📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРазная литератураЧто есть истина? Праведники Льва Толстого - Андрей Борисович Тарасов

Что есть истина? Праведники Льва Толстого - Андрей Борисович Тарасов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 45
Перейти на страницу:
тогда университетской, а в острожной церкви, известной своим набожным и ревностным священником. Выделялся Дмитрий и в выборе знакомств, сходясь с людьми забитыми, бедными и неприметными. Как и в случае с тетушками, влияние старшего брата не было в то время осознано юным Толстым в полной степени, не имело явных и быстрых последствий, а скорее утверждалось в глубине его души, постепенно выявляясь и актуализируясь по мере внутреннего развития писателя и его творчества.

В «Исповеди» Толстой утверждал, что с шестнадцати лет он «перестал становиться на молитву и перестал по собственному побуждению ходить в церковь и говеть» (23: 3). Известно, что это утверждение не совсем точно, о чем свидетельствуют дневники и письма самого писателя. Так, в 1850 г. он заказывает молебен перед Иверской иконой Божией Матери, в 1851, 1852 и 1857 гг. говеет (последний раз причастился в 1879 г.). Но в 1844 г. Толстой действительно, быть может, в первый раз ясно почувствовал и осознал свое реальное неверие и непричастность к православию. Готовясь к экзамену по Закону Божию, он понял, что, как сказано в «Исповеди», «весь катехизис – это ложь». Тем не менее Толстой не переставал ощущать в себе веру в совершенствование. Однако идея нравственного развития личности вскоре подменилась, согласно «Исповеди», «совершенствованием вообще, т. е. желанием быть лучше не перед самим собою или перед Богом, а желанием быть лучше перед другими людьми» (23: 4). Именно стремлением выйти из подобной кризисной ситуации во многом вызваны толстовские интенсивные поиски высшей правды, способной четко, однозначно и безошибочно направить процесс совершенствования по истинному пути, поиски живых носителей этой правды. И художественное творчество на протяжении всей жизни Толстого являлось для него самым сильным, действенным и необходимым средством в деле познания истины.

Уже первое из известных творений писателя, повесть «Детство», дает повод к внимательному рассмотрению его положительных героев с этой точки зрения. Нетрудно заметить, что персонажи повести, вызывающие явные симпатии автора – повествователя, симпатии, выраженные через портретные детали, речевые характеристики, житейские ситуации, прямые авторские высказывания, неоднородны и неравнозначны. Об этом, например, свидетельствуют названия некоторых глав, т. к. ими становятся имена наиболее важных для Толстого героев: «Учитель Карл Иванович», «Наталья Савишна», «Матап» и др.

Но в изображении этих положительных персонажей есть существенные отличия. Первое отличие – композиционное. Повесть начинается с рассказа о Карле Ивановиче, но постепенно его сюжетная линия сходит на нет: последнее упоминание о нем встречаем в 16-й главе (а всего в «Детстве» 28 глав). Сюжетные линии maman и Натальи Савишны, наоборот, идут как бы по восходящей, ибо внимание автора к ним на протяжении повести постоянно растет, достигая кульминации в завершающей 28-й главе (конец произведения для Толстого всегда являлся наиболее ударным в смысловом отношении моментом). Образы Натальи Савишны и шатал представлены в возвышенно-эпическом ореоле, в момент их кончины. А Карл Иванович в последний раз появляется перед читателем в незначительном бытовом эпизоде, связанном с вручением подарков бабушке Николеньки Иртеньева.

Важно указать и на то, что Карл Иванович изображается «субъективно», то есть с точки зрения Николеньки Иртеньева, либо с точки зрения автора-повествователя, однако все равно как бы преломленной через детское восприятие главного героя «Детства». Иного принципа изображения Толстой придерживается при создании образов Натальи Савишны, maman и юродивого Гриши. «Субъективное» начало значительно ослабевает, предоставляя место «объективному». Maman, Гриша, а особенно Наталья Савишна подаются не только через чувства и переживания Николеньки, но и через отношение к ним других действующих лиц повести, через их собственные поступки и слова, либо никак Николенькой не комментируемые, либо выраженные «взрослым», «объективным» языком автора-повествователя, выступающего не в роли бывшего участника событий, а в роли их беспристрастного созерцателя.

Наиболее показателен в этом отношении, пожалуй, эпизод с papa и maman, спорящими за обедом о юродивом Грише, которому, кстати, посвящены целиком две главы повести. Вся сцена спора представлена в виде отдельного, самостоятельного диалога между papa и maman, не связанного с настроениями и восприятием его Николенькой, благодаря чему читатель вынужден остаться один на один с «стенографическим отчетом» спора и сам определить, за кем же из спорящих правда. А поэтому особое значение приобретают, казалось бы, малозаметные художественные детали, акценты, обозначенные писателем, а также собственно содержательная сторона диалога. Maman говорит по-русски, a papa переходит на французский, maman спорит спокойно, аргументированно и о конкретном, a papa раздраженно, уводя разговор в область отвлеченных слов, единственным аргументом своей правды выставляя пирожок, который у него попросила maman и который он сначала держал на таком расстоянии, чтобы она его не достала, но потом все-таки отдал. Очевидно, что симпатии читателей и победа в споре оказываются на стороне maman и юродивого Гриши, которого она защищала. Итак, в данном диалоге фиксируется «объективное», вытекающее из самого текста произведения преломление не только образа maman, papa, но и юродивого Гриши.

Наконец, следует отметить, что Карл Иванович, с одной стороны, а Наталья Савишна, maman, юродивый Гриша – с другой, отличаются и по общему тону повествования, тону отношения автора к ним, по содержанию самой их жизни и степени ее влияния на окружающих. Карл Иванович, несмотря на авторские симпатии, на подчеркивание в нем доброты и преданности, представлен Толстым вполне однозначно комически. Об этом красноречиво свидетельствуют его манеры, торжественно-напыщенные речи и, конечно же, забавный счет, представленный им papa и maman в конце своего служения. О Наталье Савишне, maman и Грише говорится всегда серьезно.

Образ Карла Ивановича не является источником внутреннего движения в системе персонажей, никого особо к себе не притягивает и не отталкивает, не открывает глубинного, необыденного измерения в жизни, в человеке, а поэтому его жалеют, по-своему ценят, но по-настоящему не любят и быстро забывают.

По-иному вырисовывается в повести жизнь Натальи Савишны, maman и Гриши. Можно даже сказать, что не жизнь, а житие. Разумеется, вряд ли Толстой в начале 1850-х годов имел какие-то конкретные литературные источники житийного плана, создавая образы своих положительных героев. Как известно, здесь Толстой опирался прежде всего на личные воспоминания о своих детских годах. Однако жизнеописания, например, Гриши и Натальи Савишны весьма близки житийной традиции и по духу, и по стилю, ибо в них Толстой, используя простую и лаконичную форму, через неосложненное психологическим анализом изложение различных поступков и событий высветил действие глубинных христианских добродетелей: веры, смирения, терпения, кротости, воздержания, незлобия, милосердия, молитвенности, жертвенной любви к Богу и людям.

Но в повести «Детство» не просто хладнокровно исследуются, так сказать, носители христианского сознания, а поется настоящий гимн их добродетелям. «О великий христианин Гриша! Твоя вера была так

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 45
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?