Клуб убийств по четвергам - Ричард Осман

У Яна мелькает мысль, что есть только одна женщина старше двадцати пяти, с которой он проводит сколько-то времени, и та его жена.

Ну, пора идти. Работа не ждет.

Тони Карран решился. Он останавливает свой BMW X7 на нагревшейся за день дорожке. Под платаном за домом зарыта пушка. Или под липой. Там или там, вспомнить можно будет за чашечкой чая. А заодно сообразить, куда он задевал лопату.

Тони Карран намерен убить Яна Вентама. Это уже решено. Ян сам должен понимать! Сколько можно себе позволять, прежде чем даже у самого спокойного, рассудительного человека лопнет терпение?

Заходя в дом, Тони насвистывает мотивчик из рекламного ролика.

Он въехал в этот дом полтора года назад, получив первый настоящий доход с Куперсчейза. О таком доме он всегда и мечтал. Дом выстроен усердной работой, точным расчетом, умением где надо срезать углы и опорой на собственный талант. Памятник его достижениям, воздвигнутый из стекла, кирпича и мореного ореха.

Справившись с замком, Тони вступает в борьбу с сигнализацией. Установить ее Вентам на прошлой неделе прислал кого-то из своих. Они по большей части поляки, но кто в наше время не поляк? Тони вводит четырехзначный код с третьей попытки. Новый рекорд.

Тони всегда очень серьезно подходил к своей безопасности. Много лет его строительная компания была всего лишь крышей для наркобизнеса. Оправданием доходов. Способом отмыть грязные деньги. Но дело понемногу расширялось, отнимало все больше времени и приносило все больше денег. Скажи кто молодому Тони, что он когда-нибудь будет жить в таком доме, он бы вовсе не удивился. А вот скажи ему кто, что дом будет куплен на законно заработанные деньги, он покатился бы со смеху.

Жены, Дебби, еще нет дома, но сейчас оно и к лучшему. Есть время сосредоточиться, хорошенько все продумать.

Тони возвращается мыслями к ссоре с Яном Вентамом и заново вспыхивает от ярости.

Ян отрезал его от «Лесного поселка»? Вот так запросто? Сказал пару слов и сел в машину. При всех, на случай, если Тони захочется ему врезать. Врезать ему тут же на месте было бы здорово, но так поступил бы прежний Тони. А теперь они тихо и вежливо поругались. Наверняка никто не заметил, и это очень удачно. Когда Яна найдут мертвым, никто не скажет, что видел, как Тони с Яном разругались в пух и прах. Все чисто.

Тони присаживается на барный табурет, подъезжает на нем к кухонному островку и выдвигает ящик. План ему нужен на бумаге.

Тони не полагается на удачу, он полагается на свои руки. Кто не подготовился к делу, тот подготовился к провалу. Тони однажды услышал эту фразу от старого учителя английского и с тех пор никогда не забывал. На следующий год, поспорив с тем учителем о футболе, Тони поджег ему машину, но все равно чувствует себя в долгу перед стариком. Кто не подготовился к делу, тот подготовился к провалу.

В ящике бумаги не обнаруживается, поэтому Тони решает разработать план в уме.

Этой ночью рано. Пусть мир еще немножко подождет, пусть себе птички поют и Вентам считает себя победителем. Вот тогда и надо ударить. И зачем люди только ссорятся с Тони Карраном? Когда и кого это доводило до добра?

Тони на секунду запаздывает обернуться на шум. А когда оборачивается, гаечный ключ уже опускается ему на голову. Большой ключ, тяжелый, старой школы. Уклониться невозможно, и в краткий миг перед ударом Тони понимает. Всех не победишь, Тони. Это справедливо, думает он, это по-честному.

Удар приходится ему в левый висок, и Тони валится на мраморный пол. Птицы в саду смолкают совсем ненадолго и тут же продолжают выводить веселый мотив. С верхушки платана. Или это липа?

Пока кровь Тони Каррана растекается крепостным рвом вокруг орехового кухонного островка, убийца ставит на стол фотографию.

Куперсчейз всегда просыпается рано. Лисы еще не закончили ночной обход и птицы только начинают перекличку, а уже свистят первые чайники и загораются за занавесками неяркие лампы. Утро оживает, скрипит суставами.

Здесь никто не хватает кусок на бегу, торопясь на работу утренним поездом, не собирает коробку с завтраком, прежде чем будить детей, но дел и так хватает. В давние годы здесь каждый просыпался рано, потому что дел полно, а часов в сутках не так уж много. Теперь просыпаются рано, потому что дел все еще полно и не так уж много осталось лет.

Ибрагим всегда встает в шесть. Бассейн открывается не раньше семи — из соображений безопасности. Он убеждал — безуспешно, — что риск утонуть, плавая без присмотра, ничтожен в сравнении с риском смерти от сердечно-сосудистых заболеваний, дыхательной или циркуляторной недостаточности, вызванной недостатком движения. Он даже составил алгоритм, доказывающий, что круглосуточная работа бассейна обеспечит проживающим на тридцать один и семь десятых процента большую безопасность, нежели его закрытие на ночь. Комитет отдыха и досуга остался непоколебим. Ибрагим понимал, что у администрации руки связаны всяческими правилами, и не таил обиды. Алгоритм он заботливо припрятал — вдруг еще пригодится. Дел всегда хватает.

— У меня к тебе дело, Ибрагим, — говорит Элизабет, прихлебывая чай с мятой. — Вернее, работа для вас с Роном, но я назначаю тебя ответственным.

— Очень разумно, с позволения сказать, — кивает Ибрагим.

Элизабет позвонила ему накануне вечером, рассказала про Тони Каррана. Она услышала от Рона, а тот от Джейсона, который услышал от недокументированного пока источника. Найден мертвым у себя на кухне, ушибленная рана головы, обнаружен женой.

Ибрагим обычно проводит этот час, просматривая старые рабочие записи, а иногда и новые. У него еще осталось несколько клиентов, которые, когда прижмет, готовы доехать до Куперсчейза и сесть в потертое кресло под картиной с парусником — то и другое почти сорок лет следовало за Ибрагимом с места на место. Вчера он читал записи по старому клиенту, менеджеру Мидлендского банка в Годалминге, подбиравшему бродячих собак и покончившему с собой на Рождество. Сегодня не будет мне такого счастья, думает Ибрагим. Элизабет явилась с рассветом. Придется ему улучить время среди обычных дел.

— Тебе просто надо будет солгать офицеру полиции, — говорит Элизабет. — Я могу на тебя положиться?

— На меня ты всегда можешь положиться, Элизабет, — отвечает Ибрагим. — Когда это я тебя подводил?

— Да, Ибрагим, никогда, — соглашается Элизабет. — Потому-то мне и приятно, что ты рядом. И еще ты чай прекрасно завариваешь.

Ибрагим знает, что он человек надежный. Он годами спасал жизни и души. Он хорошо знает свое дело, недаром люди до сих пор едут за много миль, проезжают телефонную будку и фермерский магазин, сворачивают направо за мостом и налево у деревянной автостанции, только бы поговорить с восьмидесятилетним, давно ушедшим в отставку психиатром.

Бывают у него неудачи — у кого в этом мире их не бывает? — отсюда и те записи, которые Ибрагим листает с утра пораньше. О том банковском менеджере, который сидел в потертом кресле, плакал и плакал — и был безнадежен.