Музыка нашей любви - Кианна Александер

При мысли о Блэйне ее губы растянулись в улыбке. Она помнила, как они познакомились на территории студенческого городка Технологического университета Атланты. Веселый, беззаботный Блэйн был полной противоположностью серьезной, старательной Иден. Он не был похож ни на кого из знакомых мужчин и сразу же ее очаровал. То, что за ним последовало, можно было назвать страстным романом. Когда они вместе работали в студии, их сердца пели в унисон. Эта песня была прекрасной, но, к сожалению, короткой. Блэйн предал их творческий союз и растоптал ее чувства к нему.

Тряхнув головой, чтобы прогнать неприятные мысли, Иден поднялась и, положив записную книжку на стул, пошла в дамскую комнату. Когда она вернулась оттуда и открыла дверь студии, ее ноздри защекотал знакомый древесный аромат одеколона. Блэйн сидел на стуле рядом с пультом управления.

— Привет, Блэйн. Как дела? — спросила Иден, и он повернулся к ней лицом.

— Хорошо, а теперь, когда ты пришла, они еще лучше, — улыбнулся он. — Мне не терпится послушать, что ты написала, и Найе наверняка тоже.

Боясь сказать какую-нибудь глупость, Иден просто кивнула. Почему в присутствии этого мужчины у нее всегда дрожат колени?

Бросив взгляд в кабину, она не увидела никого за звуконепроницаемым стеклом и спросила:

— Кстати, где Найя?

— Она написала, что попала в пробку.

— Дорожное движение в нашем городе — это нечто.

— Да. Час пик здесь круглосуточное явление. Я не раз опаздывал на встречи, застряв в центре города.

— Если хочешь добраться куда-то вовремя в Атланте, лучше пойди пешком, — рассмеялась она.

Блэйн потер ладони друг о друга:

— Ну что, ты написала текст сингла?

— Да. Надеюсь, вам с Найей он понравится.

— Я могу его прочитать?

Она покачала головой:

— Я всегда сначала даю читать тексты артисту, для которого они предназначены. После того как Найя прочтет текст, ты тоже сможешь это сделать. На лице Блэйна промелькнуло удивление, но он не стал задавать ей вопросов.

— Хорошо. Прости мне мое любопытство. От успеха этого альбома зависит многое. Его лицо вдруг стало серьезным, и Иден, молча глядя на него, задумалась. Эти слова относятся к каждому альбому, который выпускает его студия, или за ними скрывается что-то большее? Что-то, о чем она не знает?

Прежде чем она смогла его об этом спросить, в студию вошла Найя. На ней было длинное розово-белое платье. Ее волосы были собраны в хвост.

— Всем привет, — улыбнулась она.

— Привет, Найя, — сказала Иден. — Мне не терпится показать тебе текст твоего дебютного сингла.

Найя хлопнула в ладоши:

— Мне тоже не терпится его прочитать. Давай начнем.

Женщины прошли в кабину звукозаписи и сели. Блэйн остался за пультом. У него был отсутствующий вид, словно он думал о чем-то своем. Иден раскрыла записную книжку и протянула ее Найе:

— Вот песня. Я прочитала твой дневник и подумала, что нам лучше начать с темы первой любви.

Найя вздохнула:

— То есть песня будет грустной?

— Да. То, что ты написала о своей первой любви и о разбитом сердце, показалось мне очень интересным. Людям разных возрастов нравятся подобные вещи.

— Надеюсь, что ты права.

— Доверься мне. Песни о любви бывают двух видов. Они либо о счастливых моментах, либо о страданиях после разрыва. Я попыталась создать песню третьего вида. Ее смысл можно выразить таким образом: «У нас ничего не получилось, но я не испытываю к тебе ненависти. Ты подарил мне много прекрасных воспоминаний».

— Хорошо, — кивнула Найя и начала читать.

Иден подумала о песне, которую она сочинила. Источником ее вдохновения были не только записи в дневнике Найи, но и ее собственный опыт. Когда-то им с Блэйном было хорошо вместе. Вряд ли она сможет когда-нибудь ему доверять, но не испытывает к нему ненависти. Напротив, она желает ему счастья.

«Сможет ли он обрести это счастье со мной?»

Воспоминания об их романе имели горьковато-сладкий вкус. Какая-то ее часть вопреки логике и здравому смыслу все еще втайне желала его любви. Держаться в рамках деловых отношений будет для нее труднее, чем она ожидала.

Найя закончила читать и посмотрела на Иден широко распахнутыми глазами.

— Что ты думаешь? — осторожно спросила Иден, не зная, что это означает.

— Стихи просто потрясающие, — ответила Найя.

Иден облегченно вздохнула:

— Рада, что тебе понравилось. Сначала я забеспокоилась, глядя на выражение твоего лица.

— Меня просто удивило, как точно ты описала в стихах мои чувства.

— Уверена, мы с тобой отлично сработаемся.

Повернувшись, чтобы постучать по стеклу, она увидела Блэйна, стоящего возле двери и разговаривающего с мужчиной, который показался ей знакомым.

— С кем разговаривает Блэйн? — спросила Найя.

— Мне кажется, это один из его братьев.

Стекло было звуконепроницаемым, и Иден не могла слышать, о чем говорили мужчины. Судя по их жестикуляции, разговор был эмоциональным. Всплеснув руками, Блэйн вернулся за пульт управления и произнес в микрофон:

— Дамы, мне нужно пойти в кабинет. Я скоро вернусь.

Не дожидаясь ответа, он выключил микрофон и покинул помещение.

Иден чувствовала, что что-то происходит, и это не могло ее не беспокоить.

* * *

Направляясь в свой кабинет, Блэйн резко остановился за несколько шагов от двери, и следовавший за ним Гейдж едва в него не врезался.

Смерив брата гневным взглядом, Блэйн спросил:

— Какого черта ты это сделал, Гейдж? Зачем ты привел сюда отца?

— Он попросил. — Гейдж покачал головой: — Нет, скорее потребовал. Как я, по-твоему, должен был поступить?

— Проявить твердость характера и сказать «нет», — пробурчал Блэйн. — Мы уже не дети и не должны делать все, что он говорит.

Гейдж провел рукой по своим коротким волосам.

— Тебе легко говорить, брат. На тот случай, если ты забыл, напомню тебе, что мой кабинет находится рядом с его кабинетом. Он позволит мне спокойно заниматься моими делами только в том случае, если я сделаю все, о чем он попросит.

— Ну спасибо тебе, Гейдж, — вздохнул Блэйн.

— На твоем месте я не заставлял бы его ждать. Сделав глубокий вдох, Блэйн открыл дверь и вошел в кабинет. Калеб Вудсон сидел в одном из кресел у письменного стола. На нем был один из дорогих итальянских костюмов, которые он предпочитал. Его руки были сложены на груди, лицо выражало недовольство.