Книга Израиля. Путевые заметки о стране святых, десантников и террористов - Евгений Сатановский

Столетие за столетием евреи формировали методы поиска абстрактных доказательств, точили логическую систему поиска аргументов и создали мысленный эксперимент как таковой. И это в дополнение к многоязычию, естественному и неизбежному для людей, вынужденных непрерывно переходить в диспутах с библейского иврита на талмудический арамейский, латынь, старофранцузский, идиш, ладино и все прочие языки, на которых писались комментарии к первоисточникам. Притом что в быту базовый набор языков, у каждой общины разный, дополнялся польским, украинским, русским, английским, фарси, арабским, немецким, испанским, португальским… И так далее, и тому подобное. А мозг, вообще-то, орган тренируемый.

Представим себе, что замкнутая община, занимающаяся, помимо обеспечения простейших житейских нужд, исключительно схоластикой, вдруг открывается навстречу окружающему миру. И перед молодыми людьми с этими самыми мозгами компьютерного типа возникают перспективы, о которых они и не мечтали. Притом что мира этого они не видели и его не знают, а любопытны, как все молодые люди, напоминающие подросших до самостоятельности котят. И стоят перед ними совершенно новые задачи. Из физики, математики, биологии, астрономии… Далее по списку. Причём в силу вышеупомянутого тренинга многое из перечисленного они щёлкают как орехи, а отрабатывать остальное им в радость. И что мы в итоге всего этого получаем?

Правильно. Толпу еврейских гениев мы получаем. А что многие из них с лёгким или даже серьёзным сдвигом по фазе, так мало ли гениев мирового масштаба заставляли греть винегрет или селёдку, носили на великосветские приёмы свитера грубой вязки и вели себя, с точки зрения окружающих, в высшей мере странно? Будь то Ландау, Сахаров, Эйнштейн и прочие столпы человечества – евреи или неевреи. На то они и гении. Вон ни Перельман, ни Тимофеев-Ресовский ни в хедере, ни в Талмуд-Торе не учились. Что их странностям ни в коей мере не мешало.

Проблема состоит только лишь в том, чтобы дать всем этим потенциальным гениям исходные данные в базовых науках, необходимых человечеству на нынешнем этапе его развития, а также не слишком сильный стартовый пинок, который вырвет их из замкнутой ультраортодоксальной среды. Обеспечив им не только финансовую самостоятельность и способность содержать семью, но и интеллектуальную независимость. Во всех смыслах этого слова. Что для престарелых лидеров их общин – нож острый.

Про приход Машиаха молиться, заводя бесчисленных детей и служа бесконечным источником государственных дотаций для синагогального начальства, – дело, с точки зрения этих лидеров, нужное и благое. Не то что быть учёным, инженером или компьютерщиком. Или служить в армии, после которой у еврейского ортодоксального молодняка появляется не только несвойственная ему до того выправка и крепкие мышцы, но и привычка делать то, что нужно ему лично и его стране. А не то, что ему велят делать родители. Со ссылкой на очередного дряхлого цадика.

Так что Государство Израиль, понимающее, что интеллектуальный резерв у него есть и надо его только разбудить и раскачать, тянет в одну сторону, ортодоксы-начальники – в другую. И по большому счёту, учитывая уровень рождаемости, который зашкаливает именно в ортодоксальном секторе, будущее Израиля зависит от того, кто кого уест в этой борьбе. Либо категория захребетников, подверженных всем генетическим хворям, так и не выйдет из своего гетто и со временем утопит страну. Либо выйдет и процветёт с ней вместе. Третьего не дано. Либо туда. Либо сюда.

Хотя пока что, честно говоря, будущие гении куда больше похожи на необратимых идиотов. По крайней мере, внешне. Что не радует, но и не слишком печалит. Ещё совсем недавно их и таких, как они, среди евреев было куда больше, чем всех прочих. Но ведь перековалось же большинство харедим. В СССР и США, Европе и Латинской Америке, Южной Африке и прочих странах и частях света, где никто, в отличие от Израиля, никого не кормит за красивые глаза.

