Черный Дождь - Карл Ольсберг

бумагу. На ней было напечатано какое-то стихотворение:

Хитрость, заговор и коварная атака:

Большой город подвергся стремительному и неожиданному нападению.

Человеческая плоть, превращенная в пепел,

Замок и дворец в море пламени.

Сверкающий огонь узришь в небесах,

Из-за облаков выйдут два солнца.

Тут же вспыхнет огромное пламя

И гром сотрясет небесную твердь.

И повсюду в окрестностях большого города

У швабов и во всех близлежащих краях

Останутся лишь живой огонь и смерть,

Сокрытая в ужасных шарах.

Впечатляющая смерть, гордец убежит.

Скрытым пламенем, жаром выжжет большие пространства,

Большой город будет опустошен и надолго останется безлюдным.

— Вот видите? Тут же все ясно сказано! И это при том, что тексту — около 400 лет!

— Откуда он у вас?

— Как я уже сказал, я анализировал. Вы, наверное, знаете, что Нострадамус написал более тысячи четверостиший, пророчеств, которые он объединил в центурии («столетия»). На протяжении веков люди пытались понять смысл этих строк. Но текст всегда оставался для них загадкой, потому что Нострадамус закодировал его. Это было известно давно, но никому еще не удавалось разгадать код. У меня на это ушли годы, а оказалось, все довольно просто. Нужно только переставить строки в соответствии с определенным математическим правилом. Строки, которые вы читаете, изначально были расположены в совершенно другом порядке. Лишь после того, как я их поменял местами, я понял, что много лет назад хотел сказать Нострадамус. И самое удивительное, что то же математическое правило можно использовать, чтобы выяснить точную дату, когда сбудутся предсказания. Я проверил на некоторых событиях, и это действительно потрясает. Стихи предсказали с точностью до дня Французскую революцию, Версальский мирный договор, начало Второй мировой войны. А теперь — это. День, когда произойдет катастрофа, описанная здесь Нострадамусом, наступит ровно через три недели!

Слова этого человека обрушились на Сикорски, как ливень. Он испытал нечто вроде облегчения!

— Нострадамус! Так вы говорите о пророке?

— Конечно! Видите ли, он совершенно точно указывает на то, где случится катастрофа: «большой город», «у швабов», «замок и дворец в море пламени», это не что иное, как Штутгарт.

— Послушайте, милейший, здесь полицейский участок, а не клуб гадания на кофейной гуще. Мы не занимаемся всякой эзотерической чепухой, — сказал мастер полиции тоном, который, по его мнению, еще оставался относительно дружелюбным. — Почему бы вам не залезть в интернет? Наверняка вы найдете там единомышленников, с которым сможете поделиться своими теориями.

Ланген уставился на него, словно не мог поверить в то, что услышал.

— Но вы обязаны что-то сделать! Разве вы не прочли это? «Сверкающий огонь узришь в небесах, Из-за облаков выйдут два солнца», и еще: «Останутся лишь живой огонь и смерть, сокрытая в ужасных шарах». Это почти фотографическое описание атомного взрыва и радиоактивного заражения. Именно радиацию Нострадамус называл «смертью, скрытой в ужасных шарах». Разумеется, на языке XVI века нельзя было выразиться точнее. Разве вы не понимаете? Нужно эвакуировать Штутгарт! Осталось всего три недели!

Теперь пришел черед Сикорски удивленно воззриться на стоящего перед ним чудака.

— Вы серьезно ожидаете, что мы эвакуируем целый город, потому что какой-то псих предсказал четыреста лет назад скорое наступление конца света? Вы, должно быть, шутите!

Он резко рассмеялся. Ланген взъерошил свои сальные волосы.

— Вы должны мне поверить! Это не шутка! Мои расчеты точны! И Нострадамус во многом был прав…

Сикорски посмотрел на часы.

— Извините, но мой рабочий день закончен. Вам лучше вернуться через три недели, когда произойдет катастрофа. Тогда вы поможете нам прояснить причины, правда?

Он усмехнулся.

Ланген направил в его сторону тонкий палец.

— Я вас предупредил! — крикнул он. — Кровь сотен тысяч людей будет на вашей совести! Попомните мои слова!

Он повернулся и, комично перебирая худыми ногами, покинул участок. Мастер полиции проводил его взглядом и покачал головой. Вносить этот эпизод в журнал было пустой тратой времени. Он удалил данные Лангена и подготовил рабочее место к передаче вечерней смене.

5

Нора открыла дверь. В ее взгляде мелькнула надежда.

— Удалось что-нибудь узнать?

— Нора, во что вчера была одета Иви? — спросила Фабьен, проследовав за ней на кухню.

— Вчера? А зачем тебе это?

— Просто ответь мне, ладно?

— Да я не помню, кажется, какое-то синее платье. Да, точно, она гуляла в нем на детской площадке, а вечером я положила его в стирку. Сегодня на ней были джинсы и оранжевая кофта с уточкой. Вот я дура, совсем забыла тебе сказать.

— Нора, кажется, я знаю, где она.

— Что? Где?

— Я точно не уверена, но я только что разговаривала с человеком, который вел себя как-то странно.

— Странно? Что значит «странно»?

— Он много помнит об Иви. Как будто долго наблюдал за ней. Он сразу же узнал ее по фотографии. В курсе, во что она была одета вчера и играла на детской площадке. Да он и держался довольно… своеобразно. Как будто ждал, что я зайду расспросить о ней.

— Как зовут этого мерзавца? Скажи мне, кто он. Я пойду туда, и если он тотчас не скажет, где она, я…

— Так, полегче. Если этот тип — похититель, он вряд ли признается в этом!

Нора схватилась за хлебный нож, лежавший на деревянной разделочной доске рядом с раковиной:

— Я заставлю его признаться!

Фабьен покачала головой:

— Так не получится. Мы должны действовать осторожно. Если это он похитил ее, то наверняка где-то спрятал. Высказав ему в лоб наши подозрения, мы никогда не узнаем, где она.

Нора схватилась за голову и начала всхлипывать.

— Что… что нам делать? Моя бедная крошка Иви!

— Мы могли бы обратиться в полицию, но от этого, вероятно, не будет особого проку. Они допросят его, и если не найдут конкретных улик, то на этом все и закончится. К тому же, если он почувствует, что его разоблачили, то…

Она вовремя заставила себя замолчать. Ведь она хотела сказать, что, если предполагаемый похититель почувствует угрозу, он может убить Иви.

Нора перестала плакать.

— Ладно, — сказала она. В ее голосе зазвучала решительность.

— Теперь говори, кто это!

— Ты обещаешь мне не делать глупостей?

— Обещаю.

— Хорошо. Его зовут Паули. Леннард Паули. Он живет в крыле «С» на пятом этаже.

— Идем к нему.

— Допустим, мы пойдем к нему, что дальше?

— Хочу еще раз с ним поговорить. Может быть… может быть, узнаем что-то полезное.

— О’кей, только убери нож.

Нора рассматривала