Нужен муж! Срочно! - Наталья Жарова

Я иногда приходила супругу на помощь, когда любимый папочка особо напирал, но старалась не создавать Бастиану слишком хороший имидж. Родители должны понять, что незамужней я приношу меньше хлопот. Так что пусть уважаемый супруг отрабатывает деньги, заплаченные за брак, а я мирно посижу в сторонке, кофе попью, понаблюдаю…

После трапезы утомленный Бастиан и разгоряченные допросом родители переместились в сад. Я, естественно, отправилась за ними. Не пропускать же такое зрелище.

— Какими путями пользуетесь? — спрашивал князь.

— Торговыми, — не дрогнувшим голосом отвечал Бастиан.

— Это понятно, а все же?

— Теми, по которым повозки едут и дирижабли летают.

— Хм… А позвольте уточнить…

— Или лошади скачут. Люблю, знаете ли, лишний час-другой в седле потрястись.

Вот таким образом, в приятной беседе, и происходило знакомство. К часу дня у отца начал подергиваться глаз, а дорогой супруг едва не охрип, убеждая всех окружающих в большой и чистой привязанности к молодой жене.

Кажется, ему даже поверили.

Еще через полчаса к князю подошли советники и отвлекли государственными делами, а нам выпали минуты отдыха.

— Ты молодец, держался замечательно, — шепнула я.

Бастиан устало приподнял брови, но ничего не сказал. Конечно, после нескольких часов активной беседы захочешь тишины и спокойствия.

— Ладно, посиди пока в тенечке. — Я кивнула на скамейку, стоявшую под кустом ярко-малиновой сирени. — А я отвлеку маму.

Мужчина благодарно склонил голову.

Матушка, завидя, что зять скучает, уже спешила со своими вопросами, но я решительно встала на ее пути.

— Мама, мне кажется, в фонтане совершенно грязная вода, как думаешь, может, приказать его вычистить?

— Что? Ах, все после, Камелия! — отмахнулась мама, намереваясь пройти мимо, но я схватила ее за рукав.

— Нет, ты только посмотри! В воду определенно что-то попало! Что-то красное… или фиолетовое?

Мама недовольно поджала губы.

— Хорошо, показывай. Где? Здесь? Это просто лепестки.

— Да какие лепестки? Мусор.

— Это опадает сирень. — Матушка покачала головой и, видя, что я не желаю отпускать ее руку, рассеянно усмехнулась. — Просто сирень, та самая, под которой отдыхает твой любимый муж. Ты так о нем заботишься, даже любопытно, с чего вдруг?

— Бастиан не привык к продолжительному общению.

— Затворник? Не похоже. Расскажи еще раз, как вы познакомились?

Настала моя очередь врать о романтической встрече двух одиноких сердец. И я думаю, что день так и закончился бы миролюбивой беседой, но вдруг…

— Ваша светлость! Ваша светлость!

Светлостей в княжеской семье много, поэтому обернулись все. В сад вбежал невысокий толстенький старичок — один из отцовских приближенных. Он смешно семенил ножками и придерживал рукой шляпу с пышным пером, которая то и дело норовила слететь.

— Ваша светлость! — Старичок ринулся к князю.

Не знаю почему, но у меня вдруг сердце сжалось от плохого предчувствия.

Толстяк встал на цыпочки, стараясь дотянуться до княжеского уха, и что-то быстро-быстро зашептал. Отец нахмурился.

— Говори громче, ничего не понятно, — велел он, морщась.

Старичок икнул, почему-то покосился на меня и, немного смущаясь, произнес:

— Измена, ваша светлость. Как есть измена! Племянник мой, начальник тюрьмы, сказал, что кто-то преступника выпустил. Вора.

Совсем близко зашелестела сирень. Это Бастиан подошел ближе.

— Раз выпустили, значит, приказ был, — сухо ответил князь. — Освальд, вы явились дергать меня по пустякам?

— Не было приказа! Я все проверил, ваша светлость. Охранник был, но сбежал, а приказа не было.

— Если сбежал, то поймать и допросить. Неужели не ясно? Сами справиться не можете? При чем тут измена? Что за глупости?

Бастиан положил руку мне на плечо. Я затаила дыхание.

— Так поймали охранника, ваша светлость! Как не поймать? Конечно, поймали. И допросили. Две девы, говорит, приходили. В плащах. Денег дали, попросили погулять немного, чтоб, значит, с преступником пообщаться. Одна прошла внутрь, а другая все по сторонам оглядывалась. А потом первая вернулась и говорит: «Мага найди!» Я думаю, ваша светлость, обряд они проводили какой, тюрьма-то место гиблое…

— Все еще не понимаю, зачем мне знать такие подробности? — Князь недоуменно покачал головой. — Я сам должен ловить преступника? Вы-то на что?

— Тут другое, ваша светлость… Мага девы нашли, в тюрьму завели, через полчаса обратно вывели. Охраннику опять денег сунули и велели прочь из княжества бежать. А он-то, дурак, не к воротам поехал, а в пивнушку зашел. Племянник мой всегда говорит…

— Освальд, вы считаете государственной изменой зайти в пивнушку?

— Я рассказываю, ваша светлость, рассказываю… Ушел охранник, значит, но успел заметить, что из тюрьмы кроме мага вышли еще две фигуры — и одна из них точно была мужской. Вор, стало быть! Ох, ваша светлость, племянник-то мой так и сказал…

— Еще раз услышу про племянника, самого в тюрьму посажу.

— Простите, ваша светлость! Так вот, одну деву охранник не узнал, лицо под капюшоном прятала, а вот со второй-то капюшон слетел.

— И что?

Толстячок замялся.

— Ну? — сдвинул брови князь.

— Охранник сказал, что больно на княжну молодую похожа. Он, дескать, однажды в карауле возле дворца стоял, пока в тюрьму не сослали. Запомнил ее.

Я похолодела. Как же так? Да быть не может! Я же лицо белилами намазала, волосы пригладила на манер трущобных девок, платье блеклое надела… Да в том платье меня и мать родная не признала бы!

— Ложь, — решительно сказала я, чувствуя, как на плече ободряюще сжалась мужская рука. — Клевета!

— Естественно, клевета, — мрачно сказал князь. — Охранника, который посмел на княжну напраслину возвести, выпороть в наказание. А вам, Освальд, впредь думать, прежде чем кричать об измене.

— Так я ж посчитал, что вам знать надобно! — Глазки толстячка забегали. — Княжна же…

— Вот именно, княжна!

— Ясно, ваша светлость, не подумал сразу. А с вором что? Искать? Вор бороду цеплял, но охранник видел и без нее… Северянин, говорит.

— Это тоже должен делать я? — Отец начинал злиться. — Зачем тогда вы, если с мелочами к князю бегаете?

— Простите, ваша светлость, услышал про княжну и… Разберемся, конечно, как не разобраться. Племянник-то мой…

Старика отпустили, посторонние сами разошлись, а в воздухе все еще витала тревога.