Лето моей любви - Александр Владимирович Хвостов

по улице Ломоносова: там всякая человеческая живность, от мала до велика, на роликах круги мотает. Случается, что кто-то из менее опытных шлёпнется, но его выручат и всё объяснят. Я смотрел на это с досадой, что сам на роликах гонять не умею, равно, как на зимних коньках. Саша говорил, что в зимние праздники народу тут ещё больше, поскольку тут каток открывают — и тогда весело всем! Особенно Неотложке.

— Хочешь — верь, хочешь — не верь! — говорит Саша. — Но я в прошлом году сам помогал одного такого упаковывать: с Полей пришли сюда погулять вечером 1-го января; ну, и видим, как двое лоб в лоб бабах! И бутербродом на лёд. С верхним ещё не больно, что сделалось — пара синяков, а вот нижнему досталось нехило. Пока верхний «Скорую» вызывал, я нижнего на своём шарфе отбуксировал тихонько к обочине. Потом с врачами мы его погрузили в машину и его увезли. Такие, брат, дела.

— А что ж не поверю! — сказал я. — Охотно поверю, так сам однажды девушку одну по «Скорой» в больницу отвозил зимой. Правда, не с катка. У нас ведь как: пешеходки зимой замерзают; и пока, скажем, человек десять на них мозги или зубы не потеряет — ни одна сволочь не почешется их привести в порядок. И вот по такой-то дорожке я, если можно сказать, шёл домой с работы. Вижу — навстречу мне идёт быстро девушка. Куда она так спешила по такой дорожке — бог её знает. В какой-то момент она не удерживается, падает и подворачивает, очевидно, ногу. Я подошёл к ней, помогаю подняться, мы кое-как дотаскиваемся до рядом стоящей остановки, где я ей вызываю врачей. Итог — у девушки был перелом голени.

— Печально. А девушка та была хорошенькая, наверно, — сказал Саша.

— Возможно. Но если честно, меня тогда это волновало мало, — сказал я.

— Ну, и зря! — сказал Саша. — Мог бы и познакомиться, попросить телефон, пообщаться… И девушке было легче и приятно, и ты бобылём не сидел дома. — А если девушка занята или сама, как ты сказал, живёт бобылём — тогда как? — спросил я.

— Если бы она занята, — начал Саша, — это одно дело и тут следует её оставить. А если она ведёт отшельнический образ жизни, то её надо было от него отучить: выводить в цирк, в парк, в театр или ещё куда-то.

— А если она не хочет отучаться от этой жизни? — спросил я. Тут Саша развёл руками.

— Скажи лучше, где тут пива попить можно? — спросил я.

— А вот, в кафе напротив, — сказал Саша.

Мы пошли в кафе. За пивом мы говорили ещё о многом чём, смеялись от души и так далее. Вдруг я вижу, что Саша обратил внимание на двух девушек за противоположным столиком. В одной я тут же узнал Мальвину; вторую, когда мы с Сашей подошли и познакомились, я услышал, что зовут Карина. Это была коротко стриженная брюнетка возраста Мальвины; у неё были почти коньячного цвета глаза, не большие нос и губы, а ещё она была загорелой, тогда как её подружка была белокожей. Одета Карина была в белую футболку с пальмами и голубые шорты. Вот и всё, что я могу вспомнить об этой девушке. О том, чем она занимается, где учится и работает, да даже о чём мы тогда говорили — я уж не помню. Да и какая разница! Зато я помню другое: проводив девушек до домов и вернувшись сами восвояси, мы нашли в ящике записку. Она была для меня и в ней было вот что: «Роберт, если вам не сильно рано, то давайте завтра, часов в пять, пробежимся до моря. Буду ждать вас у подъезда. Даша». Мне к ранним прогулкам было не привыкать.

7

Утро. Ровно в пять часов я уже был во дворе, где Даша выгуливала свою собаку. Она была одета в синие шорты, белую футболку и белые кроссовки. Её волосы были завязаны сзади в заячий хвост, который высовывался из синей бейсболки. На плече у Даши висела чёрная торба с изображением какой-то иностранной группы, в которой, как догадывался, было полотенце. Я тоже своё взял на всякий случай!

— Доброе утро! — сказала она, увидев меня.

— Доброе! — ответил я. — Я не опоздал?

— Нет! — бодро сказала Даша. — Сейчас, я только Дину отведу домой — и мы свободны! — собаке. — Дина, домой!

Впрочем, Даша вскоре вернулась.

— Ну, что, побежали? — спросил я её.

— Вперёд! — ответила она, и мы побежали к морю. Зачем? Да просто охота стало слегка размяться. Бегала Даша красиво, нечего сказать! Было явно видно, что человек хоть когда-то занимался лёгкой атлетикой. Кстати, прибежав на пляж, я спросил-таки Дашу про это!

— Вы правы, Роберт, я занималась бегом в школе, пока однажды в аварии не погибла моя любимая тренер, София Константиновна Грибова, — ответила Даша. — А потом бросила, так как… не смогла найти общего языка с новым тренером. — судя по тому, как смазано и с какой неохотой прозвучала вторая часть фразы, я примерно мог предположить, в чём причина неладов. Хотя и необязательно в том, о чём я думал! — Может, искупаемся?

— С удовольствием! — ответил я. — Только давай будем на «ты»!

— Хорошо! — согласилась Даша.

Постелив свои полотенца и раздевшись, мы побежали в море. Там мы и плавали, и плескались, и резвились, как дети… И нам тогда было очень хорошо и весело! И как была красива Даша в своём белом купальнике, деликатно подчёркивавшим её высокую грудь и прелестные ягодицы. После купания мы какое-то время просто лежали, молча, и глядели друг на дружку.

— И что ты так долго смотришь на меня? — спросила Даша, улыбаясь.

— Просто ты мне очень нравишься, — ответил я, гладя её по щеке. — И я сейчас не знаю, что сделать наперёд: поцеловать тебя или сфотографировать?

— А тебе чего больше хочется? — как-то по-лисьи глядя, спросила Даша.

— Почему-то поцеловать тебя, — уверенно сказал я.

— Так поцелуй! — сказала Даша — и я тотчас же приник к её губам. Когда я закончил, она мне сказала: — Божественно! Поцелуй ещё! Я хочу этого сейчас.

И она вновь притянула мои губы к своим, мы целовались так долго, упоительно и сладостно, что как-то забыли, что на пляж могут ещё люди пожаловать. И вспомнили об этом только тогда, когда к нам подошёл мужик и попросил у меня сигарету.

— Извините, не курю, — ответил я, и он ушёл к своим семейным.

— Будем надеяться, что он про нас ничего плохого не