Весна войны - Артем Каменистый

– А что ответишь?

– И это в том числе.

Тейя улыбнулась:

– Спасибо тогда. А что еще?

– Ну… куда-то ведь надо двигаться? Куда приятнее на южный берег Крыма попасть, чем опять в грязь забираться.

– Да, так. Грязь совсем плохо. Не стоит никаких вероятностей попадать туда опять.

– Тебе хорошо будет, если там найдешь своих…

– Почему ты нерадостно сказал это?

– Заранее ревную тебя к ним…

– Как мужчина ревнуешь?

– А как еще можно ревновать?!

– Странное поведение. Перед такими заявлениями в моем времени мужчина должен был провести длительный ритуал ухаживания. В твоем не так разве было?

– Так. Но времени на долгие ритуалы нет. К тому же я сильно подозреваю, что ты будешь не в восторге, если за тобой начнет приударять парень, не мывшийся больше месяца.

– Да, сомнительно проявление восторга от такого. Но и я в таком же положении гигиеническом. Я грязная до противности себе.

– Угу. Я тоже сам себе противен. Так что давай найдем где-нибудь воду нормальную, а уж потом начну цветы дарить.

– Цветы? Зачем?

– У нас так было принято.

– Подарить растения, и девушке это радостно?

– Сам поражаюсь их странностям, но все было именно так.

– Да. Удивительные у тебя времена были. И, Влад, не надо торопиться с ревностью и прочим. Я вообще о таком еще не задумывалась. Не до личных отношений было. А сейчас тем более нельзя думать о таком.

– Ну, я так, на будущее клинья подбиваю. Должно же у нас что-то когда-то наладиться?

– И где мы будем обитать? Жить нормально?

– Люди здесь живут. На севере. Города, деревни, народа много.

– Да, я знаю. Но там церковники.

– Один из них и здесь имеется.

– Ну, он другой. Не такой, как они.

– Ошибаешься – это один из самых известных инквизиторов. Настоящий мастер по искоренению древней скверны. Его посылали разбираться с самыми тяжелыми случаями. Вроде моего. Так мы с ним и познакомились.

– Но он ведь тебя не отдал? Помог?

– В тот раз у него не было выбора. А до этого наша встреча закончилась очень плохо.

– Да, ты рассказывал. Но я думала, что он просто воин церкви.

– Один из лучших ее воинов. Но его перевели на другую работу. Повысили.

– Ясно мне. И совсем ничего не ясно. Все одновременно. Путаница.

– Либерий с нами не просто так. Он не один год воевал с запами, которых натравляют радикалы. К тому же из отдельных обмолвок я понял, что его родная деревня оказалась в карантине из-за болезни, против которой нет спасения. Это приговор жителям. И главные подозреваемые в распространении болезней сама знаешь кто. Так что к радикалам у него особое отношение. И не только у него: все военное крыло церкви на них давно зубы точит. Они и наши враги. Я думаю, ради того, чтобы с ними покончить, такие вояки, как он, готовы с нами договориться. Не зря же он к нам прилип: думаю, присматривается. Наверное, рассчитывает, что мы каким-то образом разделаемся с радикалами. Или поможем это сделать. И за это готов закрыть глаза на наше происхождение. И другим их закроет: военные наверняка его поддержат, а ссориться с ними конклав вряд ли рискнет. Или вообще переворот устроят – в мои времена это было обычным делом. Так что шанс зажить нормальной жизнью на севере у нас есть.

– А если не получится?

– Будем искать твоих, пока не найдем.

– А если не найдем?

– Не знаю, Ти… не знаю…

* * *

Достав из котла очередной кусок разваренного мяса, Влад сказал:

– В мое время на природе мы жарили его на металлических прутиках над углями и называли такое блюдо «шашлык».

– У нас тоже так делают, – жуя, заметил Либерий. – Только перед этим вымачивать надо в уксусе или в перемолотых помидорах. Можно со специями. В пиве тоже ничего получается, если не в темном. И лучше всего брать барашка или свинью.

– У нас тоже мариновали обычно, забыл сказать. И соус к нему полагался, и лук кольцами резали.

– Значит, времена у вас неплохие были, раз умели мясо готовить на костре. И мясо, наверное, было нормальное, а не на кустах росло.

– Наше мясо тоже хорошее было, – буркнула Тейя. – Это жесткое и невкусное. И противно думать, откуда оно произошло.

– Так котел неудобный, в нем как следует не приготовишь. И специй никаких нет. А насчет того, откуда оно взялось, – привыкай.

Вместо котла вообще-то использовалась какая-то деталь от той же космической техники. Часть защитного кожуха хрупкого прибора или что-то вроде этого.

– А почему вы не приготовили этот шашлык, раз он такой хороший? – поинтересовалась Ти.

– Бизон старый, мясо не ахти, – ответил Либерий. – Да и мариновать не в чем. У нас вообще ничего нет. Есть, правда, способ, прямо в крови выдержать, но там мудрить надо, и не всем нравится такое. Проще уж сварить. Но обещаю, древняя: угощу еще тебя мясом с угольков. Обязательно найдем подходящую дичь и что-то придумаем с маринадом и прочим.

К развалинам древнего города подошли на следующий день, когда до вечера оставалось часа три. Все так же, как было на севере: всхолмленная из-за затянутых почвой груд обломков равнина, отдельные частично сохранившиеся сооружения, ржавые каркасы величественных зданий и нечто неуловимое, не выразимое словами. Будто на кладбище смотришь: такое же мрачноватое впечатление.

– Не хочется туда соваться, – заявил Влад, когда все трое с пригорка осматривали открывшуюся картину.

– Испытываю аналогичное нежелание, – кивнул Либерий.

– Обход будет длительный, – заявила на это Тейя. – И там тоже много мест жилых по пути имеется. Все с этой стороны гор жилым было. Много количества населения.

Влад указал на запад:

– Там, похоже, речушка или ручей. Предлагаю там остановиться, запасы воды пополним. И устроим себе банный день.

– Где ты видишь баню? – буркнул церковник.

– Котел есть, воды нагреем и обмоемся в камышах. А то в безветренный день задохнемся от своих дивных ароматов.

– Дельно говоришь, – кивнул Либерий. – Животные запах человека издали чуют, твари тоже. А нас, наверное, от самого горизонта унюхать можно. И постираемся заодно.

– Чистая одежда есть.

– Не так уж ее много.

– Грязную и потом постирать можно. У нас всего один котел, а вода сейчас ледяная.

– Уговорил. Небось, просто боишься, что в руинах тварей полно, вот и решил помешать им чуять нас издали?