Император, Бог и дьявол. Фридрих II Гогенштауфен в истории и легенде - Бруно Глогер

В 1211 году Иннокентий III был вынужден последовать совету короля Франции и как можно скорее направить все свое дипломатическое мастерство на достижение цели, которая еще несколько месяцев назад была воплощением наихудших ожиданий: возведение на германский трон Штауфена Фридриха.

Сицилийские сарацины уже ожидали папского венценосного недруга на острове, чтобы примкнуть к нему, а Фридрих удерживал под своей властью только Палермо, где стоял снаряженный корабль, чтобы в экстренном случае увезти его на африканское побережье. В это время папские легаты, вооруженные деньгами и красноречием, не теряли зря времени, и когда Оттон уже намеревался сорвать Сицилию, как спелый фрукт, им было получено послание из Германии: По настоянию Его Высокопреосвященства и при поддержке короля Филиппа II Августа Французского в сентябре в Нюрнберге враждебный Гвельфам Фридрих Сицилийский был избран имперскими князьями германским «императором». Император Оттон был вынужден спешно возвращаться назад, так как его господство в Германии было под угрозой.

Вместо того, чтобы окончательно завоевать Сицилию и уничтожить зажатого там в тиски соперника или по крайней мере заставить его выйти в неспокойное море, Оттон форсированным маршем отошел на север. Озадаченный неожиданным ходом Папы и воодушевленный сном, в котором он оттеснял от своего лагеря молодого медведя, Гвельф со своим войском в середине зимы стал переправляться через Альпы. В начале марта 1212 года он созвал во Франкфурте на Майне придворный совет и только тогда в присутствии многочисленных князей, сразу же примкнувших к его партии, понял всю бессмысленность своего возвращения. Полный новых надежд, он начал в Тюрингии войну против папской партии. Даже швабское ополчение все еще находилось в его войске. Чтобы по крайней мере расколоть традиционную партию Штауфенов, в июне Оттон женился на Беатрикс Швабской, совсем еще юной дочери короля Филиппа, с которой был обручен еще с 1208 года. Только появление самого Фридриха в Германии могло изменить соотношение сил, которое было так выгодно Гвельфу.

Впрочем должно было произойти чудо, чтобы Штауфен объявился в Германии в обозримое время, да к тому же в качестве действительного короля («избранный на императорский трон» не являлся таковым даже в лучшем случае), а не попрошайки или же преследуемого врагами беглеца. Оттон сначала и не думал о том, чтобы выступить против него, да и приверженцы его противника, явные или тайные, также полагались больше на власть Папы или поддержку Франции, чем на 16-летнее «дитя Апулии». Вскоре после неожиданного отступления императора из Калабрии в Палермо объявились два посланника нюрнбергской избирательной комиссии, чтобы предложить Фридриху как «избранному римскому императору» германскую корону (которую носил еще один человек). Все доверенные лица, а также молодая королева, недавно родившая наследника трона, Генриха, спешно уехали. Они считали, что нельзя полагаться на непостоянных немецких князей, так же как и на скоропалительное решение Папы отдать империю Гогенштауфену, вызванное чрезвычайными обстоятельствами. Разве Иннокентий не пытался столь долгое время возвести на трон короля Филиппа?

Может показаться, что Фридрих был полон мыслей о своей миссии и считал, что он как отпрыск великого императорского рода призван занять наследный трон. Вопреки всем предостережениям он не долго думая сделал выбор. Его годовалый сын Генрих был коронован как король Сицилии, что должно было продемонстрировать государственно-правовое отделение норманнской империи от римско-германской. Фридрих письменно обновил конкордат 1198 года и в середине марта 1212 года отправился в Рим. Там он должен был лично подтвердить Папе свою преданность и непреложную покорность.

Путь через южную Италию после успехов императора Оттона был слишком опасен, дорога по морю казалась более надежной. Но перед Гаэтой ожидал верный Гвельфу пизанский флот, поэтому Фридрих прибыл в Рим только в середине апреля 1212 года. Там он был сердечно принят Папой, клиром и населением и чествовался как будущий римский император. Иннокентий III, видевший своего подопечного в первый и последний раз обязал его письменно подтвердить все те права, которые щедро, но уклончиво передал Папе Оттон. Он назвал Фридриха «своим Давидом», который обязан победить гвельфского Голиафа, и снабдил его необходимыми для похода деньгами. Больше для его безопасности Папа ничего сделать не мог.

