Мир смерти - Стив Лайонс

Плеснула кровь — густая зеленая кровь, — и Лоренцо, уже вооруженный, мигом вскочил на ноги.

Из головы рептилии торчала лишь рукоять катачанского Клыка. Его лезвие вышло из пасти ящерицы, приколов ее язык к выжженной земле. Обычный человек наверняка благодарил бы за спасение Бога-Императора, но Лоренцо давным-давно понял, что в подобных делах не было божественного вмешательства. За это ему стоило сказать спасибо своим товарищам.

— Ты уж прости, друг, — сказал Майерс, вынул из ящерицы нож и как ни в чем не бывало принялся листком оттирать с него кровь и мозг. — Эти твари, как хамелеоны, могут менять цвет чешуи, чтобы сливаться с фоном.

Как всегда, вместе с Майерсом был Сторм Дикарь — мускулистый бородатый катачанец, один вид которого говорил о том, что он без лишних слов оторвет тебе голову. Его лицо расплылось в ослепительной улыбке.

— Этой ночью мы прихлопнули уже парочку, — произнес он, — но эту услышали лишь тогда, когда она пробралась мимо нас. Пришлось за ней побегать какое-то время.

— Все нормально, — ответил Лоренцо и благодарно кивнул.

Когда нож был вынут, ящерица упала на бок. Ее язык вывалился наружу, истекая кровью и ядом. Теперь, когда Лоренцо смотрел на нее сверху, она казалась крошечной и неопасной. Сейчас она ничем не напоминала ту смертоносную тварь, которой была еще мгновение назад. Лоренцо вдруг стало интересно, что сделал бы с ним яд — ослабил, парализовал или же сразу убил?

— Думаешь, это и есть те «невидимые монстры», о которых здесь только и говорят? — спросил Сторм.

Лоренцо пожал плечами.

— Надеюсь, что нет, — ответил Майерс, пряча нож обратно в ножны. — Хотелось бы чего-то посерьезнее.

Катачанцы завтракали похлебкой, которую Дуган сварил из местных растений. Лоренцо уже много месяцев не ел ничего вкуснее, но еда стала даже еще лучше, когда Сторм бросил в нее освежеванную тушку ящерицы. Бойцы с нетерпением ждали начала задания. Омрачал их радость лишь комиссар Макензи, собравшийся с ними — к явному неудовольствию Грейса.

— Не понимаю, что Империум здесь вообще забыл, — проворчал он, не отрываясь от похлебки. — Планета находится одному Императору ведомо где, здесь недостаточно ресурсов для промышленной добычи, а про колонизацию мне даже говорить не хочется! Скажу больше: если орки завтра улетят с Рогара-три, мы едва ли задержимся здесь дольше. По-моему, все дело в том, что армия Императора не может бежать впереди врага. А орки не хотят уходить отсюда, потому что здесь есть с кем воевать.

— Эй, умерьте пыл, сержант, — предостерег Вудс. — Это уже попахивает ересью.

— Проклятие, пойми меня правильно, — сказал сержант. — Я готов сражаться, как и любой другой, просто мне бы хотелось, чтобы отсюда убрались и орки, и гвардейцы. Лишь Воины Джунглей и сами джунгли, как оно и должно быть.

— Это уж точно, согласен на все сто, — улыбнулся Вудс.

— Но конечно, не нам это решать, — вздохнул Грейс. — Мы просто идем туда, куда прикажут, сражаемся с теми, с кем прикажут, и прыгаем тогда, когда прикажут.

Лоренцо вспомнил слова сержанта о славе. Ему никогда не видать ее, если Маккензи возьмет дело в свои руки. Он говорил себе, что седому сержанту еще не раз выпадет шанс проявить себя, но, судя по подавленному виду Грейса, тот убедил себя, будто других возможностей ему больше не представится. Лоренцо не раз видел, что случалось с людьми, которые начинали думать подобным образом, — эта мысль становилась навязчивой идеей, преследовавшей их денно и нощно.

