Затаившийся - Грегг Олсен

Вместо этого они сосредоточились во мне. Это не должно меня удивлять. Но почему-то удивляет.

– Это был громкий шум, – говорит Ли. – Мальчик его услышал. Сказал, было похоже на звук захлопывающейся двери.

– Я ничего не слышал, – говорю я. – Вы двое вообще меня слушаете?

Мне начинает казаться, будто я погружаюсь в зыбучий песок. Опускаюсь все ниже и ниже, пока эти копы смотрят на меня сверху. Ниже и ниже. Они нависают надо мной. Я сжимаюсь под весом их расспросов и понимаю, что потерял всякий контроль над тем, что происходит вокруг. Я не на работе, где я всегда могу соврать своей начальнице и сделать то, что хочу. Здесь я не могу велеть своим подчиненным действовать так, как я считаю нужным. Не то чтобы я хоть раз вынуждал кого-то сделать что-то аморальное. Вовсе нет. Искать обходные пути, чтобы побыстрее расправиться с заданием – совершенно нормально. Но тут я оказался бессилен.

– Мы просто выполняем свою работу, Адам, – говорит Ли.

– Что-то незаметно. Я видел, как кто-то ударил мою жену, схватил и утащил ее, а вы это игнорируете.

– Мы ничего не игнорируем, – говорит детектив Монтроуз. – Мы просто хотим разобраться, как обстояли дела между вами и вашей женой. Может быть, Софи обиделась на что-то и сбежала. Моя жена сделала так однажды. Уехала к сестре на выходные, оставила меня наедине с бутылкой джина.

Ли по-прежнему глядит на меня, но я вижу, как она напрягается. Слова напарника стали для нее неожиданностью. Думаю, если по пути обратно они устанут обсуждать пропажу Софи, то переключатся на его брак.

– Наши отношения в полном порядке, – говорю я. – Если вы хотите махнуть рукой на все, что я вам рассказал, – дело ваше. Как знаете. То, что с ней сейчас происходит, будет на вашей совести. Я рассказал вам, что видел. Мы не ссорились, она не могла просто так убежать. Мы были счастливы.

К «Глицинии» подъезжает чей-то автомобиль.

– Родители твоей жены? – спрашивает Ли.

Я качаю головой: «Нет. Они приедут только через час».

Пару секунд я стою на месте. Молча. Все еще в зыбучем песке. Я держу Обри. Она не до конца понимает, что происходит, как и я.

– Я знаю, что я видел, – говорю я наконец. Слова неловко повисают в воздухе.

– Конечно, – говорит Ли.

– Что дальше? – спрашиваю я.

Детектив Монтроуз смотрит на темнеющий берег Худ-Канала; кучевое облако заслоняет солнце. Монтроуз молчит, как и Ли. Может быть, это специальная тактика, а может быть, они не знают, что мне ответить.

– Ты останешься ночевать здесь? – спрашивает Ли.

– Куда еще мне деваться?

– Пожалуй, не лучшее место для девочки.

– Спасибо за заботу, Ли. Моя жена пропала, и я останусь здесь. Ее родители скоро приедут. Наверное, заберут Обри с собой.

Я поворачиваюсь к своей малышке. Она выглядит напуганной и растерянной. И я не знаю, что сказать, чтобы ее утешить.

– Хочешь увидеться с бабушкой Хелен и дедушкой Фрэнком? – спрашиваю я.

Она едва заметно кивает.

Ли подает голос.

– Это хорошая идея, Адам. Но сначала нам нужно поговорить с Обри.

– Это еще зачем? Она ничего не знает. Она всего лишь ребенок.

– Она свидетельница преступления, – говорит Монтроуз.

– Так нужно, Адам, – говорит Ли. – Стандартная процедура. Пойми.

Я понимаю. Но мне все равно кажется, что выпытывать у трехлетней девочки подробности о самом ужасном событии в ее жизни – плохая идея. Этот разговор может еще сильнее ее травмировать.

– Я не уверен, – говорю я наконец.

– Я уже проводила такие разговоры, – говорит Ли. – Можешь остаться, но мне надо с ней поговорить. – Она переводит взгляд на Монтроуза.

Его это тоже касается.

Под пристальными взглядами ее отца и моего напарника мы с Обри Уорнер садимся рядом на бетонных ступенях, ведущих к пляжу. Мы смотрим на воду, и суета за нашими спинами постепенно отдаляется. Незнакомцы. Полицейские машины между тремя коттеджами. Мигалка на одном из автомобилей. Тревога на лице Адама.

– Обри, – говорю я ей, – я знаю, что ты большая девочка.

Та слегка улыбается: «Да, я большая».

– Я знаю, – говорю я. – И мне нужна твоя помощь.

Обри находит на ступеньке ракушку и протягивает ее мне: «Мама тоже любит ракушки».

За эту реплику легко зацепиться.

– Расскажи мне про свою маму, – прошу я, беря ракушку. – Ты видела ее на пляже перед тем, как она исчезла?

– Ее забрал плохой человек.

– Как он выглядел?

Она поворачивается к Адаму и Монтроузу и тыкает в них пальцем.

– Как он.

– Как твой папа?

– Нет. Как он.

Она имеет в виду Монтроуза, который старше Адама.

Я спрашиваю, может ли она еще как-то описать этого мужчину, но Обри не знает, что сказать. Просто мужчина.

– Он ее забрал. Он забрал маму.

– Да, – говорю я, – я знаю.

– Найдите маму.

Я хочу обнять ее. Пообещать, что мы непременно найдем ее маму. Но я знаю, чем могут обернуться такие обещания.

Смотреть, как твоего ребенка допрашивают, – невыносимо. Умом ты понимаешь, что детектив просто выполняет свою работу, но сложно понять, зачем все это нужно. Дети не помнят даже, что они ели на завтрак, если только это не была их самая нелюбимая пища. Они не знают, случилось ли что-то десять минут или два часа назад. Мне приходится сдерживаться изо всех сил, пока Ли выпытывает у Обри несуществующие детали.

Но я сдерживаюсь. Так надо. Их разговор как раз подходит к концу, когда я замечаю бордовый «Бьюик» родителей Софи.

Я рассказал им о случившемся по телефону, хотя лучше было бы объяснить все лично.

– В каком смысле ее забрали? – спросил меня Фрэнк. – Кто ее забрал?

– Не знаю, – ответил я. – Я не разглядел.

– Да какого… Что ты за мужик, если допустил такое?

Дубина стоеросовая. Тупой увалень. Трепло. Вот что я думаю про Фрэнка Флинна. Я не говорю об этом ему в лицо. И Софи не говорю. Просто улыбаюсь и терплю его выходки. По ночам я часто сжимаю зубы, и в этом наверняка виноват Фрэнк. Но я не собираюсь каждую ночь вставлять в рот каппу только затем, чтобы смириться с его присутствием в моей жизни.

Фрэнк вываливается из машины и идет в моем направлении, а Хелен семенит за ним, словно чемоданчик на колесах. Он одет в свою садоводческую одежду. Она одета так, словно собиралась в гости к подруге. Скорее всего, так оно и было. Она никогда не упускает возможности пойти куда-нибудь без Фрэнка. Я ее не виню. Она серая мышка. Но достаточно умна, чтобы держаться подальше от своего мужа. Так далеко, как только возможно.