Игры, угодные богам - Игорь Куринной

Я привожу эти, лишь некоторые, фрагменты только с одной целью – показать, что взгляды, являющиеся сегодня общепринятыми и устоявшимися представлениями о прошлом, рождались в условиях ожесточённых споров триста-четыреста лет назад. Порою целые куски истории канонизировались волевым решением влиятельных людей вне зависимости от того, были с ними согласны современники или нет. Это соображение всегда следует иметь в виду, когда сегодня читаешь современные учебники и фразы, наполняющие их, типа: «доподлинно известно», «несомненно», «неоспоримо» и т.д. Для тех, кто это придумал, всё было не столь неоспоримо, доподлинно и несомненно. Побеждало лишь одно из многих мнений, которое было подкреплено более влиятельным авторитетом или которое лучше соответствовало текущей политической ситуации.

Что касается олимпийских игр, то, как уже говорилось выше, авторский коллектив современной концепции, писавшейся в конце 17-го века, был невелик, а при тщательном его рассмотрении он ещё более сужается и, в конце концов, сходится к одному человеку – епископу Ворсерстерскому Вильяму Ллойду.

Но продолжим. Ллойд, с которым мы только что познакомились, последним из титанов исторической мысли активно занимался олимпийской темой, считая её, кстати, одной из самых значимых в своих хронологических изысканиях[8]. Однако он не был современником игр. Значит, у него были первоисточники, которые он попросту проанализировал и обобщил. И это действительно так. Посмотрим на эти источники. В своём труде Ллойд ссылается, в качестве самого большого авторитета, на античного Пиндара. Это неудивительно, так как в отличие от практически всех других авторов, которые либо вскользь упоминают игры, либо пользуются ими как объективной данностью, не упоминая о возникновении, либо вообще сами ссылаются на Пиндара, собственно Пиндар писал именно об олимпийских играх. Это было его основное поле творчества, его «основной хлеб». Он умело воспевал победителей, чем снискал себе славу и чем зарабатывал на жизнь. Пиндар писал очень интересно. Собственно о победителе (т.е. своём заказчике) он мог вставить всего пару строк в начале или конце песни. Большая же часть его творений представляет собою лирическое или историческое отступление, аналогии дел современных с делами героев прошлого, мифическими событиями. Сегодня во многих предисловиях к работам Пиндара можно встретить оценку современного критика, состоящую в том, что, дескать, Пиндар писал витиевато, сложно и скучно. Понять его мудрено сегодня. Однако именно Пиндар донёс до нас самый обильный материал по олимпиадам, истории их возникновения и деяниях участников олимпийского движения того времени. Ещё одной, отличительной от многих других авторов особенностью Пиндара, является то, что он был современником игр и их свидетелем. Писал он о более чем популярных событиях СВОЕГО ВРЕМЕНИ для живших в ТО ВРЕМЯ людей, которые тоже были свидетелями игр. Поэтому главная канва од этого поэта должна была соответствовать действительности, ведь даже поэтические приукрасы должны знать свою меру, если ты рассказываешь людям о событиях, которые происходят на их глазах, в окрестностях их дома. Если про далёкое прошлое можно незаметно приврать, то про то, что произошло только что на глазах сотен и тысяч очевидцев, нужно писать более или менее корректно. Иначе прослывёшь лгуном и потеряешь авторитет. Это соображение заставляет относиться к Пиндару серьёзно. Допуская в его стихах наличие преувеличений и разного рода гипербол по отношению к личностям заказчиков и их заслугам, информации исторического характера, видимо, в целом можно доверять. Более того, именно из работ Пиндара Ллойд и некий Эразм Шмидиус[9] почерпнули хронологическую информацию, бывшую для них достаточной, чтобы составить абсолютно строгие хронологические таблицы. Об этом пишет сам епископ в предисловии к своей книге:

«…Эразм Шмидиус, который годами (хронологией) в издании Пиндара занимался, аккуратно все ошибки исправил и соотнёс все Олимпиады с эрой Христовой…»

Таким образом, первый взгляд на Пиндара вселяет оптимизм. Однако более детальное знакомство с этим источником несколько принижает его значение как документа. Дело в том, что, во-первых, оказывается, творчество Пиндара относится к эпохе, когда греческая словесность не была ещё книжной и его оды долгое время сохранялись лишь в памяти слушателей. Только через сто лет после смерти автора начинается, как нам говорят историки, работа по собиранию пиндаровских текстов и сведений об этом поэте. Насколько за сто лет устных пересказов был искажён оригинал, можно только предполагать. Во всяком случае, кажется невероятным, что греческий народ целый век пересказывал довольно сложный слог Пиндара без искажений, слово в слово, пока не появились первые записи и письменная фиксация. Хамелеонт, ученик Аристотеля, писавший около 300 г. до н.э., посвятил Пиндару целый раздел в своих сочинениях о древних поэтах. Но опять загвоздка – эти сочинения исчезли во тьме веков и почитать их уже, видимо, никогда нам не придётся. К счастью, на основе этого материала в 3-м в. до н.э. в Александрии было составлено полное сочинение Пиндара в 17-и книгах. Но и здесь неприятность – почти всё сгорело. До нас из всего многообразия дошли только несколько книг, которые, пройдя через целую серию переводов и обработок дожили до наших дней и которые сегодня мы наконец-то можем почитать[10]. Во-вторых, непосредственно о современных событиях, как уже говорилось, Пиндар писал мало. Он большую часть сведений доносит до нас о былинном даже для него прошлом, свидетелем которого он не был. Поэтому данные, зафиксированные Пиндаром нужно чётко делить на две части: информацию о текущих и современных для него событиях (олимпийских победителях и самих состязаниях) и информацию о далёком прошлом, отражённом в мифах и народных преданиях популярных во время Пиндара, но уже приобретших сказочный оттенок.

Как бы то ни было, при всей своей неоднозначности Пиндар – один из самых древних авторов, написавших очень много об играх. Его знают и упоминают практически все остальные писатели. Когда бы он ни жил, он жил раньше других и писал именно о начале олимпиад. Неслучайно на него ссылается Ллойд, как на одного из самых первых. Считается, правда, что до Пиндара ещё жил и творил некто Симонид, а также целая плеяда более ранних «олимпийско ориентированных» поэтов и прозаиков. Однако никто тех пратворений не видел и, видимо, уже никогда не увидит. Они исчезли безвозвратно. О них известно только понаслышке. Поэтому неудивительно, что у Ллойда в перечне первоисточников Симонида и более ранних авторов нет. Эти писатели если и творили что-то в своё время, то никак не повлияли на формирование олимпийского канона, разработанного Ллойдом.