Любовь и война - Патриция Хэган

Смущенно улыбаясь, Энди засунул руки в карманы и принялся ковырять босой ногой грязь на дороге.

– Может, оно и так, но, когда вы пришли первый раз, мне действительно было очень плохо.

Дверь лачуги со скрипом распахнулась, и на порог вышла изможденная женщина. Увидев Райтов, она приветливо улыбнулась. Из-за ее юбки выглядывало несколько любопытных детских мордашек.

– Благослови тебя Господь, Китти, – воскликнула Руфь Шоу – Не могу выразить, как я тебе благодарна за помощь!

– Рада была тебя поддержать, – откликнулась Китти и, заметив краем глаза, что на опушке показался сам Орвилль Шоу, зашептала отцу – Там Орвилль Шоу. Поехали скорее.

Джон ударил вожжами по спине мула, махнув на прощание рукой. Меньше всего ему хотелось столкнуться с Орвиллем Шоу, который с завидным упрямством сводил все разговоры к ненавистной войне и правам рабовладельцев и вел себя при этом отвратительно. Но было уже поздно. Орвилль направлялся прямо к фургону, крича изо всех сил:

– А ну стой на месте, Джон Райт! Мне надо перекинуться с тобой парой слов!

Джону ничего не оставалось как подчиниться. Подойдя к фургону, Орвилль принял самый свирепый, на какой только был способен, вид и вновь взревел:

– Ты, поди, явился требовать платы за микстуру, которой твоя девка потчевала моего сопляка? Но я вовсе не звал ее, да к тому же она никакой не доктор и никто не давал ей права стряпать свои зелья, раздавая их направо и налево. Я не заплачу тебе ни гроша – даже не надейся!

– Ты ничего не говорила мне про то, что лечила мальчишку Шоу, – обратился Джон к дочери. – Каким зельем ты его лечила?

– Меня попросила его мать, – вполголоса ответила Китти. – Им нечем было заплатить доку Масгрейву, и она знала, что я не беру денег за лечение. Энди простыл и лежал в жару, вот я и напоила его настойкой из хины и красного дерна, как меня учил док.

Джон лишь удивленно охнул.

– Китти, если до матери дойдет, что ты опять ходишь по больным вместе с доком, она устроит скандал. Я-то приветствую такого рода деятельность, однако твоей маме угодно считать, что юной леди не пристало совать нос в мужские дела – к примеру, такие, как работа врача.

– Но мне нравится ухаживать за больными людьми и облегчать их страдания! – с неожиданным упрямством возразила Китти.

Стать настоящим врачом было самой сокровенной мечтой девушки. Масгрейв знал об этом и относился к Китти с пониманием.

Тем временем разъяренный Орвилль продолжал потрясать кулаками.

– Ты у меня и гроша ломаного не получишь, Джон Райт! Нечего твоей девке корчить из себя доку и совать нос куда не просят. Так что я ничего тебе не должен – а теперь проваливай!

– Мистер Шоу, я сделала это вовсе не ради денег, – попыталась возразить Китти. – Я просто хотела помочь Энди, потому что он сильно болел.

– Все равно ты не доктор, – вскипел Орвилль, – и стало быть, я тебе ни черта не должен!

– А ну, Шоу, попридержи язык, – не выдержав, вмешался Джон. – И изволь говорить с моей дочкой как положено, а не то отведаешь кнута!

Орвилль сплюнул табачную жвачку, грязным пятном растекшуюся по стенке фургона. В его голосе послышалась угроза.

– А я не люблю, когда по моей земле разгуливают проклятые негритянские прихвостни, понял? Ты не принадлежишь к нашему племени, Джон Райт, и здесь нечего делать ни тебе, ни твоему отродью! А теперь вали отсюда!

– Папа, поехали. – Китти осторожно коснулась руки отца, судорожно сжимавшей рукоятку кнута. – Пожалуйста, не связывайся с ним!

Джон молча дернул вожжи, и мул тронулся с места. Вслед им сыпались проклятия разбушевавшегося Шоу.

