Хорт – сын викинга - Виталий Гладкий

Потом Морава заставили надеть невообразимое грязное тряпье, все в заплатах и прорехах, и вывели на небольшую площадь, где уже волновался народ, который сбежался посмотреть на занимательное действо. Завидев Морава, женщины начали плакать, голосить и причитать, как по покойнику, а мальцы и отроки принялись кидать в юношу комья грязи, рыбьи кости, еловые шишки, обсыпать его золой, щипать и бить палками. Морав с непроницаемым лицом терпел все, что ему было уготовано. Благодаря урокам волхва он мог привести себя в состояние полной невозмутимости даже во время большой опасности, а Яр-Тур научил его не обращать внимания на боль.

Для этого Морав каждый день получал порцию палочных ударов по ногам, рукам и по туловищу. Дружинник старался бить не сильно, но рука у него оказалась чересчур тяжелой, поэтому сначала было очень больно, однако спустя год чувство боли притупилось, а со временем Морав и вовсе переставал ощущать удары – это когда волхв научил его владеть своими чувствами, возносясь мыслию в божественные чертоги. Казалось, что все тело Морава облекает невидимая кольчуга, и даже сильные удары воспринимались им как легкие тычки.

Правда, от синяков это не спасало. После каждого занятия с Яр-Туром ему приходилось сдаваться на милость Рогволда, который прикладывал к побитым местам примочки, смазывал царапины целебной мазью и отпаивал бодрящими отварами. Благодаря заботам волхва Мораву хватало ночи, чтобы полностью восстановиться, синяки бледнели и постепенно исчезали, и только очень сильные удары (это когда Яр-Тур начал обучать его бою на мечах) напоминали о себе зудом.

Наконец появился Яр-Тур, вооруженный как для битвы, только без панциря и шлема, пугнул малышню и повел Морава к воротам городища. Плакальщицы тут же подняли такой вой, что и впрямь казалось, будто провожают настоящего покойника, притом человека родовитого, заслуженного.

– Знатно голосят, – бурчал Яр-Тур. – В ушах закладывает… Шагай шибче! Иначе в лесу после бабьего воя будешь как глухой.

Морав повиновался, и они быстрым шагом пошли по тропе, которая вела в самый отдаленный участок лесного моря, где заканчивалась территория русов и куда опасались забираться даже опытные добытчики. Вскоре более-менее широкая и удобная стежка стала совсем узкой, ее часто перегораживали узловатые древесные корневища, и приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не зацепиться и не упасть, а когда сосны и вовсе уступили место смешанному лесу, она и вовсе местами растворилась, заросла кустарником. Но Яр-Тур, опытный охотник, по каким-то особым приметам держал верное направление, и тропинка снова появлялась, петляя среди бурелома и уводя все дальше и дальше в глубь мрачного леса.

Но вот тропка вывела Яр-Тура и Морава на поляну, явно расчищенную человеческими руками, и юноша невольно вздрогнул. На ее дальнем конце высились окоренные колья, увенчанные выбеленными дождями и солнцем черепами животных. На самом высоком колу, в центре, висел череп тура, а по бокам – медвежий и волчий. Остальные черепа принадлежали зверям, на которых охотились русы. В некотором отдалении от кольев из земли торчал, как гнилой зуб, черный камень с плоской вершиной и углублением посредине.

Бормоча молитвы богине охоты Диве, Яр-Тур принес требу – немного вяленого мяса, главную пищу любого добытчика, лепешку и пролил на жертвенный камень несколько капель меда, без которого ни один уважающий себя охотник не выходил в лес. Мёд был настоян на целебных травах (Морав знал его состав, он был большой тайной волхвов) и лечил любые хвори, которые могли настигнуть охотника в его многодневных скитаниях по лесной чащобе.

– Ну, теперь держись, – сказал Яр-Тур, покончив с обязательным обрядом. – Ты будущий волхв, а значит, и испытывать тебя будут куда как серьезней, нежели твоих сверстников.

– Я это знаю, – коротко ответил Морав и нахмурился.

– Ну-ну… – Яр-Тур коротко хохотнул.

Они пошли дальше. Тропа снова стала широкой и свободной от мелкой поросли и травы; похоже, ее тщательно обихаживали. Но кто?

Ответ на этот вопрос Морав получил ответ довольно скоро. Неожиданно лес закончился, словно его обрубили топором, и перед глазами дружинника и юноши предстало строение, сооруженное из окоренных бревен на скалистой возвышенности. К нему вели длинные ступени, сложенные из камней, посередине которых, на небольшой ровной площадке, стоял столб с жертвенником в виде резного деревянного домика, внутри которого горел неугасимый священный огонь. Дыма от него почти не было, потому что он питался древесными угольями.

Вокруг строения, которое, несомненно, было храмом, высились идолы с женскими ликами. На коньке храма торчали резные фигурки сов, почитаемых за большую мудрость, хотя Морав никак не мог понять: с какой стати? Он считал сову птицей глупой и бестолковой.

Столбы, поддерживающие необычайно высокую двускатную крышу храма, обильно украшала витиеватая резьба. Мало того, они были раскрашены в разные цвета. А уж вход в храм и вовсе потрясал воображение. На широких дубовых дверях, окрашенных в красный цвет, и вокруг них были изображены неведомые птицы и звери в переплетении резных древесных веток, а треугольное окно высоко над дверью обрамляли солнечные лучи, сверкающие позолотой. Крышу строители храма покрыли вязками камыша, а чтобы их не сорвало сильным ветром, укрепили поперечными жердями, над которыми тоже изрядно потрудились мастера-резчики.

Морав и Яр-Тур подошли к закрытым дверям храма, и немного оробевший дружинник тихо сказал:

– Придется подождать…

Ждать пришлось долго и стоя, даже ноги затекли. Нетерпеливый Морав наконец не выдержал и спросил:

– Может, надо постучать в дверь?

– Цыц! – зашипел на него Яр-Тур. – Нельзя! Ты так торопишься уйти к своему отцу? Это храм Мокоши.

Мораву вдруг почудилось, что по спине пробежал холодок, а сердце забилось быстро и гулко, будто он пробежал от городища до Клюва Ястреба. Мокошь! Это была богиня судьбы, которая пряла нить жизни, Великая Мать, покровительница магов и колдунов, повелительница ветров и хозяйка всего живого. Ей были подвластны жизнь и смерть, и обидеть Мокошь, даже по неосторожности, значило сделать роковой шаг в потусторонний мир. Теперь юноша понял, почему Яр-Тур, знатный воин, терпеливо ждет, пока их позовут. Знать, Великая Пряха не до конца сплела нить судьбы Морава…

Неожиданно до его слуха донеслось многоголосое пение. Казалось, оно доносится с небес. Юноша даже поднял голову, но на небе, кроме солнца и нескольких белых тучек, Морав не увидел никаких божественных певцов. А мелодия песни была очень красивой и не знакомой ему.

Он опустил взгляд и увидел, как из-за храма появилась процессия, состоящая из десятка дев в длинных белых одеяниях, вышитых красными и черными нитями. На головах у них были цветочные венки, а идущие впереди держали в руках зеленые ветви. Яр-Тур склонился перед ними в глубоком поклоне; Морав последовал его примеру.

Девы подошли к Мораву и дружиннику, поприветствовали их молча – тоже поклонились – и поставили перед ними две большие серебряные чаши для омовения, наполненные водой, поверх которой плавали цветочные лепестки. Юноша и Яр-Тур умылись, и им подали расшитые диковинными зверями полотенца.