Зачем дана вторая жизнь - Людмила Герасимова

Трясётся земля. Свист, гиканье, ржание коней. Испуганный вскрик Варнавы… К ногам Радуни подкатывается большая грязная репа. Не тянет её больше свёкор за волосы, а вокруг храпят и фыркают лошади, спрыгивают бородатые всадники. Девушка пятится от гарцующего перед ней коня с пеной на удилах и… натыкается на репу. Ужас шевелит её растрёпанные волосы: снизу глядят на неё оловянные глаза Миная, ощеренный рот застыл в безмолвном крике. Взлетает Радуня на коня, подхваченная чьей-то сильной рукой, падает животом на потный круп. Ничего не видно вокруг, только мелькают копыта и сухая трава. Резво скачет конь, раздуваются крутые бока, подпрыгивает в такт Радуня, свесив безвольно руки и ноги, теряет дыхание, проваливаясь в спасительную темноту.

Лена открыла глаза — над ней доктор и медсестра Валерия. На руке под лейкопластырем игла капельницы.

— Что случилось? — с трудом разлепились губы.

— Испугала ты нас, — облегчённо вздохнул Александр Иванович. — Сейчас тебе лучше?

— А что было-то? — повторила вопрос Лена.

— Потеряла сознание на пороге ординаторской, вот, приводили тебя в чувство. Я разрешил вставать, но зачем так ходить далеко?! Что хотела?

— Укол обезболивающий.

— А разве днём не сделали? — удивился доктор и посмотрел на Валерию.

— Сегодня мне Галя в процедурной помогала.

Лена вдруг вспомнила, как днём были сделаны уколы:

— Александр Иваныч, а вы нас с соседкой одинаково лечите?

— Нет, конечно, — удивился доктор. — А почему ты так решила?

— Так Галя сказала, когда нас колола.

Врач и сестричка переглянулись, Валерия подошла к Анне Павловне, потрогала пульс:

— Ей ввели ваше снотворное и обезболивающее — пусть высыпается.

— Я же просил главврача эту Галю уволить! Такая халатность уже второй раз! Неужели надо ждать третьего раза, летального? Пойду всё-таки к Артуру Левонычу, — решительно заявил доктор и вышел.

Валерия проверила капельницу, спросила, болит ли голова, нет ли тошноты и головокружения, и, получив отрицательный ответ, тоже покинула палату.

Лена действительно почувствовала себя лучше и теперь вспомнила то ли сон, то ли видение, то ли бред. За недолгое время её бессознательного состояния она столько успела пережить! Теперь она похищена неизвестными, и её везут куда-то. Что же произошло? Кто эти люди? Неужели больше не видеть ей бабушки Манефы?! Она и не заметила, как снова уснула.

Интересное сновидение прервал весёлый голос Насти.

— Ну, ты и соня! Всё спишь. Кушать не забываешь? Хотя сон, говорят, лечит. Мы все по тебе соскучились, да и трудно без тебя — заказов сейчас, как всегда весной, тьма. Работаем за себя и за тебя. Наташку в отпуск не пустили, представляешь? А у неё какие-то планы были, — не переставая болтать, Настя выкладывала из огромного пакета принесённое угощение на тумбочку. — Тут тебе моя мама паровых котлеток наделала, сейчас буду кормить тебя, пока не остыли. Да, ездила сегодня в универ (шеф по делам отправил в офис, вот я и воспользовалась случаем), сдала, наконец, наши с тобой контрольные, узнала сроки сессии. Представляешь, уже в июне, с восемнадцатого. А ты успеешь поправиться?

Лена удивилась, что не почувствовала, как убирали капельницу. А была ли та вообще? И теряла ли она сознание, или ей это тоже привиделось?! Нет! Вон соседка до сих пор лежит в такой же позе — спит, даже Настин звонкий голос не смог её разбудить.

— Насть, ты оставь котлетку и фрукты, что там ещё принесла, мы с тобой должны сегодня проведать Максима! Я очень тебя ждала!

— Вот поешь сначала, потом поговорим! — подруга усадила Лену, подперев спину подушкой, и начала кормить.

Лена так соскучилась по домашним котлеткам, что с удовольствием съела две вместе с салатом из свежих помидоров и огурцов под майонезом; на десерт оказался любимый черничный йогурт, и вдогонку отправился стакан апельсинового сока. Настя приготовилась накормить подругу ещё и слоеными пирожками с повидлом, но Лена взмолилась:

— Всё, не могу больше! Ты меня раскормить хочешь? Нет, нет и нет! Я наелась! Спасибо, Настя! Теперь собери что-нибудь для угощения и пойдём!

— Нет, ты, подруга, определённо что-то скрываешь! Это не чувство вины тебя толкает к нему. Боюсь, дело тут в другом! Меня саму любопытство разбирает: что там за Максим, что тебе смог так понравиться! Пойдём сейчас же, только тебя надо в порядок привести.

Лена осторожно опустила ноги с кровати, намереваясь подойти к небольшому зеркалу над раковиной.

— Я что, совсем плохо выгляжу? — расстроилась она.

— Косметика у тебя есть? — спросила Настя, оценивающе разглядывая бледное лицо подруги.

— Откуда? Все мои вещи в камере хранения, и сумка тоже. Я как-то не догадалась попросить принести её.

Лена увидела себя в зеркале и покачала головой:

— Ты права, не стоит мне показываться в таком виде — он меня без волос не узнает! Ещё испугается. А знаешь, сходи к нему сама. Передай от меня привет и гостинцы. Только смотри, не очень там!

— Что, не очень? — засмеялась Настя. — Ты заранее ревнуешь? Так я могу и не ходить, чтобы не искушать.

— Нет уж, сходи. Спроси, как он. И возвращайся быстрее.

Анастасия сложила в кулёк часть фруктов, завернула в фольгу пару котлет и, подмигнув Лене, вышла из палаты.

На соседней кровати заворочалась соседка:

— Как хочется есть! Скоро обед?

— Так уже и ужин прошёл. Вы всё проспали, — ответила Лена.

— Так что, уже вечер? — удивилась Анна. — А который час?

— Наверное, девятый. Ко мне Настя в полвосьмого пришла.

— Бог ты мой! Это сколько я спала?! — ужаснулась соседка. — Такого ещё со мной не было.

— Вы, если хотите, возьмите котлетку и пирожки сладкие, вон у меня на тумбочке лежат, — предложила Елена.

— Спасибо! Надо посмотреть, что сын принёс, разобрать пакеты.

Она присела перед тумбочкой и зашуршала кульками. Что-то хрустнуло, запахло копчёной колбасой.

Лена закрыла глаза и представила Максима: вот он лежит под одеялом в кровати, ест из рук Насти вкусные котлетки и смотрит на неё благодарными синими глазами. Она слегка занервничала, но скрипнула дверь, и в палату вернулась озадаченная Анастасия с тем же пакетом в руках.

— Что? — испугалась Лена. — Он умер?

— Нет! Что ты! — покачала головой Настя.

— Выписали?

— Нет пока!

— Да что тогда случилось? Тебя не пустили к нему?

— Да нет же!