц. Я приехал к тебе, брателла.

– Я так и думал, – едва ли не с облегчением произнес Циклоп. Он подмигнул сидящему напротив гостю и весело спросил: – И сколько ты хочешь?

Зуб закурил длинную темно-коричневую сигару и отрицательно покачал головой:

– Толик, ты все такой же тугодум. Мне не нужны деньги, мне необходима твоя помощь. – Выпустив клуб дыма, пояснил: – В команде я на правах практиканта, и чтобы быть зачисленным в постоянный состав, мне надо…

– Говори, чем помочь, – оскалился Циклоп. – Может, устроим на твоего шефа покушение, а ты его прикроешь грудью?

– Не мели ерунды, Толян, сейчас на такую дешевку никого не купишь.

– Так чего ж тебе надо?

– Несколько бойцов, даже не обязательно бойцов.

Циклоп взял бутылку «Столичной», в которой на дне плескалась прозрачная жидкость, разлил ее по рюмкам.

– Я тебе хоть сейчас могу выделить десять своих головорезов. Твори, что задумал.

– Снова мимо. – Зуб выпил. – Твои бойцы не подходят. Нужны три-четыре, никому не принадлежащие. Знаешь, как сейчас говорят, отмороженные, слышал про таких?

– Слышать-то слышал, а вот таких у нас нет. Нынешний начальник ментовки – суровый мужик, на любой беспредел отвечает крутыми мерами, со всей пролетарской суровостью. Мы сами не заинтересованы, чтобы отморозки плодились у нас.

Циклоп выпил свою рюмку, пальцами подхватил кусок нежно-розовой ветчины и сунул ее в рот.

– Хреново, – недовольно буркнул Зуб, его план начал разваливаться на первых шагах воплощения. Теперь следовало придумать что-то другое, но мыслей никаких не было.

– Подожди-ка, Саня. – Дожевав ветчину, Циклоп хлопнул себя пятерней по лбу. – Отмороженных у нас нет, а вот команда подвеянных есть.

– То есть? – гость не понял разницы.

– Год назад один каратюжный спортсмен открыл у нас платную секцию карате. Пару месяцев дали ему спокойно поработать, потом послал четверых ребят, у меня тоже есть каратисты, чтобы объяснили, что за охрану надо платить. Поехали туда мои парни, что там был за разговор, не знаю. Только вернулись мои бойцы изуродованные. Пришлось послать туда два десятка лучших своих «молотобойцев». Правда, с тренером оказались четверо его друзей, такие же подвеянные. Получился большой спарринг, половина моих парней отправились на больничные койки, другие зализывали раны дома. В общем, пришлось вмешаться мне. Забили этим подвеянным «стрелку». Разговор был серьезный, эти парни уперлись рогом. Когда я намекнул, что их уроют, последовал ответ: «Попробуйте». Что тут ответишь? Устроить большую резню – еще неизвестно, что из этого получится. Хотя понятно было: как бы карта ни легла, менты спуску не дадут. В общем, пришлось разойтись краями.

Зуб с неподдельным интересом слушал рассказ друга детства, а когда тот закончил, восторженно спросил:

– И кто же эти самураи?

– Да местная пацанва, воспитанники возрожденного демократией карате. Помешанные на японской ритуальной ерунде.

Циклоп зло стукнул кулаком по столу. Затем схватил полную бутылку водки, с треском свернул пробку и наполнил рюмки. В его резких движениях чувствовалась нервозность. Эти парни его достали по-настоящему.

– А как мне о них узнать поподробнее? – беря рюмку, спросил Зуб.

– Можно и поподробнее. У меня в бригаде, занимающейся вышибанием долгов, есть один боец, он тренировался с этими придурками.

Циклоп выпил водку залпом, потом, не закусывая, достал из кармана мобильный телефон, быстро набрал номер. Когда на другом конце ответили, грозно сказал:

– Самсон, это я. Где там твой каратюга, этот, как его, Лихой? Живо пришли его ко мне.

– Анатолий Николаевич, – донесся из трубки гундосый голос бригадира, – скажите, в чем провинился Лихой, я его сам накажу, мало не покажется.

– Я тебе накажу, – рявкнул Циклоп. – Я тебя самого накажу так, что ноги вытянешь. Живо пришли сюда Лихого.

Отключив телефон, он бросил его на стол, среди тарелок с закусками.

Боец явился через пятнадцать минут, вот преимущество маленьких городов. Это был молодой парень, выше среднего роста, атлетического сложения. Короткая стрижка-барбоска и кожаная куртка делали его похожим на киношного рэкетира. Лицо с ямками оспин и приплюснутым носом дополняло этот портрет.

– Вызывали, Анатолий Николаевич? – переступив порог кабинета, спросил Лихой.

– Да. Садись, дружище, есть разговор. – Циклоп указал на свободное кресло.

Дымя наполовину сгоревшей сигарой, Зуб с интересом наблюдал за бойцом. Тот неторопливо сел напротив своего шефа в ожидании, чего тот скажет.

Циклоп на мгновение упер свой единственный глаз в переносицу бойца, потом произнес:

– Ну-ка, дружище, расскажи-ка нам об этих подвеянных. Ты ведь с ними хорошо знаком. Так?

– В общем-то я хорошо знаю только Сэнсэя, Сергея Сурмина, мы учились в параллельных классах. С Гномом, Бодуном и Прапором вместе в секции занимались. А Пистон, он и есть Пистон, совсем пацан, сосед Гнома. Я его толком не знаю, говорят, на компьютерах помешанный.

– Это хорошо, – кивнул головой Циклоп, снова разливая водку, но уже в три рюмки. – Только это поверхностно, а меня интересуют подробности.

– Сэнсэй, он фанат карате, черный пояс – второй дан. Ездил в Японию, там взял золото, в Европе тоже побеждал. Только не смог прижиться среди чиновников от спорткомитета, его поперли из большого спорта. Вернулся к нам, в Новино.

Гном, Павел Трофимов, тот выигрывал все соревнования за счет габаритов. Двухметровый верзила, служил в разведке морской пехоты, за Чечню награжден орденом «Мужества».

Бодун, Игорь Дроздов, наш ровесник, но шебутной слишком, в детстве занимался едва ли не всеми видами спорта, правда, большего добился в карате. Служить попал в отряд специального назначения «Витязь». Но Чечня его миновала, отсиделся инструктором в Москве. После армии закончил школу телохранителей, работал на какого-то барыгу, но за пьянку выгнали. Сейчас вместе с Гномом охраняет платную стоянку.

– Ну, а четвертый? – спросил Циклоп, подвигая полную рюмку к Лихому. Тот послушно взял ее, залпом выпил и, не закусывая, продолжил:

– Прапор, Володька Гаранин, он старше нас лет на пять. До этого долго занимался боксом. В армии попал в Германию, там остался на сверхсрочную и досиделся до самого вывода последних частей. А когда их десантно-штурмовую бригаду вывели в степи Забайкалья, тогда Прапор уволился, вернулся на малую родину и теперь зарабатывает на жизнь своей «копейкой».