Лицо под вуалью - Рут Ренделл

Все это узнали от самого Ральфа и его племянницы Лесли Арбел, изображенной на той фотографии, которая так напомнила Бёрдену о Шейле.

– Эта племянница – она живет не с ними? – уточнил Вексфорд.

– Она живет в Лондоне, – ответил Майкл, – но проводила много времени здесь, с ними. Была для них больше дочерью, чем племянницей, как я понимаю, к тому же необычно преданной дочерью. По крайней мере, так это выглядит. Она сейчас живет с Робсоном – приехала, как только он ей сообщил, что произошло с его женой.

По словам Ральфа, у его супруги была привычка делать покупки на неделю по четвергам, во второй половине дня. Еще шесть месяцев назад он всегда ездил вместе с ней, но артрит лишил его этой возможности. В прошлый четверг, два дня назад, она уехала на своей машине почти в половине пятого. И больше он ее не видел. А где он сам был между половиной пятого и семью часами? Дома, один, на Гастингс-роуд, смотрел телевизор, заварил себе чай. Почти так же, как Арчи Гривз, подумал Вексфорд: он заезжал к нему пораньше в это утро.

* * *

Этот старик был не свидетелем, а просто мечтой полицейского. Узость его жизни и ограниченный диапазон его интересов превратили его в устройство с объективом и пленкой для идеальной регистрации событий в его маленьком мирке. К несчастью, наблюдать Гривзу было почти не за чем: покупатели уезжают, огни меркнут и гаснут, Седжмен закрывает и запирает ворота…

– Там был этот молодой парень, и он бежал, – рассказал он Вексфорду. – Это было как раз в шесть часов, на одну или две минуты позже. Много людей покидало центр, в основном леди с покупками, а он выбежал из-за той стены.

Вексфорд вслед за Арчи посмотрел в окно. Стена, о которой шла речь, была боковиной въезда на подземную парковку, рядом с которой стояла небольшая толпа мерзких зевак. Смотреть там было не на что, но они ждали и надеялись. Ворота стояли распахнутыми, и по асфальту катался под порывами ветра пустой пакет из-под еды. Флаги на башенках развевались на ветру, расправлялись и трепетали. Я там был, подумал Вексфорд, и чуть не застонал, я выехал оттуда в десять минут седьмого и видел… ничего я не видел! Ну, ничего, кроме той женщины, Сандерс.

– Я подумал, что у него неприятности, – сказал Арчи Гривз. – Подумал, что он сделал нечто недозволенное, что его заметили и теперь за ним гонятся. – Гривз был так стар, что его лицо, как и кожа на руках, потеряло цвет и покрылось старческими пятнами, которые называют «могильными метками». Он похудел от старости, и его вязаная кофта и фланелевые брюки мешком висели на костлявом, дрожащем теле. Но бледные голубые глаза в розовых ободках видели не хуже, чем глаза человека вдвое моложе его. – Это был просто мальчишка, в одной из таких шерстяных шапочек на голове и в куртке на молнии, и он мчался, как летучая мышь из преисподней.

– Но в действительности за ним никто не гнался? – уточнил Вексфорд.

– Я этого не видел. Может быть, им это надоело, и они повернули обратно, понимая, что не догонят его.

А после этого Арчи видел, как Дороти Сандерс, которая потом кричала и грохотала воротами, ходила взад и вперед, искала на автостоянке кого-то или что-то. Она сдерживала гнев, но ее оскорбленное негодование накапливалось, и позже безумный ужас выплеснулся из нее, заставляя Гривза дрожать, трепетать и опасаться за свое сердце.