У Генуи, воюющей с Пизой и надеющейся получить от Сицилии долгожданные привилегии в торговле, были заимствованы корабли для дальнейшего продвижения. Генуэзцы даже предоставили для кампании деньги. А граждане Павии в свою очередь оплатили дорогу до Генуи. В то время как этого города можно было достигнуть обходными путями в относительной безопасности, дорога на дружественную Штауфенам Кремону лежала через вражескую область. Под защитой доброжелателей Фридрих достиг реки Ламбро, где по соглашению ждали его на другом берегу кремонцы. Внезапно в огромном количестве появившись миланцы Они хотели схватить «поповского императора», как называли в гвельфском лагере короля-конкурента из-за протекции Папы. Источники восхищенно описывают, как мужество и находчивость молодого короля поразили тогда и врагов, и друзей. На неоседланной лошади он бросился в реку и благополучно добрался до берега, на котором его ожидали союзники. Кремона встречала спасённого «божьим проведением» ликованием.

Следующими остановками были Мантуя, Верона и Триест. Герцоги Мерана и Баварии были на стороне императора, поэтому дорога через Бреннер была закрыта, и Фридрих вынужден был отклонится от курса и по опасным альпийским тропам пробираться в Энгадин. В начале сентября он прибыл в Кур, где папские сопроводительные письма обеспечили ему почётный приём, а также надёжное сопровождение до Сен-Галлена и помощь епископа. Там свита пополнилась еще 300 рыцарями. Вместе с ними Фридрих добрался до Констанца, имперского города (с 1192 года), который был для него единственными воротами в Германию. Смог ли Оттон IV помешать своему конкуренту?

Известие о полном приключений путешествии Фридриха Оттон прокомментировал сперва с издевкой: «Пришел поповский император и хочет нас прогнать!» После того, как молодая императрица Беатрикс, последняя правительница Швабии, умерла через несколько дней после свадьбы в августе 1212 года, лагерь императора под Тюрингским городом Вайсзее тайно покинули швабы и баварцы. Узнав о приближении Фридриха, они поспешили навстречу новому господину. Оттон спешно снял осаду упрямо защищавшейся крепости (город был уже захвачен), чтобы схватить Штауфена у подножья Альп, прежде чем тот соберет все свои войска. Император во время прибыл на Бадензее и обосновался для начала в Юбелингене, на противоположном берегу от Констанца, в то время как посланники обговаривали с епископами последние детали его триумфального въезда. Город блистал от праздничных украшений, а повара были заняты приготовлениями к торжественному обеду, когда к воротам стремительно подъехал Фридрих с небольшим сопровождением и потребовал впустить его. Епископ же захотел остаться верным императору. Только когда папский легат, архиепископ Берард фон Бари, громко прочел перед воротами анафему императору Оттону и пригрозил городу интердиктом, епископ не без колебаний сдался. Мост через Рейн в Юберлинген был быстро захвачен, и когда Оттон через три часа захотел въехать в Констанц, ворота остались заперты. Не будучи готовым к осаде, он вынужден был удалиться в бессильной ярости. За эти три часа произошло многое. Весть об этом новом «чуде проведения» распространилась с небывалой быстротой по верхнему Рейну. Она росла и, поддерживаемая надеждой на щедрое вознаграждение, множила число союзников Фридриха на этих старых штауфенских территориях. Таким образом уже через неделю он смог въехать в Базель с настоящей королевской свитой. Епископ Страсбургский, наиболее могущественный землевладелец, подарил ему 500 рыцарей, а король Богемии попросил закрепить за ним право на трон. Он был не единственным, кто ждал своего вознаграждения за помощь. В упоении от успеха молодой триумфатор раздавал французские деньги и имперские владения направо и налево своим приверженцам. Эльзас встретил «дитя Апулии» с беспримерным восторгом.