Жена ювелира - Виктория Холт

– Я слышала, – продолжала она, – что король очень любит бывать в обществе своих подданных-женщин. Здесь, в Сити, говорят: «Прячьте своих жен и дочерей, сюда идет король». Но вы не король…

– Ты в этом уверена?

– Конечно. Говорят, что нет такой женщины на свете, которая могла бы сказать ему «нет». Ну а разве я не женщина? И тем не менее с легкостью отказываю вам. А это значит, что вы не Его светлость…

– Тебе нравится дразнить меня.

– Так же, как вам нравится преследовать меня.

– Джейн, разве ты не можешь полюбить меня хоть немного? Я бы дал тебе все, что пожелаешь. Джейн, подумай об этом… великолепные драгоценности… жизнь при дворе… все!!!

– Все, кроме брака.

– Я не сказал, что не женился бы на тебе.

– Но вы не сказали и обратного.

– Послушай, Джейн, но если ты настаиваешь…

– Я настаиваю? Это вы, а не я проявляете настойчивость.

– Давай кончим эти шутки. Я обожаю тебя, Джейн.

– Правда доставила бы мне большее удовольствие, чем ваше обожание. Если вы готовы сделать мне достойное предложение, то почему бы вам не отправиться в дом моего отца, а не в эти конюшни? Ответ простой. Вы хотите соблазнить меня, а затем бросить. Вполне возможно, что у вас уже есть жена…

– Клянусь…

– Что вы не женаты? Тогда одну тайну я раскрыла. Вы не король. И кажется, с меня достаточно – стало прохладно, к тому же мой отец изобьет меня, если обнаружит, что я разговариваю с влюбленным джентльменом, каков бы ни был его сан при дворе. Спокойной ночи, сэр.

– Джейн! – Он схватил ее за руку.

– Позвольте мне уйти.

– Не позволю. Ты думаешь, что можешь приходить сюда, чтобы дразнить меня подобным образом? Дай мне твои губы. Пресвятая Богородица! Они прекрасней, чем я когда-либо мечтал. Ну же, Джейн, пойдем со мной, и ты никогда об этом не пожалеешь.

Она вдруг испугалась, поняв, как было безрассудно поддаваться своей склонности к приключениям. Он, неожиданно приподняв ее, прижал к себе, а она беспомощно колотила крошечными кулачками в его грудь, что вызывало у него счастливый смех.

– Ну, и что ты теперь сделаешь? Смотри, я бы мог перекинуть тебя через плечо и унести.

– Отпустите меня сейчас же!

– Что? Когда ты в моей власти? Не отпущу до тех пор, пока не добьюсь своего, и после этого ты, возможно, уже не захочешь расстаться со мной.

– Ненавижу вас! – воскликнула она и ударила его ногой, так как он все еще держал ее на весу.

От неожиданности он вскрикнул, а она, воспользовавшись случаем, надвинула ему на глаза украшенную перьями шляпу и еще раз ударила ногой, после чего он, согнувшись вдвое от боли, выпустил Джейн. Она побежала к дому.

Запыхавшись, смеющаяся Джейн упала на руки Кейт, стоявшей в дверях на случай, если нужно будет предупредить, что идет отец.

– Закрой дверь, Кейт! Запри на засов. Пресвятая Дева, я чуть было не погибла! Он перекинул меня через плечо… Ведь так меня можно было и унести! Кейт, я дура. Я сама во всем виновата. – Ей было смешно, но она говорила серьезно. – О, Кейт, как смешон он был! Я спросила его, уж не король ли он, так он попытался заставить меня поверить, что так оно и есть.

– Тс-с-с! Ваш отец шевелится. Лучше тихонько проскользните наверх, голубушка, а то мне придется поплатиться своей спиной. Да и вам достанется, если он пронюхает, что мы затеяли.

– Никогда больше не позволяй мне выходить и снова встречаться с ним! – сказала Джейн. – Он опасен.

* * *

Уильям, лорд Гастингс, был недоволен своими успехами у дочери купца. Вся эта история выглядела досадно непристойной. Он ведь уже не юноша – любитель приключений, чтобы позволять себе втянуться в подобную игру. Девушка дерзка, она вполне может сделать из него дурака. Складывалась нелепая ситуация, когда гофмейстер королевского двора, глава монетного двора, барон и друг короля, человек зрелого возраста – ему было около сорока – вынужден околачиваться в темноте во дворе купца да еще получать тумаки от его дочери…

Устав охотиться за нею, не раз и не два он решал, что с него достаточно, но никак не мог забыть эту девушку. Повеса и распутник, он следовал велениям моды, а в тот момент в моде была неразборчивость в средствах достижения цели. Он был не из тех, кто признавал себя побежденным, и был полон решимости больше не попадать в столь унизительное положение. Лорд Гастингс надеялся на помощь служанки, Кейт, которой пригрозил, что подвергнет ее наказанию за распутство, с позором проведет по улицам города или пригвоздит к позорному столбу за воровство. «Или, – сказал он ей, – я напущу на тебя моих людей… крепких малых… целый десяток!» Это испугало ее больше всего, и он почувствовал уверенность в том, что она окажет ему необходимую помощь.

План был прост, и он немедленно собирался его осуществить. Завернувшись в длинный плащ, ибо для этой цели он оделся в самую простую одежду, и покинув свои апартаменты в Вестминстерском дворце, лорд Гастингс поспешил к реке, где нанял лодочника и переправился в Саутуорк.

Он сидел в лодке, прислушиваясь к всплескам воды под веслами, и глядел вдоль реки на мост и за него, туда, где высились величественные каменные стены Лондонского Тауэра. Вдоль северного берега тянулись изысканные старые особняки, окруженные огородами и фруктовыми садами, спускавшимися к реке. Но его интересовал не благодатный северный берег – у него было дело на заброшенном южном берегу, и как только лодка причалила к берегу, он выпрыгнул из нее, сунул лодочнику монету и поспешно углубился в улицы Саутуорка. Рот его искривился в усмешке. «Очень скоро, госпожа Джейн, вы будете совсем не такой высокомерной».

Да, в Саутуорке она научится быть послушной, как научились многие женщины до нее.

Шагая по узким улицам, он знал, что через зашторенные окна за ним наблюдают. Он увидел женщину с бесстыжими глазами, под плащом у которой не было ничего, насколько он мог судить, она направилась было к нему соблазняюще улыбнувшись. Он равнодушно отстранил ее, ведь он не был новичком в Саутуорке.

Лорд Гастингс подошел к высокому дому, отличавшемуся опрятностью, которой явно недоставало соседним домам, поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Ему сразу же открыла упитанная девушка лет двадцати. На ней был чепец, украшенный рюшами, и платье с низким декольте. Она присела в реверансе, зная, что перед ней знатный вельможа и покровитель этого дома; она ожидала, по меньшей мере, поцелуя, но занятый мыслями о Джейн Уэйнстэд, он не обратил на нее внимания.

– Проводите меня к вашей госпоже, – сказал он коротко.

Девица, надув губки, попросила его войти и проводила в небольшую комнату, которая вполне могла бы принадлежать дому состоятельного человека среднего сословия. Пол был устлан чистым тростником, а драпировки были не из обычной шерстяной материи, а представляли собой тканые гобелены, на которых были изображены сцены из французских войн, которые вел Генрих V, к удовольствию своих соотечественников. Здесь же были представлены битвы при Арфлере и Авенкуре. Но Гастингс даже не взглянул на них. Он уже видел их прежде.