Темный эльф. Хранитель - Александра Лисина

Перворожденные нахмурились, смутно подозревая, что их опять водят за нос.

– Ты воевода? – напрямую спросил Корвин, опередив хранителя на долю секунды.

Седой тонко улыбнулся.

– Нет. Но я его заменяю, когда нужно.

– Нам нужен воевода.

– Изложите ваше дело, и я решу, стоит ли ему на вас отвлекаться.

Корвин аж поперхнулся от подобной наглости, остальные на мгновение онемели, снова подозревая издевку, но Страж и не думал шутить: серые глаза чуть сузились, когда приметили невольно дернувшиеся к оружию руки эльфов. Однако позы он не поменял. Только немного сдвинул в сторону корпус и наклонил седую голову.

– Кто вы? Что понадобилось в Серых пределах семерым темным, один из которых хранитель? – Пристальный взгляд безошибочно нашел оторопевшего Линнувиэля и на несколько секунд задержался. – Ты ведь хранитель? Не самый сильный, не самый опытный, чересчур молодой, но со знакомой физиономией и слишком мягкой аурой… наверное, младший?

Обескураженный эльф дернул щекой и, слегка придя в себя, замедленно кивнул, запоздало понимая, что именно имели в виду хранители, когда говорили о Стражах и тех способностях, которыми они обладали. Подумать только… Чует он магию, что ли? Или явное сходство с владыкой Л’аэртэ подсказало ответ?

– Вы пришли ради Торриэля, – не спросил, а со знанием дела констатировал седой, и Линнувиэль снова кивнул, гадая про себя, сообщили об этом Стражи на воротах или у него самого все на лбу написано. – Странно, что это случилось так поздно: мы ждали вас еще двадцать лет назад. За вашим лордом уже послали, так что должен быть к ночи, если, конечно, захочет с вами встретиться. А пока предлагаю вам отдохнуть с дороги. Постели застланы, так что можете спать в свое удовольствие, если сумеете. Обед будет в полдень, вам его принесут. Отхожее место во-о-он там, надеюсь, не ошибетесь. Что еще? Ах да, с вопросами ни к кому не приставайте, а если совсем приспичит, то спросите потом у своего родича. Хотя я не уверен, что он придет, но это мы узнаем только вечером. Если его не будет, не обессудьте: завтра вам придется покинуть заставу. А если все же согласится на встречу… все вопросы он решит сам. Если что понадобится, крикните или дойдите до заднего двора и найдите старую Грету. Она поможет. А так – постарайтесь не нарываться на неприятности и не раздражайте моих людей. Особенно Гончих, потому что за них я не в ответе, их вожак сейчас далеко, а без него вам будет трудно найти с ними общий язык. Поэтому наберитесь терпения, устраивайтесь и ждите.

Седовласый страж удивительно гибким движением поднялся и направился прочь, оставив ошеломленных этой кратковременной аудиенцией перворожденных в состоянии тяжелого, гнетущего потрясения. Пораженные до глубины души, они продолжали оторопело смотреть незнакомцу в спину до тех пор, пока он не скрылся в темноте одного из коридоров. Смотрели и медленно приходили в себя, потому что всего парой фраз их сначала изумили, затем дали понять, что не жалуют подобных гостей, а потом распорядились ими, как обычными бродягами, выпросившими себе скудный ужин и мягкий тюфяк, чтобы скоротать долгую ночь. Наконец, бесцеремонно приказали сидеть на месте и терпеливо ждать, пока кто-то другой решит, что с ними делать.

Маликон со свистом выпустил сквозь зубы воздух, страстно мечтая разорвать кого-нибудь голыми руками. Но поскольку источник раздражения уже удалился, а никого другого поблизости не было, эльф резко развернулся и скрылся в одном из домов, цедя сквозь зубы что-то нелестное в адрес смертных. Корвин, помедлив, последовал за ним, изящно выматерив про себя всю заставу, проклятых Стражей, их дурацкие шутки и собственное невезение, которое не позволяло просто так взять и надавать им по шее. Атталис и Аззар, не сговариваясь, заняли второй дом. Леди Мирена, надув красивые губки, проследовала в третий. А молодой хранитель вместе с ллером Сартасом остались снаружи. Немного поколебались, покосились друг на друга, осмотрелись сторонам. Но затем, подумав, все же присели на бортик фонтана и с одинаково задумчивым выражением на красивых лицах завязали тихий разговор. Кажется, им было о чем поговорить.

Просыпаться мучительно не хотелось. Кости немилосердно ломило, голова разрывалась от боли, к горлу то и дело подкатывала тошнота. Перед глазами все плыло и двоилось, и временами начинало казаться, что жуткий кошмар еще не кончился. Что Тир вот-вот снова вернется на проклятую поляну, к убитому другу и наставнику, обгоревшим до неузнаваемости деревьям, кучам пепла на выжженной дотла земле и к отчаянно плачущей девушке с бездонными синими глазами…

Тир со стоном пошевелился, не совсем понимая, что происходит. Во рту было сухо, как в пустыне, веки нещадно жгло, в ушах стоял неумолчный гул, как от громадного осиного роя, вздумавшего поселиться в его несчастной голове. Тело болело и отчаянно ныло, будто намедни его били, жгли и резали, а потом с размаху швырнули на съедение голодным хмерам. И те тоже успели внести свою лепту в отвратительное самочувствие.

– Милле… – шевельнулись бескровные губы, и в тот же момент что-то влажное коснулось лица.

Эльф судорожно сглотнул, слегка ожив от попавшей на язык влаги, и даже попытался открыть глаза, не совсем понимая, где он и что произошло. Сон это или бред? Кошмар или уже реальность? Но льющаяся сверху вода была нужнее, поэтому пришлось обождать с расспросами и жадно глотнуть снова.

– Тир?!

– Милле! – вздрогнул эльф, узнав мелодичный голос, а потом с невыразимым облегчением прижался щекой к прохладной ладошке, понимая только одно: жива! Она действительно жива. Ее не тронули, не успели, не поранили.

– Тир, как ты? Ответь, пожалуйста!

– Живой… вроде бы, – прохрипел он и рассмеялся, с благодарностью ощущая мягкие пальчики на висках, от которых шло блаженное, исцеляющее тепло. Боги, как же рядом с ней хорошо! Как уютно и спокойно! Безмятежно, будто в родном лесу. Милле… маленькая Милле…

Ее тепло буквально вливало в него новые силы, заставляло взбодриться измученное тело, убирало боль, смывало следы недавнего ужаса. Оно буквально возвращало его к жизни. А Милле все гладила и гладила его руки, лицо, волосы, обнимала и со слезами повторяла:

– Тир… ты живой… Ох, Тир…

Он не знал, сколько минут или часов лежал так, отдавая себя этому восхитительному чувству единения. Не ощущал времени и не понимал, каким образом случилось то, что случилось. Но в какой-то момент в голове что-то щелкнуло, коварная память вернулась к нему полностью, руки смогли шевелиться, а уставшие и выжженные злым огнем глаза начали наконец различать тусклый свет. Острые уши осторожно шевельнулись, улавливая необычные звуки, красиво вылепленные ноздри затрепетали, вбирая в себя новые ароматы.

Тир чуть нахмурился, выискивая связь между событиями, часть из которых он явно пропустил, а потом резко сел.

– Где мы?

Эльф непонимающе моргнул, но вскоре сообразил, почему все еще слеп: мешала плотная повязка на лице. Он поспешно содрал ее, отер лицо, на котором не осталось следов недавнего пожара, тряхнул разметавшимися по плечам волосами и строго воззрился на виновато понурившуюся спутницу.