Девушка с белым лицом - Владимир Колычев

- Но ты же ко мне не приставал?… - с подначкой спросила она. И сама же ответила, пытаясь изменить женский голос на мужской: - Ну, если только мысленно!

Я не знал, чем от нее отбиваться, меня хватило только на очередную глупость.

- Изыди! - ляпнул я.

Но как ни странно, это подействовало. Рита будто очнулась, оторопело посмотрела на меня, перезагружаясь, перемещаясь из одного состояния в другое.

- Мне восемнадцать лет, - тихо сказала она. - И ты ко мне не приставал.

- И еще ты очень фотогенична, - вспомнил я.

- Да.

- Проверим?

Я взял смартфон, перевел его в режим камеры. Рита кивнула, соглашаясь позировать, приосанилась, улыбнулась с робким кокетством, а я нажал на кнопку, оцифровывая прекрасный девичий образ.

Ее фотокопия действительно выглядела лучше, чем оригинал, - меньше естественности, больше подчеркнутости. А если еще студийную фотосессию провести…

- Ну как? - спросила Рита.

- Пока никак, - качнул головой я. - Промыть, проявить, закрепить, отпечатать.

На самом деле даже я не знал, не видел, как проявлялись и распечатывались фотографии с пленки, а современная молодежь и вовсе представления об этом не имела. И все же Рита меня умыла.

- Пленку просушить забыл, - насмешливо сказала она.

Я улыбнулся, вспомнив ее с книгой в обнимку. Читающий человек не может быть невеждой.

- Пойду просушу, - кивнул я, открывая дверь в свою комнату.

Рита потянулась за мной, я почувствовал ее пальцы на своей руке, остановился.

- Ты со мной? - спросил я.

- Мы не можем быть вместе. - Она вздохнула, как будто сожалела об этом.

- Почему?

- Ты сам все узнаешь, - поворачиваясь ко мне спиной, дрогнувшим голосом сказала она.

Я качнул головой, глядя, как Рита скрывается в своей комнате. Она бросила на меня прощальный взгляд, обреченно вздохнула и стремительно закрыла дверь, как будто отсекала прошлое от настоящего. Меня ждала какая-то страшная тайна, я чувствовал это на всех семи уровнях своего сознания, но за компьютер всё же сел.

Над головой - засиженный мухами потолок, лампочка мерцает, светить ей осталось совсем чуть-чуть. Над ночным кладбищем - мертвая тишина, покойники спят под своими крестами, их души фосфорными огоньками парят над могилами.

И лампочка должна умереть, и люди, которые выпивали под ней: неряшливый сторож с бородой, его дружок такой же заплеванной внешности, с обрезанным ухом. Лампочка перегорала, а выпивохи разливали по стаканам паленую, смертельно ядовитую водку. Осталось только выпить, и все…

Но шумно захлопнулась дверь в сторожку, корноухий встревоженно пожал плечами. Все это время дверь оставалась закрытой, как она могла с шумом захлопнуться? Сторож тронул собутыльника за плечо, поднял стакан - не стоит отвлекаться, забивать голову шарадами. Кладбище вокруг, у чертовщины здесь постоянная прописка. Но за окном громко-громко крикнул сыч, корноухий со страху подскочил, рванул прочь из сторожки. И застыл как вкопанный, увидев девушку в белом саване, которая шла к нему. Волосы распущены, руки раскинуты, глаза широко раскрыты, лицо иссиня-бледное, губы кроваво-красные. Корноухий охнул, схватился за сердце, осел на землю и лег на спину, откинув руку. А покойница продолжала свой путь, не замечая его. Она шла к воротам, в живой мир…

Такую вот картину быстрыми, жирными мазками создало мое взбудораженное воображение. А на мониторе высвечивалась реальная картинка - гранитный памятник с ангелом, гравированное изображение красивой девушки с нежной улыбкой и надпись: «Тихомирова Елена Романовна. 1983-2003 гг.». Фотографию с памятника выдала мне программа идентификации по внешности - в ответ на изображение Риты. Сходство практически стопроцентное. А история фотографии с памятника отражена в газетной заметке о происшествии на кладбище.

Это случилось в конце прошлого лета на одном из подмосковных кладбищ. Сначала сторож и его собутыльник увидели Тихомирову, а затем - ее разрытую могилу. Больше покойница на кладбище не возвращалась.

- Все там будем, - тихо сказала Рита.

И мягко коснулась меня рукой. Я дернулся, повернулся к ней, чувствуя, как отнимается плечо, которого коснулась ее рука. Я даже не заметил, как Рита подошла, настолько сильным было мое потрясение. А может, она появилась из ничего, телепортировалась, как это свойственно привидениям и прочим потусторонним явлениям.

- Это же не ты? - спросил я, кивком показывая на фотографию.

- Хочешь, чтобы я тебя успокоила? - усмехнулась она.

- Но ты же живая.

Я поднялся с кресла, повел рукой, хотел прикоснуться к Рите, но не хватило решимости. Я замер как обесточенный башенный кран.

- Ну и что ты остановился? - Рита смотрела на меня, не мигая.

Она взяла меня за руку, я дернулся, как тот самый кран, в электромотор которого попала шаровая молния. Но предохранители не сгорели, я остался в сознании.

- Теплая рука? - спросила она.

Я кивнул. И рука у Риты теплая, и сырым тленом от нее не пахло.

- Во мне все живое.

Она прильнула ко мне, плотно прижалась, и я снова испытал на себе пробивающую мощь ее ударной волны. Жаркая пульсация ее тела передалась мне, две страстные энергии слились в одну, голова перестала соображать, мыслительный процесс переместился куда-то вниз, но Рита вдруг отстранилась. И посмотрела на меня с иронией умудренного вечностью человека.

- Это твоя сестра! - Я кивнул на монитор, который никак не хотел гаснуть.

- Во мне все живое, - повторила Рита. Взгляд ее затуманился, затвердел. - Только душа мертвая.

- Сестра-близнец. - Я не хотел ей верить.

Рита повела бровью, предлагая мне опровергнуть самого себя. Я качнул головой, отказываясь уходить во тьму, но мысли сами бежали туда. Близнецы рождаются в один день, сестре Тихомировой было бы сейчас тридцать шесть, но Рита выглядела очень молодо, максимум на двадцать - столько лет было Лене Тихомировой, когда она погибла, утонула в реке.

Рита кивнула, гипнотически глядя на меня, она как будто соглашалась с моим опровержением. Холодный сумрак вливался в мою душу, я вдруг почувствовал себя воющим на луну волком.

- Элли тоже выглядит молодо, - сказал я.

Рита качнула головой. Одно дело выглядеть и совсем другое - быть молодой. Элли уже тронута увяданием, а Рита свежа, как утренний цветок на мокром от росы стебле. Даже смерть не властна над ней.

- Ты меня дурачишь, - сказал я, отмахиваясь от самого себя.

- Ты сам хотел узнать правду. - Рита вздохнула, как будто волновалась, но голос ее звучал ровно, без малейшего дрожания.