Артур и Шерлок. Конан Дойл и создание Холмса - Майкл Симс

Мэри Дойл относилась с большим почтением к американскому врачу и эссеисту Оливеру Уэнделлу Холмсу, автору нескольких популярных книг, в том числе «Автократ застолья», опубликованной за год до рождения Артура. Остроумные, ярко написанные рассказы Оливера Холмса о достижениях современной медицины во многом способствовали формированию мировоззрения Конан Дойла. Фамилию «Холмс» в семье Дойлов произносили с неизменным уважением.

На попечении Мэри Дойл был целый выводок детей. В возрасте семнадцати лет Артур вернулся в Эдинбург из школы-интерната. К этому времени его двадцатилетняя старшая сестра, Энн Мэри Фрэнсис Конан, которую дома прозвали сначала Тотти, а потом стали звать Аннет, уже работала гувернанткой в Португалии. Она отправляла домой каждый пенни, который удавалось сэкономить. Сестрам Констанс Амелии Монике (Конни) и Кэролайн Мэри Бартон (Лотти) было, соответственно, двенадцать и десять. Единственному брату Артура, Джону Френсису Иннесу Хэю, которого дома прозвали Дафф, было три с половиной года. Джейн Аделаиде Роуз (Иде) исполнился год, а пока Артур учился на первом курсе медицинского факультета, в семье Дойлов родилась еще одна девочка, Брайан Мэри Джулия Джозефина, которую вскоре прозвали Додо.

Семейство Дойлов жило в постоянной нужде, особенно туго стало с деньгами после увольнения Чарльза Дойла из Управления общественных работ. В конце концов, все это вынудило Мэри Дойл открыть домашний пансион. Возможно, такой поворот событий казался родителям Артура своеобразным завершением некоего цикла жизни. Дело в том, что во время первого приезда Чарльза Дойла в Эдинбург в 1850 году он поселился в пансионе у вдовы, чья дочь, симпатичная Мэри, вскоре привлекла его внимание. Однако Конан Дойл стыдился сложившейся ситуации, считал ее позором для семьи и, как старший сын, чувствовал свою ответственность за брата и сестер19. Кроме того, он осознавал подспудные ожидания родителей, что станет спасителем для семьи.

Учиться на медицинском факультете Эдинбургского университета у профессора Джо Белла было непросто, но Артуру Конан Дойлу там было намного лучше, чем когда-то в далеком детстве в эдинбургской школе под названием Ньюингтонская академия. С этой школой были связаны последние детские воспоминания Артура, относящиеся к жизни в Эдинбурге, поскольку следующие восемь лет он провел в школе-интернате. До Ньюингтонской академии Артуру от дома идти было недалеко, всего пару кварталов до Солсбери-плейс. А там, в этой первой на его памяти школе, учеников ждал директор, Патрик Уилсон – одноглазый человек с изрытым оспой лицом, то и дело с садистским удовольствием пускавший в ход многохвостую кожаную плетку2.

В школе в Ходдер-плейс в Ланкашире на севере Англии, которой руководил более мягкий нравом отец Фрэнсис Кэссиди, жить было ненамного лучше3. Кроме отца Кэссиди там были и другие учителя, и они добротой к своим воспитанникам не отличались. Но Ходдер-плейс, где Артур провел почти безотлучно два долгих года (их отпускали домой всего на шесть недель летом), был подготовительной школой для расположенного поблизости Стонихёрста. В этой знаменитой иезуитской школе учителя наказывали учащихся за малейшие нарушения – безжалостно били их по рукам каучуковыми ремнями шириной с подошву. После таких наказаний Артур не мог порой своей избитой, пульсирующей от боли рукой повернуть дверную ручку и выйти из комнаты. А на следующее утро он с трудом удерживал в горсти свою порцию черствого хлеба и чашку разбавленного молока в облицованной мрамором, утонченно элегантной столовой, резко диссонировавшей своим убранством с убогостью пищи.

Гордый и непокорный Артур был готов с уважением и симпатией относиться к окружающим, но покориться унижающим его и издевающимся над ним «педагогам» он отказывался4. Стоически, не морщась, переносил он телесные наказания, находя между тем все новые поводы для проказ, чтобы показать, что дух его не сломлен. Постепенно Артуру стало понятно, что ему достается чаще, чем многим его одноклассникам. Однако он, видимо, расценил это как подтверждение своей несгибаемости. Артур чувствовал настоятельную потребность снова и снова доказывать другим и самому себе свою независимость.

Одноклассники вскоре также узнали, что Артур – прирожденный рассказчик. Он мог украсить своими яркими историями о героических подвигах те дни, когда занятия длились только до обеда – обычно так было по средам и субботам5. Восхищенные ученики устраивались за партами или на корточках на полу и, положив подбородок на ладонь, зачарованно слушали и неотрывно смотрели на восседавшего на столе Артура. Иногда рассказчик требовал угостить его пирогом, прежде чем приступить к повествованию, или прервать его, чтобы подкрепиться яблоком. Слушатели относились к этому терпеливо и неизменно награждали Артура аплодисментами6. Постепенно в нем росло стремление к более широкому и устойчивому признанию.

За время учебы в Стонихёрсте Артур Конан Дойл крепко сдружился только с одним учеником, Джимми Райаном, но в целом он неплохо ладил и с остальными одноклассниками. Среди них был и Патрик Шерлок7, дальний родственник ирландской тетушки Артура, Джейн Дойл8. Вероятно, Патрик напоминал Артуру об Уильяме Шерлоке, неоднозначном религиозном деятеле, ставшем предстоятелем собора Святого Павла в Лондоне в конце XVII века. Любимый историк Артура, Томас Бабингтон Маколей, уделил Уильяму Шерлоку особое внимание в своей «Истории Англии»9. Артуру часто встречалась эта фамилия. Весьма вероятно, что все более свободомыслящий юноша, вынужденный заниматься теологией в Стонихёрсте, также был знаком и с трудами сына Уильяма Шерлока. Говорили, что Томас Шерлок так ярко выступил в защиту христианской доктрины о чудесах, что под воздействием его слов философ Давид Юм, один из легендарных сынов Эдинбурга, выдающийся деятель шотландского Просвещения, написал в 1748 году свою знаменитую, глубоко рациональную главу «О чудесах» в книге «Размышления о человеческом понимании». А в 1868 году, когда Артуру исполнилось девять, вышел в свет роман «Потерянное имя» ирландского писателя Шеридана Ле Фаню, автора мистических историй о привидениях и готических романов, среди персонажей которых был некий Кармель Шерлок.

Артур бунтовал также против бесконечной зубрежки латыни, греческого и математики. Гомера в оригинале он не любил, а Эвклида не переносил ни на каком языке. Но в Ходдере-плейс и Стонихёрсте он семь лет грыз гранит иезуитской науки, организованной по образцу классической «римской системы»: классам были присвоены названия, повторяющие этапы обучения латыни, – начала, формы, основы, грамматика, синтаксис, поэзия и риторика[9]. Хуже всего Артуру давалась химия, несмотря на то, что Стонихёрст располагал весьма прилично оборудованной лабораторией. Это, правда, не мешало Артуру писать домой, что он напугает своих сестер и брата химическими опытами10.