Я ненавижу магические академии - Тина Лукьянова

В столовой было пустынно, лишь одна девица в такой же мантии, как у меня, лениво ковырялась в тарелке. В сравнении с Ильмой она явно выигрывала — хоть волосы у нее были тоже черные, но ухоженные и блестящие, губы пухленькие и увлажненные, на щеках румянец явно искусственного происхождения, глаза аккуратно подведены. Вот ее обозвать лучшей ученицей курса точно никто бы не посмел. У меня даже некоторая гордость за факультет появилась. Нужно будет познакомиться с ней поближе, наверняка много тем общих найдем…

Но сейчас меня беспокоили более насущные проблемы. В столовой пахло так, что рот невольно наполнился слюной, а Фиффи занервничал, перебирая листочками и пытаясь указать мне нужное направление. Но раздачу еды я бы сейчас и с закрытыми глазами нашла. Жалко только, что бесплатно можно было взять только одну порцию, зато можно было выбрать из нескольких вариантов.

— Какой у тебя спутник миленький, — с восхищением сказала раздатчица, — а то сюда больше с гадостью какой норовят зайти, особенно эти черномантийники.

Фиффи довольно зашелестел и ласково погладил верхними веточками такую добрую фьордину, нижними же он почти накрыл лоток с мясной подливкой. Да, думаю, по сравнению со спутниками некромантов, а именно они традиционно носят черные мантии, он был сама вежливость и красота. Зубы-то он показывает не всем. Я вежливо улыбнулась раздатчице, но взгляд мой то и дело опускался к НЕЙ — к ЕДЕ, и эта добрая женщина сразу поняла мою нужду и с участливыми словами наполнила мои тарелки. Салат со свежими овощами, грибной суп-пюре, картофельные ломтики с котлетой и компот так и просились ко мне в рот. Правда, вместо плебейской котлеты я бы предпочла мясную подливку, но после того, как в ней побывал Фиффи, ловить там уже было нечего — все его нижние листья были цепко сомкнуты, храня и переваривая посланную небесами пищу.

— Доброго дня! — я поставила свой поднос поближе к одинокой софакультнице и счастливо ей улыбнулась.

— Как он может быть добрым, если ты ешь трупы? — мрачно ответила она мне.

Я чуть не подавилась супом, ложку которого я уже успела положить в рот. Суп плюхнулся в желудок, но тут же запросился обратно, а я огромным подозрением начала изучать еду на подносе, но ничего, хотя бы отдаленно напоминающее труп, так и не нашла.

— Это ты сейчас о чем? — спросила я на всякий случай.

— О невинно убиенных тварях, мясо которых вы все здесь едите, — она ткнула вилкой, на которой застрял салатный лист, в мою котлету.

— Мы их хотя бы мертвыми едим, — возразила я. — А ты свою еду заживо мучаешь.

— Что? — округлила она изумленно глаза.

— Я когда последний раз ждала приема косметолога, — жевать и говорить, конечно, совершенно неприлично, но не в моем положении пренебрегать новыми знакомствами, — статью прочитала в каком-то журнальчике. Там пишут, что растения все чувствуют, и когда ты терзаешь лист вилкой, ему очень больно, а срывая его со стебля, заставляешь медленно умирать. Вот.

Суп был очень неплох, желудок удовлетворенно рыкнул и приступил к работе, а я пододвинула к себе тарелку с котлетой.

— Какой ужас! — моя новая знакомая с отчаянием смотрела на свою вилку, не зная, как же поступить с мучающимся растением. — И что же теперь делать?

Фиффи прошелестел что-то неодобрительное, но не слишком громко, вел он себя на удивление спокойно, того и гляди в сонное состояние впадет.

— Не переживать из-за ерунды, — пожала я плечами. — Кстати, в этой котлете и мяса-то как такового нет.

Да, Фиффи знал, что выбрать. Цветочек приник ко мне всеми веточками и уже слабо реагировал на окружающий мир.

— Думаешь? — девушка с сомнением посмотрела на мою тарелку, но решила дальше тему не развивать. — А почему я тебя раньше не видела?

— Меня только сегодня приняли, — гордо заявила я. — Лисандра Берлисенсис. Можно просто Лисси.

— Из тех самых Берлисенсисов? — со священным трепетом в голосе сказала она. — Которых за заговор против короны недавно арестовали?

Да, наша семья входит в десятку богатейших, нас все знают. Я уже успела гордо подбочениться при первой половине фразы, но вторая выбила из меня спесь тут же, и я просто молча кивнула. Теперь-то у нас ничего не осталось. Да и семьи как таковой нет…

— Элена Чиллаг, — представилась она.

— О-о, — заинтересованно протянула я. — Ювелирный дом «Чиллаг, Чиллаг и Торрибо»?

— Ну да, — она встряхнула головой, и бриллиантики, ранее мной не замеченные, заиграли в ее ушах всевозможными оттенками. — Кстати, папа считает, что с арестом твоей семьи не все так просто.

— Я не хочу об этом говорить, — предупредительно улыбнулась я.

Ни говорить, ни думать. Потому что, если я начинала думать на эту тему, в голову мне лезли самые печальные вещи, и задерживаться на них я не хотела. Мне и так было плохо и одиноко. Я выбросила из головы все вредные мысли, а то слезы уже подступили к глазам и норовили пролиться бурным потоком. Но позволить себе проявить такую слабость в общественном месте? Перед совершенно посторонней фьордой? Мы, Берлисенсисы, никогда не рыдаем на публике, нам воспитание не позволяет. Я опять нацепила самую сладкую улыбку, которая у меня получалась. Торговцы, пусть даже и такие богатые, как Чиллаг, были совсем не ровней нам, урожденным аристократам, и в обычной жизни мы вряд ли когда-нибудь бы встретились, и Элена это прекрасно понимала, вцепившись в меня с жадным любопытством, выспрашивала мельчайшие подробности моей жизни. Я тоже даром времени не теряла — заручилась ее обещанием отдать мне набор косметики, подаренный старшим братом. Братья вообще не разбираются в тех оттенках, что подходят сестрам, им лишь бы наборчик дорогой и красивый был, а для блондинки, брюнетки или рыжей — так какая, в сущности, разница? Старший брат на факультете воздуха тоже говорил в пользу моей новой подруги. Был он пока неженат, как я ненавязчиво выяснила, а деньги в семье Чиллаг точно имеются. Учились они наверняка платно, иначе кто бы их сюда взял, с таким низким уровнем дара? Правда, брата я пока не видела, но что-то мне подсказывало, что с ним тоже все обстоит так. Любят наши торговцы давать детям образование в престижных заведениях, чтобы потом можно было сказать, что сын учился с таким-то отпрыском известной фамилии.

— А почему в столовой так пустынно? — лениво спросила я, допивая компот.

Мне было сейчас так хорошо, что даже мысли об собственной грязной комнате не могли испортить настроения. Первый раз за несколько дней не надо было думать, где взять хоть немного еды.

— Эти трупоеды, — начала Элена, посмотрела на меня, сбилась и продолжила, — мясоеды эти празднуют получение первой стипендии. В гномской шашлычной, представляешь?

В голосе ее опять зазвучали трагические нотки. Невинно замученный и подвергнувшийся пыткам салатный лист был уже забыт.

— Стипендия? — встрепенулась я. — Ее сегодня дают?

— Ну да, — подтвердила она.