В ночь на четверг в полицейском участке Кингсмаркхэма выделили специальную комнату, чтобы принимать звонки от людей, которые могли оказаться в торговом центре «Баррингдин» на подземной автостоянке между пятью и половиной седьмого вечера. Местная телевизионная станция немедленно обратилась с призывом к возможным очевидцам заявить о себе, и Вексфорду удалось разместить обращение ко всей стране в ночных десятичасовых новостях, идущих по кабельным сетям. Сразу же начали поступать звонки – даже раньше, чем номер для звонков исчез с экрана, по словам сержанта Мартина, – но большинство звонивших только вводили полицию в заблуждение, несмотря на добрые намерения, или, наоборот, с недобрыми намерениями, или намеренно пытались всех запутать. Позвонила молодая женщина по имени Сара Киссонз и сказала, что это она сидела за рулем того автомобиля «Воксхолл Кавальер», который выехал вслед за Вексфордом с автостоянки. Еще один звонок поступил от мужчины, рядом с машиной которого Гвен Робсон поставила свой красный «Метро». Он видел, как она приехала, и смог назвать время ее приезда в центр – примерно без двадцати пять.

На протяжении ночи четверга продолжали поступать звонки – многие от водителей машин, стоявших на других уровнях, которые больше ничего не видели. Но с ними все равно беседовали. Рано утром в пятницу раздался звонок от имени владелицы синей «Лянчи». У миссис Хелен Брук, находящейся на девятом месяце беременности, начались роды в магазине здорового питания торгового центра около пяти часов вчерашнего вечера. Вызвали «Скорую помощь», и ее увезли в родильное отделение Стоуэртонской королевской больницы.

Ни один из явно искренних и полных благих намерений позвонивших людей не смог описать тех, кого они видели, когда парковали или забирали свои машины, зато те шутники, которым нравится дразнить полицейских, дали множество фантастических описаний.

Две продавщицы из центра «Баррингдин» позвонили, чтобы сообщить, что обслуживали Гвен Робсон: одна – почти в пять часов, а вторая, Линда Назим, кассирша из супермаркета «Теско» – на полчаса позже. Но к этому времени двое полицейских от Вексфорда уже находились в торговом центре и расспрашивали всех сотрудников магазинов, а Арчболд уже поговорил со старшей продавщицей рыбного отдела из супермаркета «Теско», которая подтвердила, что поскандалила с женщиной, соответствующей описанию Дороти Сандерс, около шести часов, когда они уже закрывались. Все это только подтверждало время ее появления на автостоянке, которое мог подтвердить и сам Вексфорд.

В то же утро Ральф Робсон официально опознал тело своей жены – во время этого испытания ее шея была деликатно прикрыта. Он вошел, хромая и опираясь на палку, посмотрел на искаженное ужасом лицо Гвен, с которого частично исчезло посинение, кивнул и сказал: «Да», но на этот раз не заплакал. Вексфорд в тот момент его не видел – он вообще еще не видел этого старика. Зато лично побеседовал с Дэвидом Седжменом, сторожем автостоянки. Этот человек мог бы стать ценным свидетелем, но он, по-видимому, ничего не видел или не запомнил ничего из увиденного. Он помнил, как помахал рукой Арчи Гривзу, потому что делал это каждый вечер, но почему-то не мог вспомнить, как запирал ворота. И в его памяти не остались ни встревоженная женщина, ни бегущий мужчина, ни быстро проехавшая машина, ни подозрительный беглец. Все было нормально, сказал сторож своим скучным голосом. Он запер ворота и уехал домой, точно так же, как всегда, сев в свою машину там, где всегда ее оставлял, – в отсеке одной из площадок автостоянки.

Ноябрьский воздух обжигал холодом, небо было свинцово-серым. Красноватое солнце висело над крышами домов – не очень высоко, но выше оно в ноябре и не поднималось. Бёрден надел утепленную куртку, светло-серую и очень теплую, марки «Килли». В ней он превращался из худого человека в толстого. Его жена на время уехала к матери, которая выздоравливала после операции, и это беспокоило Майкла, делало его нервным и неуверенным. Он мог бы провести эту ночь вместе с ней и их маленьким сыном в доме у тещи, возле Майрингхэма, но ему очень хотелось, чтобы его семья вернулась к нему, в их собственный дом. На его лице появилось раздраженное и одновременно циничное выражение, когда Вексфорд заговорил с ним в машине.