Зал уже начал пустеть, когда к их столу подошел валидианец и уселся рядом с Лоренцо. Гвардейцу было, пожалуй, около тридцати, но выглядел он едва вышедшим из детского возраста. Не полный, но мускулатура его оставляла желать лучшего. Пухлые щеки слегка обвисли. Мгновенно оценив гвардейца, Лоренцо решил, что на Катачане тот не прожил бы и половины своих лет.

Грейс поднял глаза.

— Ты ошибся столом, мальчик, — прорычал он, хотя валидианец был немногим младше его. — Твое место в другом конце зала.

— Знаю, сержант, — ответил гвардеец. — Я просто хотел представиться перед выходом. Бракстон.

Он протянул руку, но Грейс даже не взглянул на нее.

— Я адъютант комиссара Маккензи, пишу для «Аквилы и болтера». Не слышали обо мне? Меня прикомандировали к вашему отделению, и этим утром я выступаю вместе с вами.

— Адово пламя! — рявкнул Грейс, отпихнул от себя тарелку и опрометью бросился из зала.

Вудс насмешливо ухмыльнулся Бракстону и последовал за сержантом. Майерс и Сторм, которые сидели чуть дальше, были полностью поглощены собственным разговором, поэтому Лоренцо остался наедине с незваным гостем.

— Не обращай внимания на Старого Упрямца, — сказал он. — Твой начальник у него в печенках сидит.

Бракстон кивнул:

— Похоже, у комиссара настоящий талант к этому. — Они обменялись мимолетными улыбками. — Просто подумал, вам следует знать, что не все мы похожи на него или Энрайта.

— Энрайта? Кто это?

— Сержант, из-за которого началась буча. Уж он-то любит нарваться на неприятности. Не разбей ваш боец ему нос еще перед дракой, уверен, что это непременно сделали бы позже… Энрайт и его дружки никак не могут смириться с тем, что нуждаются в вашей помощи. По их мнению, мы в силах разобраться с орками и без вас.

— Но проблема не в орках, — отметил Лоренцо.

— Знаю, — ответил Бракстон. — Рогар-три изменился. Думаю, я ощутил это куда яснее остальных, потому что… ну… — Он поерзал на стуле. — После того как меня сюда направили, я не слишком часто воевал, понимаешь? Но на прошлой неделе я впервые за долгое время опять оказался в джунглях и…

Лоренцо навострил уши.

— Клянусь, — продолжил Бракстон, — эти древесные ящерицы выросли вдвое по сравнению с теми, что я видел в последний раз, и они никогда не были такими агрессивными. Раньше они прятались, стоило нам приблизиться к ним ближе чем на десять метров. Да мы на них упражнялись в стрельбе! Теперь же они обнаглели, шныряют возле самого лагеря. Одна из них ужалила Маркса. Вены на его шее и лице враз почернели, он кричал, молил нас о помощи. Нам пришлось убить его — его вопли могли привлечь орков. Просто хотел сказать, — произнес Бракстон, — хорошо, что за дело взялись профессионалы.

— Маккензи не разделяет твоего мнения, — заметил Лоренцо.

— Знаю, но, будь на то моя воля, я бы оставил всю работенку вам. Мы будем только задерживать вас. Но комиссар еще юн, ему хочется показать, чего он стоит. Думаю, он хочет приручить Воинов Джунглей. И до кучи убить Большого Зеленку.

— А ты просто следуешь за Маккензи, верно?

— Мне предстоит написать о его славной победе — конечно, если повезет выжить.

Лоренцо взглянул на Бракстона по-новому, скорее доброжелательно. Похоже, тот просто подчинялся приказам, как и всякий другой, и кто знает, возможно, он был умелым бойцом. Но, как и большинство гвардейцев, его призвали на службу уже взрослым, в шестнадцать или семнадцать лет. Лоренцо же научился обращаться с ножом раньше, чем ходить. К восьми годам катачанские дети должны были укротить дикого грокса: тяжелое испытание, которое пережить удается далеко не каждому. Жизнь на мире смерти была далеко не медом. Ты должен был привыкнуть к душному жаркому миру джунглей — или зачахнуть в них и умереть.