Замки на их костях - Лора Себастьян

– Только не еще одно нападение, – произносит герцогиня Генриетта скорее раздраженно, чем встревоженно. Она закатывает глаза и снова закрывает окно. – Этот лес становится проблемой.

Софрония смотрит в собственное окно и видит группу из трех человек в масках, каждый из которых держит кинжал. Один приставил лезвие к горлу лакея, а кучер в поисках чего-то обыскивает скамейку.

– Они ранят лакея, – тревожится Софрония. Она не понимает, почему эти женщины так спокойны: у грабителей есть кинжалы, а их единственная защита – это пустая бутылка из-под шампанского. Софрония думает о том, что при необходимости она могла бы сделать из нее оружие, хотя это вызовет у ее спутниц очень много вопросов. Но герцогини ведут себя так, будто разбитый бокал с шампанским – наихудшая из их проблем, и даже Виоли не кажется особенно обеспокоенной.

– Не волнуйтесь, Ваше Высочество, – с бледной улыбкой говорит герцогиня Генриетта. – К сожалению, в этих краях это становится обычным явлением – хулиганы ищут легкую монету, – но у кучера достаточно денег, чтобы обеспечить безопасный проход. Это всего лишь временная задержка.

Она звучит уверенно, но тревога Софронии не утихает. Она снова обращает внимание за окно.

Кучер протягивает белый бархатный мешочек, перевязанный золотой кисточкой, одному из грабителей, тот берет его, заглядывает внутрь и взвешивает на ладони содержимое. Он кладет его в карман и кивает мужчине, приставившему кинжал к горлу лакея. Лакея отпускают, и Софрония замечает, что он тоже не выглядит особенно обеспокоенным.

– Я не знала, что уровень преступности в этих краях настолько высок, – говорит Софрония, закрывая занавес.

– Отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки, Ваше Высочество, – мягко поясняет Виоли.

– Ты хотела сказать «недостойные люди», – рявкает герцогиня Бруна.

Софрония более склонна согласиться с Виоли, но не может произнести это вслух. Резкого повышения налогов в Темарине было достаточно, чтобы довести до отчаяния многих людей.

Раздается звук приближающихся лошадей. Трое грабителей тоже их слышат и бросаются бежать, но через несколько секунд на дороге появляется дюжина солдат с поднятыми пистолетами верхом на лошадях.

– Стоять! – кричит скачущий впереди мужчина. Софрония узнает его форму по золотым погонам и трем желтым полосам на рукаве – это глава личной охраны короля, но она не понимает, что он здесь делает. Должно быть, трое грабителей тоже поняли, кто это, потому что все они замирают, подняв руки вверх. Все еще держа пистолет, гвардеец спешивается и направляется к грабителям.

– Вы арестованы во имя Его Величества короля Леопольда.

Он хватает одного из грабителей сзади за шею и срывает с него маску. Мальчику не больше четырнадцати, и он выглядит так, словно сейчас заплачет. Гвардеец снимает маски с двух других, и те выглядят еще младше, но его это, кажется, не беспокоит.

– Наденьте на них наручники! – кричит он, и его люди спешиваются и делают, как он приказывает. Они связывают мальчикам руки за спиной более грубо, чем это кажется необходимым. Один из мальчиков вскрикивает, и Софрония видит, что его рука сгибается под неестественным углом.

– Король Леопольд хотел удивить вас, встретив ваш экипаж, – говорит герцогиня Бруна. – И какой удачный момент он выбрал.

– Принцесса Софрония, вы здесь? – кричит начальник охраны в сторону кареты. – Теперь вы в безопасности.

Рука Софронии сжимается на ручке двери, и ей кажется, что гвардейцы пугают ее больше, чем грабители. Но она знает свою роль в этой пьесе, поэтому открывает дверь кареты, позволяет лакею вывести ее на полуденное солнце и поднимает руку в перчатке, прикрывая глаза. Она лучезарно улыбается гвардейцу.

– О, спасибо, сэр, – благодарит она его по-темарински. – Мы были так напуганы.

Гвардеец низко кланяется:

– Мне жаль, что ваше первое впечатление о Темарине было таким неприятным, принцесса.

– Софрония! – зовет кто-то.

Она снова поворачивается к гвардейцам, а потом видит его, и, несмотря ни на что, ее сердце начинает биться быстрее. Она сразу его узнает, хотя он выглядит немного иначе, чем на последнем портрете, присланном два года назад: его бронзовые волосы длиннее и вьются вокруг ушей, а черты лица кажутся более резкими – все мальчишеские округлости исчезли. И, самое главное, он настоящий. Не неподвижные и ограниченные двумя измерениями масло с холстом, а плоть, кровь и жизнь. Софрония не знала, что он может так улыбаться.

Она нервничает. Он так же улыбался, приговаривая художника к смертной казни? А когда изгонял тех жителей из их домов?

Через несколько секунд он слезает с лошади и приближается к ней, и вдруг она оказывается в его объятиях и обнимет его за шею. Почему-то он даже пахнет так, как она себе представляла: кедром и какими-то специями.

Когда они расходятся, на его лице появляется смущенная улыбка, и Софрония с опозданием вспоминает, что они не одни. Она оглядывается и видит, как две герцогини, Виоли и гвардейцы Леопольда наблюдают за ними со смесью восторга и замешательства на лицах. Даже грабители смотрят на них, но на их лицах лишь испуг.

– Прошу прощения, – говорит Леопольд, наклоняясь в поклоне и целуя тыльную сторону ее руки. – Я просто не могу поверить, что ты наконец-то здесь.

Софрония заставляет себя улыбнуться и пытается взять под контроль свое быстро бьющееся сердце и румянец, который, как она чувствует, проступает на ее щеках.

– Я тоже не могу в это поверить, – вторит она ему.

И это, по крайней мере, правда.

Леопольд помогает ей сесть перед собой на лошадь и, пока они пробираются через лес к Кавелле и дворцу, держит поводья по обе стороны от ее талии. Слух об их прибытии, должно быть, распространился, потому что люди на окраинах города выходят из домов, машут и приветствуют Леопольда и Софронию, а те машут в ответ. Однако им рады далеко не все. Она замечает, что добрая четверть толпы стоит в тишине, сурово наблюдая за ними с каменными выражениями на лицах. Но они не смеют издать и звука, и Софрония не может их в этом упрекнуть. Казнь художника послужила страшным предупреждением.

Со всех сторон их окружают гвардейцы Леопольда, а карета с герцогинями и Виоли замыкает свиту. Трое грабителей в наручниках идут рядом с гвардейскими лошадьми.

– Что с ними будет? – спрашивает Софрония Леопольда, все еще улыбаясь. Ее щеки начинают болеть, но она держится, продолжая махать рукой крестьянам, стоящим вдоль дороги.

– С кем? – смущенно спрашивает Леопольд.

– С мальчишками, – поясняет она, кивая в сторону одного из них, идущего за гвардейцем справа от них.

– А, ты про грабителей, – догадывается Леопольд, и она чувствует, как он пожимает плечами. – Не волнуйся, в Темарине к преступлениям относятся очень серьезно. Они будут должным образом наказаны.