Долгое время они ехали не разговаривая, каждый погруженный в свои мысли, и наконец Китти спросила:

– Все хуже и хуже, верно?

– Что?

– Люди начинают беситься, стоит тебе открыть рот.

– Молчание могут счесть за согласие. А я не желаю, чтобы кто-то принимал меня за поборника рабства и войны.

– Ты действительно уверен, что войны не избежать?

– Если на вчерашних выборах в президенты победил Линкольн, то боюсь, что так, – мрачно кивнул Джон. – Ну о результатах выборов мы узнаем в Голдсборо.

– И по-твоему, Юг поднимается на войну, потому что Линкольн намерен дать рабам свободу? – Она по-прежнему не очень-то верила, что бесконечные разговоры о войне имеют под собой почву, хотя, конечно, проблема рабства требовала разрешения.

– Рабство не единственная причина, – откликнулся отец. – Просто Север и Юг слишком разные и по-разному смотрят на многие проблемы. Так получилось, что рабство стало основным пунктом их разногласий. Если уж тебе предстоит провести время в обществе Уэлдона Эдвардса, – продолжал Джон, – то стоит быть в курсе событий, о которых сейчас только и говорят. Принятие закона «О беглых рабах» взбаламутило весь Юг, ведь теперь негры могут рассчитывать на помощь с Севера, а Юг ничего не в состоянии с этим поделать. Да еще эту дамочку по фамилии Стоу угораздило накропать «Домик дяди Тома»…

– «Хижина», – поправила Китти. Она читала книгу и тоже негодовала: нельзя, нечестно стричь всех южан под одну гребенку.

– Она подлила масла в огонь и тем, кто ненавидит рабство, и тем, кто его оправдывает. – Джон грустно покачал головой и закончил: – Да, судя по всему, мы идем прямиком к войне, и остается лишь уповать на Господа – только ему под силу вразумить и Юг, и Север, заставить отказаться от войны, которая принесет горе и смерть и тем, и Другим, и найти мирный способ разрешить проблему.

– Наверное, наши соседи боятся, что ты не станешь воевать вместе с ними, потому что никогда им не сочувствовал, – со вздохом заметила Китти.

И снова ее мысли обратились к Натану. Если начнется воина, юноша наверняка примет в ней участие. Что тогда будет с тем трепетным чувством, которое едва успело зародиться между ними? Китти не сомневалась: Натан испытывает к ней те же чувства, что и она к нему. Интересно, обеспокоен ли он возможностью скорой разлуки теперь, когда все идет так чудесно? Может быть, это очередные мужские амбиции и никакой войны не случится…

Внезапно она поняла, что Джон так и не ответил на ее вопрос, примет ли он участие в войне вместе с соседями.

– Папа, но ведь ты станешь драться на стороне Юга, верно? То есть я хочу сказать, что на Юге находятся наш дом, наша земля… нам есть что защищать… Ты не должен воевать вместе с северянами… – Для девушки даже помыслить о таком было невозможно.

Все так же глядя вдаль, Джон похлопал дочку по руке:

– Я вообще намерен держаться в стороне от военных действий, девочка моя. Но кто может с уверенностью сказать, что будет с ним, если начнется война? Придет время, я постараюсь заглянуть к себе в душу и поискать ответ там.

Война! Да что они все помешались на этой войне! Весь последний год Китти только и думала о том, как бы выскользнуть из-под материнского надзора и присоединиться к доку Масгрейву, ведь ей так нравилось помогать выхаживать больных. Карьера медика в то время для женщины была делом немыслимым, и мучившая девушку проблема отчасти заслонила то, чем болело все общество. Но сейчас Китти почувствовала растерянность. Еще не прошло и суток с той минуты, когда Натану Коллинзу удалось разбудить доселе дремавшие в ней чувства. Теперь Китти жила ожиданием счастья, которое в любой момент могло быть омрачено надвигавшейся войной. Сердце Китти сжалось в мрачном предчувствии.