Благо даже создатели и комментаторы Талмуда – великие из великих – не брезговали честным трудом. Физическим или интеллектуальным, всё равно. Рабби Меир был кузнецом. Рабби Акива пас овец. Раши был переводчиком, а Маймонид – врачом. И ничего. Им это не мешало. Их современникам не мешало. Да и всем тем, кто по сей день изучает их наследие, не мешает. То есть всё, как всегда, просто. Работать надо. Остальное приложится.

Хороший вопрос. Неожиданный. «Может ли еврей не быть мерзавцем?» – воскликнут искренне верящие в это антисемиты. В том числе антисемиты из числа многочисленных евреев, положивших жизнь на то, чтобы доказать окружающим, что все евреи плохие, но вот именно они, конкретно и персонально, – хорошие. Для чего они переходили в христианство или ислам, писали на других евреев доносы в Святую Инквизицию, уничтожали Талмуды, шли в воинствующие атеисты, гнобили соотечественников в ГУЛАГе, обещали отдать жизнь во имя победы палестинской революции и писали жалобы на израильских поселенцев в ООН…

«Как может еврей быть мерзавцем и не сгореть со стыда?!» – воскликнула бы в ответ воспитанная до состояния, приводящего на грань возможности выживания в этом мире, мама автора. Которая и антисемитов-то назвать антисемитами не могла, почему и звала их всю жизнь «хулиганами». Поскольку для неё это было – как публично матом выругаться. Притом что детство и юность она провела в военно-морских гарнизонах, которыми её папа – дедушка автора – командовал, и ненормативную лексику знала до тонкостей.

«А почему, собственно, нет?» – сказал в своё время мудрый Зеэв Жаботинский. Который понимал, что у всех народов есть свои воры, жулики и проститутки, и чего ради именно от евреев, единственных в мире, требовать, чтобы у них такого не было? Ну так он вообще был человеком конкретным и, будучи классическим русским интеллигентом и аристократом духа высшей пробы, не пытался загнать человечество в рай, сколоченный по собственным лекалам. И мир он воспринимал таким, как есть. Без иллюзий.

Автор не знает, как решали вопрос, вынесенный в заголовок раздела, евреи Абиссинии, Королевства Марокко и Хивинского ханства. Он там не жил. Но в московской еврейской среде, где его родили и воспитали, это было не принято. То есть свои мерзавцы там были. Но воспринимали их плохо. Старались не общаться. Периодически били – по молодости. И полагали, что если уж так получилось, что ты еврей, то надо соответствовать.

А то, спрашивается, жили до тебя люди, жили. И ты, соответственно, не сам по себе живёшь. Ты их потомок. Они растили детей. Работали. Что-то строили. Что-то изобретали. Что-то писали, или рисовали, или ставили на театральных подмостках. Когда приходилось – воевали. Любили друг друга. Женились. Хотя и разводились иногда – не без этого. Но, в общем, достойные были люди. И вдруг, как в «Дельфинах и психах» Владимира Высоцкого: «Он был евреем и не стоил этого». Насколько помнит автор по самиздатовскому варианту этой книги, который он прочёл в 80-е. И что, спрашивается, с тобой, скотина, тогда делать?

Мало того что ты сам по себе сволочь. Совершенно неважно, в быту или на работе. Но ещё и всем евреям от тебя сплошной позор. И неважно, просто ты карьеру делаешь, рубя чужие судьбы, или таланты задвигаешь, собак с кошками мучаешь или жену с детьми изводишь. Причём живут все эти сволочи зачастую немыслимо долго, хотя биографии у них – ой какие плохие! Как у тех двух последних сталинских наркомов, которые докоптели на Фрунзенской набережной аж до самого конца советской власти. И как они померли, так система и развалилась. Поскольку после одного настала перестройка и гласность, а после второго так и вовсе ГКЧП и распад СССР.