Гавана. Столица парадоксов - Марк Курлански

В 1533 году на Кубе произошло первое восстание рабов в одной из шахт Хобабо, что в восточной части острова. Испанцы отрубили мятежникам головы и выставили их на всеобщее обозрение.

Белые боялись африканцев и старались управлять ими с помощью страха. Не считая наказания за бунт, самая страшная судьба ждала тех, кто убегал, и все-таки рабы регулярно отваживались на побеги. Гаванские газеты писали о них в колонке под названием Esclavos profúgos («Беглые рабы»). Пойманных калечили и били чуть ли не до смерти. Беглые рабы предпочитали самоубийство поимке. Иногда им удавалось повеситься или отравиться. Бывало, помогало съесть побольше земли. Как писали современники, при отсутствии иных возможностей рабы иногда глотали язык, чтобы задохнуться насмерть. Среди невольников было распространено поверье, что после смерти они отправятся в Африку, обратно к свободе.

Чем хуже обращались с рабами, тем чаще они бунтовали, а чем больше белые боялись чернокожих, тем хуже они с ними обращались. Белые считали их примитивными животными, которые ненавидят своих хозяев и поддаются управлению только страхом. Хосе Марти был одним из первых сторонников отмены рабства и писал: «Только те, кто ненавидят негра, увидят в негре ненависть».

* * *

Хотя Куба стала одной из первых рабовладельческих колоний, на тот момент, когда британцы взяли Гавану в 1762 году, рабов там было немного, если сравнивать с другими карибскими колониями, например Гаити и Ямайкой. Именно англичане превратили город в центр работорговли. Для начала они завезли тысячу двести рабов, которых использовали при осаде Гаваны, а захватив город, они организовали невольничий рынок, чтобы их продавать. И хотя на Кубе рабы концентрировались в первую очередь на сельских территориях, центром работорговли стала Гавана.

К началу XIX века, когда город окончательно вернулся под власть испанцев, он производил огромные богатства. Причиной этому была уже не переправка ценностей из Латинской Америки в Европу, а работорговля и набирающий обороты экспорт сахара. Чем больше становился сахарный рынок, чем больше производилось сахара, тем больше рабов требовалось для работы на плантациях. Принято считать, что свыше 65 % рабов были заняты в сахарной отрасли и еще 15 % — в других сферах сельского хозяйства.

У рабов не было в прямом смысле слова ничего. Им выдавали самую грубую одежду. Во время урожая они работали по шестнадцать часов в день. Многие умирали от переутомления, но их хозяева считали, что дешевле приобрести новых, чем заботиться об уже купленных.

Работорговцы жили в роскошных особняках, которые и сегодня можно увидеть в Старом городе, — некоторые из них настолько большие, что их превратили в гостиницы. Богачи трепетно относились к предметам роскоши, одежде, украшениям, их волновало, в чем идти на бал и в театр. Они слушали концерты и оперы, в том числе произведения достаточно известных композиторов и музыкантов гаванского происхождения. Уровень жизни белого населения Гаваны был одним из самых высоких на американских континентах. Оно активно пользовалось не только европейскими предметами роскоши, но и американскими технологиями. Чтобы удовлетворить потребности сахарной промышленности, Куба обзавелась сетью железных дорог; их построили с помощью американских инженеров даже раньше, чем они появились в Испании.

В XIX веке стало больше и рабов, и свободного чернокожего населения. В 1790 году на Кубе жили 153 599 белых, 64 590 рабов и 54 151 «свободных цветных». К 1869 году белых стало 763 176, рабов — 363 286, а «свободных цветных» — 238 927 человек.

Рабов выгружали как судовой груз в гаванском порту, там же, где грузили сахар и табак. Затем их размещали в удобно расположенных загонах — один был в городе и один за городом, возле парков и площадок для отдыха. Поезд, шедший в Гавану, проезжал мимо загородных загонов, и путешественники могли развлечь себя, рассматривая из окна африканцев в клетках. Поезда зачастую наводили такой страх на тех, кто их никогда в своей жизни не видел, что люди вскидывали руки в манере, которую путешественники находили забавной. Целые семьи садились в повозки и ехали смотреть на клетки с африканцами.

Рабовладение вскрывало то варварство, что пряталось за аристократическими замашками. Дни торгов не предназначались для семейного досуга. Мужчины, потенциальные покупатели, стояли у закрытой двери, слушая крики и стоны с другой ее стороны. Наконец дверь открывалась, и покупатели проталкивались внутрь, стараясь ухватить как можно больше «отборных», как правило, обнаженных людей — столько, сколько они могли удержать руками или с помощью веревки.

* * *

Особенность испанских законов, оказавшая огромное влияние на Гавану, заключалась в том, что рабы имели возможность купить себе свободу. На всех рабов устанавливалась фиксированная цена, и они могли либо выкупиться сразу, либо выплачивать плату долями, по частям становясь хозяевами сами себе. Это право гарантировал им закон.

Конечно, «право» тут понятие смутное. Чтобы купить свободу, раб нуждался в деньгах, а право получать их за работу не гарантировалось. Зарабатывать на сахарной плантации рабам было практически негде, зато Гавана давала много возможностей. В отличие от «полевых» рабов в домах трудились преимущественно невольницы-женщины. И рабы и рабыни в Гаване могли торговать на улице чем-нибудь, в том числе собственным телом; именно так город и стал центром проституции. Были и другие коммерческие возможности — например, открыть небольшой магазин.

Это привело к возникновению трех очень важных различий между Гаваной и остальной Кубой. В столице было намного больше свободного чернокожего населения, чем в любой другой части острова. Кроме того, здесь было намного больше женщин. И наконец, в Гаване появилось намного больше людей смешанной расы, считавшейся экзотической, — особенно если это были женщины, las mulatas (мулатки).

Труд свободных чернокожих людей играл важную роль в городской экономике. Они работали не только поварами, портными, прачками и столярами, но и были активно заняты в самых знаменитых отраслях гаванской экономики — судостроении и производстве сигар. В конце XVIII–XIX веке, когда производство сигар было поставлено на промышленные рельсы и качество «Хаванас»[16] заработало им известность в Европе и Северной Америке, скруткой их занимались преимущественно свободные чернокожие.

На остальной части Кубы не хватало женщин. Белые мужчины, приезжавшие из Испании, чтобы сколотить состояние, обычно не брали с собой жен. Еще больший дисбаланс наблюдался среди невольничьего населения. Большинство рабов были мужчинами, которых привезли в возрасте от пятнадцати до двадцати лет. Рабовладельцы хотели использовать их преимущественно для тяжелого физического труда, и большинство гаванских хозяйств в невольницах, за исключением небольшого числа женщин, работавших в качестве домашних рабынь, нужды не испытывали.

То, что домашние рабы в Гаване имели возможность заработать деньги на стороне и купить себе свободу, стало лишь одним из многих факторов, благодаря которым в городе появилось много свободных чернокожих. Другая причина — привычка рабовладельцев заниматься сексом со своими невольницами. Иногда они получали его силой, иногда путем принуждения, иногда с помощью обещаний более легкой жизни, а иногда всеми тремя способами сразу. Если этот союз приводил к появлению ребенка, женщина могла получить свободу, однако часто ее продавали в качестве кормилицы. Ребенок же автоматически считался свободным.