Целитель. Двойная игра - Валерий Большаков

Арест чудился ему концом света. Все грёзы и чаянья смело одним махом, стоило тому накачанному капитану предъявить своё удостоверение и вежливо сказать: «Гражданин Вакарчук, пройдёмте с нами!»

Чекисты знали о каждой мелочи, отпираться бессмысленно…

Бессильно шаркая разношенными тапками, агент «Вендиго» приблизился к окну. Раздражённо отдёрнул цветастую занавеску и прижался виском к крашеной раме. Медленно провёл ладонью по холодному стеклу.

«Бежать? Куда? – заторможенно пресмыкались рваные, несвязные мысли. – И как? Да и зачем? Всё равно найдут… «Шпиён». Вот ведь…»

Кривясь, Степан созерцал малолюдную площадь, переводя взгляд с серого памятника Ленину на кинотеатр «Октябрь» и обратно, как будто тренируя зоркость. Скосил глаза влево и вниз. Почти до жестяного подоконника доставали гнутые неоновые трубки, складывавшиеся в буквы. «Гостиница «Первомайск».

Вакарчук устало смежил веки. Это конец…

В дверь коротко постучали, и «шпиён» вздрогнул.

– Да-да! – нервно откликнулся он.

Порог номера переступил мужчина интеллигентного облика, в аккуратном костюме с безупречно подобранным галстуком. Очки придавали его лицу строгость, одновременно усиливая умный и внимательный взгляд.

– Здравствуйте, Степан Панасович, – спокойно сказал гость и улыбнулся уголком рта: – Да, вы не ошиблись, я офицер госбезопасности, хотя мою гражданскую натуру уже, наверное, не переделать. Именно поэтому представлюсь своим настоящим именем: Игорь Елисеевич.

– Это такая методика? – криво усмехнулся агент «Вендиго». – Располагать противника к доверию?

– А вы для нас больше не противник, – невозмутимо парировал Синицын и жёстко добавил: – Как только вы согласились с нами сотрудничать, то стали двойным агентом, через которого мы дезинформируем ЦРУ. Можете списать мою болтливость на «такую методику» или разгильдяйство штатского, но никакого секрета я не выдал, да и вы всё прекрасно понимаете. Присядем?

Игорь Елисеевич занял кресло у стола, а Вакарчук демонстративно оседлал обшарпанный стул, складывая руки на спинке. Он остро ощущал неуют, и в то же время где-то в серой мгле унылости замерцала робкая искорка надежды.

– Степан Панасович, – резко посерьёзнел Синицын, – меня послали сюда, в Первомайск, не для того, чтобы вести работу с вами… хотя и для этого тоже. На месте я отвечаю за всю операцию, связанную с «Михой»…

– Признаться, Игорь Елисеич… – Вакарчук глянул исподлобья. – Простите, что перебиваю, но меня куда больше «Михи» волнует моя собственная персона. Она мне, знаете ли, дорога.

Игорь Елисеевич понятливо кивнул.

– Скажите… – Он чуть помедлил, словно решаясь на что-то, а затем договорил, глядя на двойного агента со значением: – А чего вы хотели, когда дали себя завербовать американцам? Цель вы какую преследовали, соглашаясь на измену родине?

– Ну да, я предавал родину, – скучно сказал Степан. – Не хотел, просто… А, ладно! – Он сморщился и запальчиво выплеснул: – Что я, не понимаю, как всё выглядит? Плохиш продался буржуинам – вот тебе и весь сказ!

– А это не так? – Взгляд Синицына стал испытующим.

– Нет, – буркнул агент «Вендиго» и продолжил с вызовом в голосе: – Можете не верить, но я был готов даром передавать секреты на Запад, лишь бы меня вытянули туда хоть когда-нибудь, через год или через десять лет, не важно! Это и есть то, чего я хотел по-настоящему! – Помолчав, он сказал на полтона спокойней: – Вот вы. Вы бывали за границей? Я имею в виду – в капстранах?

– Бывал, – наклонил голову Синицын. – Видел тамошний блеск. И тамошнюю нищету.

