Магия чувств - Галина Гончарова

– А негодяи где?

– Под замком сидят, господи барон обещал их страже передать, как только та явится.

– Сейчас пошлю, – чуть успокоился господин Каллен. – Ну, Шайна…

Я развела руками.

Нукай, не нукай, а телегу не повезу. Но именно эту работу я могу сделать. И лучше твоих ребят, которые десять лет пробегали. Нечестно? Пользуюсь своим преимуществом? А что тут честного? Кто-то мужчина, кто-то женщина. Кто-то маг, а кто-то не маг. Для меня моя магия, как дыхание, что ж теперь – и не дышать? Небось, мужчины не считают зазорным, что они сильнее?

Вечером господин Каллен сильно ругался.

Компаньонку ему отдали. А у внучка оказался при себе яд, тот самый. Он и решил его выпить. Знал, что не помилуют. Яд оказался хорошим, качественным, так что досталось начальнику только тело. Увы…

Дом в трауре, впрочем, там его по баронессе и не носили особо, а вот сейчас все в черном. Все в грусти и печали, а я в это дело лезть не собираюсь. Хотя подозрения есть и у меня, и у господина Каллена, но мы молчим и будем помалкивать дальше.

Иногда так правильно.

И если кто не в курсе, за доказанное убийство родного человека в Алетаре вешают. Поднявший руку на близкую родню здесь считается хуже бешеного пса. Оправданием могут послужить лишь серьезные смягчающие обстоятельства, но здесь таких точно нет. Просто кто-то – жадная гнусная мразь.

Я получаю похвалу от начальства и два дня отдыха.

* * *

Через два дня господин Каллен выкладывает передо мной новую папку.

На этот раз совсем простое дело, не убийство, ничего…

Пропала брошь. Пропала она у жены купца, и брошь-то не так, чтобы дорогая, но как память о матери она бесценна. Женщина умоляет найти, муж заплатил денег… о последнем мне господин Каллен не говорил, но зато думал.

А процент не предложил, нехороший человек. Попробовать его раскачать на премию?

Нет, не стоит. Я и так новичок, если еще начну демонстрировать знания, которых у меня быть не должно, лучше не будет.

И я отправляюсь в дом купца.

Там дым коромыслом. Купчиха, дородная дама лет сорока, действительно искренне горюет о потерянной броши. Ей мать передала, сказала, от бабки, от прабабки, дочери передашь, а она… дура безмозглая… не уберегла, проворонила, клювом прощелкала…

Начинаю осторожно расспрашивать и выуживаю из ее мыслей картинку броши.

Я, конечно, не ювелир. Но подозреваю, что крупный аметист, хоть и в золоте, много стоить не будет. Особенно у скупщика.

Чем хороша память человеческая, человек может и не помнить о своих поступках. Осознанно – не помнить. К примеру, ты приходишь домой, снимаешь перчатки, кладешь их в ящик комода. А потом начинаешь искать НА комоде. Ты ведь их не убирал… ты этого не помнишь.

А руки сделали. И с тобой не посоветовались.

Да, и такое бывает.

Но купчиха ничего с брошью не делала, это точно. Лежала брошка вместе с остальными драгоценностями, она ее и не носила так, чтобы часто, перебирала вместе с другими побрякушками.

Я начинаю расспрашивать мужа, детей, слуг, служанок, вообще всех, кто бывал в доме… но никто не брал! Никому эта брошь не была нужна, ни даром, ни с доплатой, ни по вертикали…

Никто не приходил? Из посторонних? Гости, друзья, компаньоны?

Нет, и не приходил.

Тогда… остается только искать.

Купчиха моим вердиктом недовольна, недоволен и господин Каллен, но я могу лишь развести руками.

Вот не крали ее – и все тут!

На второй день от нынешнего купчиха прибегает сама. И сильно извиняется.

Как оказалось, брошь действительно все это время оставалась дома. Ее взяла поиграть внучка. Кукле на платье.

Девочка мелкая, она и не понимала в чем дело.

Бабушка играет, почему ей нельзя? Вот и взяла, и прикрепила, а служанка потом, когда поняла, что ищут… они даже вначале и внимания-то не обратили, брошь-то старая, золото тусклое…

Господин Каллен опять доволен, а мне пора забирать брата из лечебницы.

* * *

Корс уже выздоровел окончательно и вовсю помогает лекарям. Сортирует травы, благо и он, и я их с детства знаем, в лесу жили. Выносит судна, моет их… работа привычная.

И – удача.

Я застаю у него госпожу Ветану с сыном.

– Ваша светлость, – кланяюсь я.

– Рада видеть вас, госпожа Истар.

Герцогиня спокойна и приветлива. Она не лжет. Она действительно хорошо ко мне относится, она рада, что спасли Корса, а потому заслуживает искренней благодарности и приязни.

– Ваша светлость, примите, не побрезгуйте? Вам и вашему сыну.

Я знаю, что парень не сын ей, а племянник. Это неважно. И не говорили мне об этом. Два свертка достать из сумки несложно.

– Ахх! Какая прелесть! Томми, ты погляди! Это нечто восхитительное!

Герцогиня искренне восхищается.

Она черноволосая, с серыми глазами, и для нее я расшиваю комплект. Кошелек, перчатки, пояс.

Черная кожа, серебристый морозный узор на окне, зимней ночью…

Для ее сына языки огня. Также перчатки, ремень, кошелек. Кожа тоже черная, но смотрится это совсем иначе.

У герцогини комплект изящный, небольшого размера, у ее сына чуть погрубее, но все равно ничего подобного в Алетаре не делают.

Мой подарок нравится, я это чувствую и пару секунд жмурюсь от удовольствия. Просто поток тепла идет от этих двоих… от магов чувства – сильнее?

Забавно.

– Это вы сами расшивали, Шайна? Какое чудо!

– Да, ваша светлость. Сама.

– Потрясающе… – Я почти вижу, как ее светлость вспыхивает неким озарением, словно только что ей в голову пришла интересная идея. – Шайна, скажите, а перевязь вы расшить сможете? Вот так же. Пояс, перевязь, перчатки?

– Могу, – улыбаюсь я. – А еще можно отвороты у сапог и куртку, к примеру. Или плащ.

Герцогиня улыбнулась, глядя на сына.

– Куртку – обязательно. Знаете что, приезжайте к нам… через три дня? Я пришлю карету. Вечером приедете, посидим, посмотрим, что хотят заказать мужчины, и я определюсь, что я хочу. Вы берете заказы?

– Беру. Только не обещаю, что быстро выполню. На это время нужно, а у меня еще работа есть.

– Сколько получится, время еще есть, а заплачу я по-честному, не обижу, – махнула рукой герцогиня.

– Я вам уже за Корса обязана.

– А это уже моя работа.

Герцогиня смеется, и я понимаю, что она совсем молодая, наверное, младше мамы.