Валютные войны - Джеймс Рикардс

– Ты думаешь, что мы слишком много заплатим за золото? – спросил я.

– Именно, – ответил он. – Чересчур много.

– Ну, так почему бы не продать России наше золото?

Во мне играл инстинкт не только юриста, но и торговца. На каждом рынке есть две стороны. Одна – сторона, устанавливающая цену, когда кто-то хочет приобрести что-нибудь. Другая – сторона, предлагающая цену, когда кто-то хочет продать что-нибудь. Создание рынка является искусством нахождения стоимости между установленной ценой и ценой предложенной. Кто-нибудь может начать дело со стороны покупателя, однако, как только он видит, что цена слишком высокая, то он моментально превращается в продавца. Именно такая способность к хладнокровному мышлению является отличительной чертой лучших торговцев. Я провоцировал того парня. Если цена была слишком высокой для покупки, тогда нам необходимо было продать. Я ждал, когда он проглотит наживку.

– Ладно, – сказал он. – Давай выставим все на рынок, продадим весь золотой запас России в обмен на доллары и евро и разнообразим наше валютное положение.

Он, может, сказал это всего лишь для того, чтобы я замолчал, но меня это устроило. Мы затянули петлю вокруг шеи доллара США. Остальная часть команды быстро согласилась, и я созвал саммит с Россией, чтобы выдвинуть им свое предложение. Мы со Стивом встретились в третий раз, и, как я и ожидал, Россия согласилась скупить все золото Китая, около ста тысяч метрических тонн, взамен на валюту из своих запасов. Этот торг был идеальным с точки зрения команды России, так как он представлял собой крупную покупку с минимальным рыночным воздействием. При обычной торговле золотом сделка размером даже в 10 тонн должна была бы проходить в строжайшей секретности, иначе рыночный курс подскочил бы высоко, однако сейчас Россия заключила крупнейшую сделку по закупке золота в истории с минимальным рыночным воздействием. Мне было жаль, что Китай вышел из игры с золотом, но мне было приятно смотреть на то, как Россия продолжает идти по выбранному курсу.

Мы снова оказались в оперативном центре для проведения третьей пленарной сессии. Мы по очереди ходили по комнате для объявления своих ходов в рамках северокорейского сценария. Как и ожидалось, США и Азиатско-Тихоокеанский регион, как и Китай, предлагали гуманитарную помощь, только Китай еще что-то промямлил о воссоединении, так как режим Северной Кореи был на последнем издыхании. Россия поддержала идею о гуманитарной помощи, но придержалась более жесткой политики, закрыв границы с Северной Кореей. Затем, практически мимоходом, Россия объявила о том, что выкупила у Китая все золотые запасы и теперь самостоятельно укрепляла политику создания новой золотой валюты.

Судьи были заметно возмущены. Россия вела собственную игру с собственными правилами. Насколько мы со Стивом были убеждены, Россия играла по собственным правилам уже тысячи лет, поэтому данный ход был типично русским. В этот момент четырехсоткилограммовая горилла больше не могла оставаться незамеченной, и судебное решение не заставило себя ждать. В национальной мощи Китая, США и Азиатско-Тихоокеанского региона мало что изменилось. Это было логичным, так как Северная Корея, хоть и опасная, была изолирована от всего мира, поэтому никто особо не потерял или набрал очки. Но затем судьи робко объявили: «По всей видимости, Россия предприняла твердые меры в области создания отличной замены доллару в международной торговле. Ее намерения для нас остаются неопределенными, однако мы решили ей присудить дополнительные баллы за столь смелый ход». Мы со Стивом посмотрели друг на друга с разных концов центра. Это, конечно, не было извинением, но все же мы не смогли не улыбнуться.

Первый день подошел к концу. Хоть игра и шла как по маслу, этот день казался очень длинным. Мы решили найти поблизости какой-нибудь ресторан, поужинать и выпить чего-нибудь, а затем вернуться рано в отель, чтобы узнать все новости дня и подготовиться к следующему дню. Одним из парадоксов работы в закрытом помещении является незнание того, что происходит снаружи. Человек может работать в головном центре разведывательной организации, но из-за ограничения в использовании мобильных телефонов и других технических средств, имеющих доступ к СМИ, он будет последним, кто узнает о, например, крахе фондовой биржи. Так как мы являлись участниками рынка и людьми, зависимыми от СМИ, мы испытывали информационное голодание как никогда раньше. Сотрудники лаборатории прикладной физики посоветовали нам ресторан, расположенный неподалеку, и, в то время как Стив и Оу. Ди разговаривали по своим «Блэкберри», я вел машину по направлению к Форт-Миду (Мэриленд). Мы нашли место без проблем, однако сильно удивились, когда увидели, что парковка забита и люди ютятся на балконе – это в 17:30 во вторник!

– Ах да, – сказал Оу. Ди с ирландским акцентом, напоминая о своих ирландских корнях. – Сегодня же День святого Патрика. Это место, должно быть, переполнено еще с обеда.

С нашими попытками разрушить мировую финансовую систему мы совершенно забыли о Дне святого Патрика. Я сам наполовину ирландец по материнской линии. С такой родословной мы с Оу. Ди посвятили Стива в почетные ирландцы и начали пробираться сквозь толпу наверх, заметив стол у окна с видом на окрестности Мэриленда. Мы сели, заказали три пинты «Гиннесса» и пару закусок и начали собственное подведение итогов прошедшего дня.

– Знаете, какая основная проблема в игре? – спросил Оу. Ди.

– Какая?

– В ней нет рынка. Я имею в виду, что судьи могут нам присудить или отнять очки, но отсутствует система цен, позволяющая измерять влияние наших действий на финансовую систему.

Оу. Ди был прав. Торговец может придумать лучшую в мире торговую идею, но только потеря средств на бирже является естественным способом, сообщающим о том, что он делает что-то не так. Лучшие торговцы всегда выходят из проигрышных торгов, сокращают потери и сидят в ожидании следующего удачного случая, который со временем обязательно появится. Плохие торговцы пытаются найти рациональное объяснение потере, приходят к выводу о том, что рынок не оценил их умственных способностей по достоинству, повышают сумму ставки и продолжают терять средства до тех пор, пока старший риск-менеджер не вынудит его уйти. Какой бы ни была выбранная стратегия, именно ценовые сигналы заставляют торговцев оставаться честными и обеспечивают их обратной связью с рынком, столь необходимой для удостоверения правильности их теорий.

Тем не менее мы старались сильно не расстраиваться из‑за того, чего у нас не было. Это все же был первый раз, когда Министерство обороны проводило финансовую военную игру. И я был доволен тем, что они хоть как-то это делают. По крайней мере они смотрели в будущее, чего я не могу сказать о гражданских организациях. Когда я предупреждал других чиновников (из гражданского сектора) о возможной финансовой войне в будущем, типичным ответом был: «О, они никогда не осмелятся на такой шаг – это будет стоить им денег, и они сами выкопают себе могилу». Они это говорили так, будто военная техника не стоила денег, будто авианосцы раздавались бесплатно. Эти чиновники никак не могли понять, что стоимость финансовой войны может быть намного ниже стоимости гонки вооружений, но финансовая война будет более эффективным средством подрыва мощи США по сравнению с военной конфронтацией. Пентагон заслуживал уважения хотя бы за то, что воспринял это всерьез. Еще будет время внести мелкие детали в какой-нибудь игре, проводимой в будущем.