Академия Космических Хранителей. Елисей и ожившая планета - Дарья Ива

— Только, знаешь, я ведь сюда попал, когда искал свою собаку…

— Ты узнаешь все о собаке. Мы не отклонимся от ее пути, — успокоил странный мальчик, и грусть в лиловых глазах растаяла.

— Тогда пойдем, — согласился Елисей, и они двинулись в путь.

Теперь идти было не так тяжело, как до отдыха, и Елисей смог немного осмотреться. Местность, где располагался купол, была самой ровной на гигантской планете.

Сейчас же путники приближались к сплошному нагромождению искривленных плит. А те плавно переходили в высоченные колючие скалы. Неприступные и зеркально гладкие, те выросли впереди, преграждая путь.

Пеори нисколько не приукрасил — путь их шел вровень с собачьими следами, нисколько не отклоняясь. И теперь следы иссякали там, где заканчивался песок, и начинались исковерканные плиты.

Некоторое время назад планета была лакомым куском для искателей сокровищ, но никто и никогда не встречал здесь следов какой-либо жизни. Это была планета безжизненная, и, со всех точек зрения, совершенно бесполезная.

Но невдомек было подростку, какое открытие совершил. Он только порадовался тому, что не придется карабкаться по плитам: у широкого основания одной из них Пеори остановился:

— Теперь мы должны спускаться вниз. Ты готов?

— Готов.

— Тогда следуй за мной, и главное — ни в коем случае не отставай, — настоятельно посоветовал Пеори. И эти слова сразу убедили Елисея.

Резко повернувшись, странный мальчишка пошел вдоль плиты, а Елисей беспрекословно последовал за ним.

Непонятно как, но через пару шагов вокруг образовались грубые стены и потолок какой-то пещеры. Однако спросить об этом не получалось — Пеори все время был на два шага впереди, как бы ни торопился Елисей. И вот уже они бегут куда-то вглубь пещеры, но та все растягивается, длится. А потом пещера незаметно перешла в искусственный коридор, чей потолок затерялся в высоте.

Коридор шел вниз, все дальше и дальше, однако темнее от этого не становилось. Наоборот, казалось, что снизу идет куда больше света, чем сверху. Они уже не бегут, — мчатся. У Елисея захватило дух: всего за один шаг пролетают мимо километры, и бег все ускоряется.

Со спины местный мальчик напоминал теперь взрослую женщину, и даже голос Пеори изменился.

— Скорей! — настаивала убегающая фигура. Словно боялась потерять своего спутника навсегда.

Почувствовал это Елисей, и охватил его страх. И так быстро, как только мог побежал он. И с каждым шагом оставлял теперь позади расстояния, соизмеримые с дневным полетом ястреба. А голос неумолимо гнал, стегал:

— Скорей! Скорей!!

Эти беспокоящие крики никак не давали ногам покоя, заставляя неуемно отталкивать от себя сверкающий пол коридора.

Желание бега прекратилось вдруг, в одночасье. И мальчик, зашатавшись от навалившейся усталости, прислонился к стене — коридор закончился.

Пеори нигде не было видно, и подросток осторожно шагнул вперед. Это был по-прежнему огромный шаг, и мимо Елисея вновь пронеслись километры ярко освещенного пространства. В огромном зале стоял он теперь.

Здесь весь воздух пронизывают лучи густого света, сильно напоминающего свет двух звезд Пекбене. Он сразу окутал мальчика, и тому стало бесконечно хорошо.

— Это Тирсиос. Океан, — послышался тихий старческий голос. — Последняя его капля на Пекбене. Некогда он покрывал всю планету, и мы были так счастливы…

Перед мальчиком громадной каплей колыхалась прозрачно-лиловая масса. Это она излучала все то тепло и радость, которые почувствовал Елисей, едва свет озарил его. Помещался Тирсиос между двух силовых обручей, удерживающих его в виде шара.

А рядом стоял Пеори, но был он — древний седобородый старик; а лиловые глаза его излучали такой же свет, как и последняя капля океана, медленно колеблющаяся рядом.

— Подойди поближе, и взгляни, — предложил Пеори.

— Что увидишь ты там?..

Елисей послушно приблизился, и в глубине увидел троих: двое стояли рядом, а еще один сидел между ними, как могла бы усесться обезьяна. Сначала мальчик подумал, что это люди. Лиловые воды сверкали в глубине, и мешали видеть отчетливо.

Понял Елисей внезапно, — мурашки пробежали по телу — нет, на людей создания были похожи лишь наличием рук, ног и головы на тех же местах.

Худощавые тела намного длиннее человеческих, а руки имеют на сустав больше. Елисей не смог рассмотреть лиц, однако форма голов совсем не напоминала привычную ему. Или это так исказил океан?.. И мальчик недоуменно повернулся к Пеори.

— Да, это не люди… — проговорил старик. — Йукола, — он по-птичьи произнес это слово. — Они близки вам, как мало кто во Вселенной. И одновременно далеки не меньше, чем летающие растения-паразиты семи лун Анкарта. Ты все поймешь сам, смотри!

Постаревший Пеори взял мальчика за руку, и прислонил ладонью к поверхности Тирсиоса. Воздух стал вязким, обрел вес и навалился на подростка; дышать стало невозможно. Елисей хотел крикнуть, но не смог и этого. Не сводя глаз со старика, он из последних сил терпел невыносимую тяжесть, вот-вот готовясь упасть.

Тогда Пеори вытянул губы трубочкой и дунул на мальчика — сознание с готовностью покинуло Елисея.

Дорога через океан. Удивительный лес. Адлу-Маеку, Город Океана, город йукола. Елисей остаётся один, а дорога снова ведёт вперёд.

… Елисей очнулся. В голове немного шумит.

Он стоит посреди полотна из крупных темно-зеленых пластинок. Поражая разнообразием форм, они идеально складываются краями. Под ногами совершенно сухо. Силы быстро возвращаются к Елисею, и вот он уже кружит взором.

По левую руку раскинулись душистые сады. Неведомые растения растут там аккуратными участками, соблюдая заведенный порядок. А справа лежит океан.

Временами он озаряется изнутри, в глубине искры и сполохи. Там порой проплывают длинные шлейфы пузырьков, и мелькают неясные тени. Кажется, идет своя невероятная жизнь. И скорее всего — так оно и есть.

Впереди, тенью на искрящемся желтом небе, возник город. Сделав первый шаг по мягко пружинящему полотну, мальчик понял, что это растения. Город приблизился мгновенно, как некогда зал на Пекбене.

И вот он сам не понимает, что вокруг. Здесь в небо уходят сияющие всеми красками толстенные стволы. Вырастая прямо из воды, и кренясь в разные стороны, они пропадают из вида в небесной глади.

С грустью понял Елисей, чьи серые окаменевшие останки ныне торчат из Пекбене, словно могильный частокол. Он сделал шаг, потом другой — неведомый лес шагнул вровень с ним. Странная особенность пропала, и мальчик снова мог идти обычным шагом.

Подойдя поближе к одному «дереву» Елисей рассмотрел, что это вовсе даже и не дерево. Ствол оказался не чем иным, как сплетением лиан разных видов. А неповторимый цвет этих колоссов образовался из многочисленных окрасок всего того, что обильно произрастает на них, и ключом бьет изнутри; непрестанно двигается, поет, трещит, умирает и рождается.