Титулярный советник - Валерий Пылаев

Я бы не удивился, начни кто-нибудь аплодировать старому князю. Но нет — все молчали. То ли местную публику наглухо придавила серьезность ситуации, то ли каждый боялся привлечь к себе лишнее внимание, то ли…

— Что ж… Это не мое решение, ваше сиятельство. — Хриплый с щелчком взвел курок. — Даю вам десять секунд на размышления. Если же нет… Думаю, господа офицеры сочтут за честь умереть первыми.

“Кольт” уставился на Юсупова. Потом сместился левее, еще левее… на мгновение замер напротив меня, заглянул прямо в душу черным и глубоким глазом дула… двинулся еще дальше и, наконец, остановился, нацелившись в грудь усатого генерала.

— Один, — начал считать Хриплый. — Два. Три…

Черт… Нет, так не пойдет!

Я стоял через одного человека в форме — но это не значит ровным счетом ничего. Урод может убить меня и последним, и вторым — когда закончатся отведенные пятнадцать минут. Рука Хриплого заметно подрагивала, он явно не хотел стрелять — но и выбора у него уже не оставалось. И если даже полиция прямо сейчас пойдет на приступ, если сам я уцелею, успею упасть на пол, откатиться, спрятаться прежде, чем…

Черт… Нет, так не пойдет. Думай, Горчаков, думай!

Я давал присягу. Уже поступил на службу ее императорскому величеству. Я даже не имел ничего против того, чтобы убивать за страну и корону — но умирать за них в мои планы определенно не входило.

Как и просто стоять и смотреть, как умирают другие.

— Четыре. Пять. — Не останавливая счет, Хриплый вдруг нервно усмехнулся, стиснул зубы и перевел трясущийся пистолет на меня. — Шесть. Семь. Восемь…

— Девять. Де…

— Постойте! — завопил я. — Нет, не надо, милостивый сударь!

Похоже, получилось достаточно убедительно. Настолько, что на меня тут же уставились все, кого я сам мог видеть. Усатый генерал с едва слышным вздохом разочарования. Юсупов — взглядом, полным презрения.

И Хриплый — с явным облегчением в глазах. Но пистолетом дернул вниз так, что я на мгновение удивился, как он до сих пор не проделал в ком-нибудь дырку величиной с кулак.

Видимо, стрелять в вооруженную охрану при штурме оказалось куда проще, чем примерить на себя роль палача.

Террористы за его спиной хором вздохнули и чуть опустили стволы. Впрочем, большая часть их все равно смотрела не на нас, а в сторону дверей. Всего зал для торжественных приемов насчитывал три входа — и полиция могла ворваться через любой. Я не удивился бы, окажись они уже совсем рядом — сирены на улице стихли, и городовые наверняка уже вовсю оцепляли дворец, выводили раненых, прислугу, опрашивали свидетелей, разбирались, что к чему… Может, уже разобрались. И, если еще не прислали парламентера — то ли пока ждали, то ли уже готовились к штурму… Вряд ли столичных городовых — даже лучших из них, элиту — учили, что следует делать в подобных случаях.

Еще сегодня утром дворец, в котором собрались несколько сотен родовитых Одаренных, казался самым безопасным и защищенным местом в мире.

— Вашему благородию есть, что сказать? — Хриплый поманил меня к себе пистолетом. — Вы готовы передать Госсовету наши требования?

— Да… То есть, не лично! — затараторил я, поднимая руки. — Но мой дедушка, князь Горчаков, Александр Константинович… Вы же знаете, кто это?

Примерно половину плана я придумал где-то между счетом “четыре” и “пять”. Но остальное приходилось изобретать на ходу — и от этого я запинался даже больше нужного.

— Наслышан.

Хриплый коротко кивнул. Уверенность возвращалась к нему буквально на глазах — он то ли снова почувствовал себя хозяином упущенного было положения… то ли просто выдохнул от того, что необходимость испачкать руки в крови отодвинулась на неопределенный срок — или вовсе пропала.

— Он… мой дедушка — очень влиятельный человек, — продолжил я подрагивающим голосом. — Сам я не смогу напрямую обратиться к ее величеству… Но его государыня выслушает… Непременно выслушает!

— Замечательно, ваше сиятельство. — Хриплый свободной рукой потянул меня за ворот кителя и ткнул в грудь пистолетом. — И как же нам связаться с вашим почтенным дедушкой?

— Я… я не знаю, — отозвался я. — Если бы я мог ему позвонить…

Медленно и осторожно — чтобы Хриплый сдуру не пальнул — я переступил ногами и повернулся к Юсупову. И на мгновение испытал самый настоящий стыд.

Если бы не “глушилка” старик — с его-то силищей — наверняка прожег бы меня взглядом насквозь. В его глазах плескалось столько презрительной злобы, что я всерьез начал переживать за успех своего финта. Его сиятельство наверняка наблюдательный и неглупый человек, он просто обязан уметь соображать быстро… Но станет ли?

— У вас тут есть где-нибудь телефон? — умоляюще прохныкал я. — Где-нибудь, чтобы я мог поговорить с дедушкой… наедине… Прошу, ваше сиятельство!

Весь этот спектакль предназначался для террористов. Но теперь я стоял к ним чуть ли не спиной. И вряд ли хоть один из них мог видеть, как я нахмурился и чуть приподнял вверх брови после слова “наедине” — как раз перед тем, как снова состроить жалобное лицо.

Ну же, давай, соображай, старый хрен!

— Если вам так не терпится разочаровать почтенного Александра Константиновича, — ледяным тоном проговорил Юсупов, — дело ваше, милостивый сударь. Ближайший отсюда телефон — в комнате охраны. Думаю, сейчас в этом крыле не осталось даже прислуги, так что едва ли кто-то вам помешает. — Худая костлявая рука указала на выход на противоположной стене зала. — Третья дверь направо по коридору — ошибиться сложно. Там наверняка не заперто… И будьте любезны, князь, — Юсупов поморщился, — впредь избавьте меня от своего общества.

Я так до конца и не понял, сообразил ли старик, что я задумал — или принял все за чистую монету. Но разбираться не было уже ни времени, ни какой-то особой необходимости: Хриплый проглотил наживку.

— Идем! — скомандовал он, схватив меня за плечо, и, повернувшись к своим, добавил: — если не вернемся через пять… через десять минут — начинайте убивать заложников. Сначала военных.

Разумеется, одного меня никто не отпустил. И все-таки Хриплый решил конвоировать меня к телефону сам, без помощников. То ли посчитал сопливого пацана в юнкерской форме совершенно неопасным… то ли не осмелился ослабить свое и без того поредевшее воинство еще на пару стволов. Вряд ли ему вообще хотелось высовываться из относительно безопасного зала, набитого заложниками.

Но других вариантов попросту не оставалось.

Шагая к двери под прицелом “кольта” я мысленно прокручивал все возможные варианты. Первая половина плана — признаться, довольно бестолковая — сработала, но второй у меня не было вовсе. В конце концов, я не мог угадать наперед, где телефон, скажет ли Юсупов хоть что-нибудь полезное, клюнет ли вообще Хриплый — и прихватит ли кого-нибудь из своих, куда поведет… И самое главное — что или кто встретит нас за неприметной узкой дверью.