Розовый блейзер: нахальная меланхоличная история - Александр Кононенко

по плечу. – Не волнуйся так! Насколько я знаю, там не очень сложно. Ты справишься!

– Угу… – без особого энтузиазма ответил я и попытался открыть дверь красного БМВ.

– Куда лезешь?! С ума сошёл? Твоя машина во дворе.

Механик проводил меня к внедорожнику, ожидающему во дворе, перебросился парой слов с водителем и отправился обратно в гараж. Я сел на заднее сидение.

– Ты, кажется, понравился шефу, – сказал мне водитель. Он был одет в чёрную куртку. Его большая лысая голова, сломанные уши и толстые обветренные губы делали его похожим на огра. Если сменить цвет его кожи на зелёный, то из него выйдет точная копия Шрека. В одном из японских романов герой не мог воспринимать пришедших к нему полицейских иначе как двух покемонов, вот и мне повезло встретить такого человека-мультперсонажа.

– Да? Он же меня даже не видел.

– Как не видел? Он ведь только что с тобой рядом стоял, – после грубого смешка, с которым водитель произнёс эту фразу, я больше уже не мог воспринимать водителя иначе как Шрека.

– Не может быть! – я уставился сквозь затонированное стекло на удаляющуюся фигуру во фланелевой рубашке.

– Ну ты даёшь, парень! Хотя я бы тоже не подумал, что меня сам Иван Котов лично в первый день встречать будет. Ладно, нужно ехать – мы уже опаздываем.

Пока мы ехали, водитель рассказал, что меня ждёт встреча с Алексеем Щегловым, который, по его словам, мнит себя непризнанным гением. Ему нужны деньги, чтобы срежиссировать свой фильм, после которого Тарантино сможет только снова кассиром в кинотеатре работать, поэтому он согласился поработать на них.

К месту мы подъехали уже глубокой ночью. Фары автомобиля высекли из тьмы металлические ворота ангара. Высокое полукруглое здание располагалось за чертой города вдали от любопытных глаз. Вокруг ангара был полуразрушенный бетонный забор и дикие кустарники, переходящие в захламлённую лесопосадку. Внутри нас встретили два человека: один сидел в пластиковом кресле, укутавшись от холода в пальто, второй была девушка в укороченной чёрной куртке, которая за столом напряжённо возилась с ноутбуком. Толстый белый кабель соединял ноутбук с камерой на штативе. Перед камерой была подготовлена площадка, которую ярко освещали две профессиональные лампы. Эхо от стука закрывшейся за нами тяжёлой двери прокатилось по ангару. Ассистентка на секунду подняла голову и вновь опустила, продолжив заниматься оборудованием, а мужчина завопил:

– Валера, ты знаешь, что общего у тебя и гепарда? На вид вы грозные, а мозги крошечные! Ты дорогу забыл или часами пользоваться не умеешь? Девять часов – это когда маленькая стрелочка влево, а большая вверх, а сейчас сколько?! – возмущался нашему опозданию Щеглов. Он вынул руки из карманов и показывал на наручные часы. Из-под пальто у него виднелся потасканный вязаный свитер грязного бурого цвета. Волосы на его голове оставались только на затылке. На глазах круглые очки.

– Ладно, Алёша, не начинай! Лучше смотри, кого я тебе привёз, – ответил водитель и указал на меня.

– Что не начинай? Я тут уже два часа жопу морожу! То, что мне платят, не значит, что со мной можно общаться как с дерьмом! У меня в Москве съёмки скоро начнутся, а вожусь тут с вами неизвестно где! Так, мальчик, подойди на свет.

– Нет никаких съёмок у него в Москве, – шепнул мне Шрек и слегка подтолкнул в спину к центру ангара, где была создана некая рабочая зона: от стола ассистентки тянулись кабели к выставленным полукругом трём ярким осветительным приборам и камерой на штативе.

Я вошёл в центр площадки, яркий свет ударил по глазам. Мне пришлось стоять, прищурив глаза, пока режиссёр снова не разразился недовольством.

– Валера, ты правда тупой?! Скажи мне! Или, может, я всё не так понял. Вы обещали подобрать мне кого-нибудь с нестандартной, но притягательной внешностью. А ЭТО что? – Щеглов пальцем показал на меня.

– Что? – переспросил водитель.

– Доходяга, чья внешность только мух может притягивать! Он не справится! Давай, – режиссёр громко обратился к ассистентке, – Вырубай всё, ничего не получится. Валера сорвал нам съёмку!

– Алексей, Лёша, – Шрек наклонился над снова упавшим в кресло и скрестившим руки режиссёром и продолжил говорить спокойным тоном. – Дай парнишке шанс. Помнишь, как ты поначалу о девчонке говорил?

– Угу, – буркнул он.

– Вот. Так что давай успокоимся и начнём работать. Договорились? —Щеглов кивнул и вернулся ко мне.

Тем временем мои глаза начали привыкать к нахождению под лучами прожекторов. Я смог различать предметы вне освещённой площадки. Стол ассистентки был плотно заставлен: на ноутбук выводилась изображение с камеры. Известно, что если хочешь показать помещение уродливей, чем оно есть, стоит фотографировать его в темноте со вспышкой. Оказалось, что это правило работало и сейчас – видок у меня был жуткий. Я приосанился и поправил волосы. Не помогло. От ноутбука шёл кабель к устройству с небольшой антенной, вероятнее всего, это был модем для подключения ноутбука к интернету. Также на столе был похожий на маленький чемодан алюминиевый кейс. Он был закрыт, поэтому что в нём было неясно.

Режиссёр приблизился ко мне и прищурился, чтобы ещё раз внимательно рассмотреть моё лицо. Свет прожекторов отражался от круглых стёкол его очков, и казалось, что передо мной демон с желтым огнём вместо глаз. Не стало бы удивлением, если бы это существо сейчас предложило продать душу, которая сейчас скрылась в области пяток. Но вместо этого сущность спросила:

– Как зовут?

– Лёва.

– Опыт в съёмках есть? Театральное образование?

– Нет…

– Фак! Что ж… Тогда попробую объяснить на пальцах. Ты когда-нибудь думал о смерти?

– Иногда. Может быть, даже чем следовало бы.

– Это очень хорошо… Есть такой жанр кино, называется «снафф муви». Особенность этих фильмов в том, что в них присутствуют реальные сцены смерти. На самом деле, это в абсолютном большинстве случаев постановочные кадры, но эта легенда хорошо их продаёт. Понимаешь, Лёвочка?

– Кажется, да, – ответил я.

– Сейчас этот жанр находится в процессе трансформации: зрителя уже не устраивают записи акта смерти. Они хотят чувствовать себя соучастниками, но без угрозы уголовного преследования. Мы даём им это через прямые эфиры с самоубийствами. Сегодня у тебя главная роль.

– Что?! – я отстранился от Щеглова.

Меня захотелось срочно отсюда убраться. Бежать? Я заметил, что Шрек, который меня сюда привёз, отдалился от нас и стоит у входа. Мимо него пробежать не получится.

– Без паники, Лёва, – режиссёр заметил мою растерянность. – тебе же говорят: «Кадры всегда постановочные». У нас тоже. Мы дадим тебе пистолет с холостыми патронами, поболтаешь чуть со зрителями, а потом… – он изобразил двумя палацами выстрел в висок, –