– А вот я не видел! – с жаром сказал Вакарчук, разводя руками. – Но очень хочется! Очень!

– Интересно… – Игорь Елисеевич пристально глянул на двойного агента, подумал и заговорил, тщательно подбирая слова: – Вот что я вам скажу, Степан Панасович… Вы меня удивили! Я понял, что вы если и враг нам, то какой-то… не настоящий, что ли. Ведь у предателей родины, как правило, два мотива – деньги или идея. Ну или то и другое вместе. А вот ваша мотивация отдаёт наивностью. Я бы даже сказал, инфантильной наивностью. Меня это немного примиряет с содеянным вами. Немного потому, что передача совсекретных сведений о новейших боевых кораблях на Запад – это в любом случае тяжкое преступление и урон нашей обороноспособности. А что до вашей персоны… Степан Панасович, если вы будете с нами активно сотрудничать, то можно ожидать не только послаблений, но даже исполнения ваших скромных желаний.

Вакарчук вопросительно повёл бровью.

– Да-да, – доверительно признался Синицын. – Существует и такой вариант вашей будущности, в котором вас обменяют, скажем, на нашего разведчика, вычисленного ФБР. Или, что куда лучше, переправят за рубеж как агента. Вы якобы сбежите от преследований чекистов, не забыв прихватить с собой кипу документов высшего уровня секретности. Разумеется, это будет умно сработанная деза… – Он ненадолго задумался. – Не спорю, ваше поведение за границей может быть разным. Здесь вы клятвенно пообещаете преданно служить СССР, дабы загладить свою вину, а там заложите нас, отказавшись дезинформировать американцев…

Степан коротко вздохнул, словно всхлипнул.

– Тем не менее, – надавил Синицын, – такой вариант вполне возможен. Решать, конечно, буду не я, но от меня зависит ваша характеристика, которая ляжет на стол руководства. Вы умны, дерзки, но и осторожны, способны перевоплощаться и держать удар, сохранять хладнокровие в ответственные моменты. Сносно знаете немецкий, бегло разговариваете по-английски, а это большой плюс. Да, вы серьёзно оступились, но, если хорошо постараться, ошибку можно исправить…

– Я… – хрипло каркнул Вакарчук, прочистил горло и сказал: – Я готов.

– Вот и хорошо, – сдержанно кивнул Игорь Елисеевич. – Итак. Вчера мы изъяли закладку, предназначенную для вас, и… – Синицын чуть развёл руками, одновременно приподнимая плечи. – Хочу ознакомить вас с новым заданием ЦРУ. Вам надлежит завербовать «Миху»!

Степан встрепенулся.

– Мне как-то не верится, – медленно проговорил он, – что вы сами не вышли с «Михой» на контакт. Или… Постойте… А-а! Так это будет ложная вербовка?

– Именно! – утвердительно кивнул Синицын. – Для начала американцы хотят убедиться, что товар, за который они готовы выложить большие деньги, реально стоит того. Цэрэушники проверяют «Миху», запрашивая, что такого интересного произойдёт в США весной, летом и осенью. Ну с этим мы сами как-нибудь… – Игорь Елисеевич потёр подбородок, соображая. – Вот что. Сегодня и завтра у нас перерыв, так сказать, на вербовку, а потом сделаете закладку – в красках опишете, как уламывали «объект», напуганный слежкой КГБ. Надо будет обязательно упомянуть, что вы помогаете «Михе» скрываться от преследований. Ну мы ещё с вами поработаем над текстом! К-хм… А-а… как вы оповещаете кураторов с Чайковки?

– Звоню курьеру по телефону, – пожал плечами Вакарчук, – и спрашиваю о чём-нибудь. Ну, скажем: «Это третья квартира?» Или сообщаю, что бабушка приедет четвёртого вечером, не забудь, мол, встретить. Как правило, мне отвечают: «Вы ошиблись номером» – это значит, что информация получена. Главное, назвать числительное. Тройкой обозначается схрон на кладбище, четвёрка совсем в другом месте – на старой котельной, что за медтехникумом. Хм… Я полагаю, курьера вы уже вычислили?