Седьмая заповедь - Рут Валентайн

— Его зовут Уоррен Хантер?

Она могла поклясться, что у сестры на другом конце линии перехватило дыхание.

— Откуда ты узнала? Я…

Чья-то рука схватила Эвелин за воротник и выволокла из дамской комнаты. Лицо Уоррена Хантера было искажено от ярости.

— Да как вы посмели?.. — попробовала возмутиться Эвелин, но Хантер ее перебил:

— Вы так кричали, что мне стало интересно, чем это вы заняты в дамской комнате. Опять ваши грязные номера?! Мы же, кажется, договорились, что встретимся с вашей сестрой вместе!

— Ничего подобного. Я не давала вам никаких обещаний.

— И вы дозвонились?

— Да.

Он увидел торжествующее выражение в ее зеленоватых глазах и отвернулся.

— А вы не хотите узнать, что мне сказала сестра? — осведомилась Эвелин, хватая Хантера за рукав.

— Нет смысла: все и так написано у вас на лице.

— Так что можете прекратить отпираться и положить конец этому фарсу с поездкой.

Хантер смерил ее холодным взглядом и отчеканил:

— Теперь у меня еще больше оснований добраться до Йорка, потому что ваша сестра пудрит вам мозги, и я собираюсь выяснить, почему.

Развернувшись, он решительно вышел на улицу, и, справившись с секундным изумлением, Эвелин последовала за ним. Хантер сел в машину, и Эвелин было с ужасом подумала, что он уедет без нее, но Хантер открыл для нее дверцу. Усевшись, она украдкой взглянула на его профиль. Если бы не последние слова Розалинды, она, пожалуй, поверила бы Хантеру.

Но невозможно поверить в существование двух людей с одинаковыми именами и фамилиями, с одинаковым статусом владельца компании! Таких совпадений не бывает.

Он псих, решила Эвелин, если, несмотря ни на что, продолжает свою глупую игру. Чего, черт побери, он надеется добиться?

Путешествие продолжалось, и она посматривала на сидящего рядом мужчину с растущим беспокойством. Может, стоило остаться на заправочной станции? Если Хантер мог столь безжалостно обойтись с Розалиндой, то одному богу известно, как он поступит с ней.

Для страховки Эвелин громко сказала:

— Не забывайте, в офисе знают, что я с вами, а также куда мы поехали.

Хантер бросил на нее мрачный взгляд, но, увидев, как Эвелин забилась в угол сиденья, удивленно вскинул брови.

— Надеюсь, вы не боитесь меня? Заверяю вас, леди, что со мной вы в абсолютной безопасности: даже будь вы единственной женщиной на земле, я бы к вам не притронулся!

Слова эти отчасти успокоили Эвелин, и она поудобнее устроилась на сиденье. Мощная машина со свистом рассекала воздух, летя на север. Становилось все холоднее, и Эвелин отметила, что на земле и на крышах домов появилась изморозь.

Хантер включил радио, и из сводки погоды они узнали, что ожидается снегопад. Эвелин от всего сердца пожалела, что Розалинда не выбрала для учебы Кембридж или Оксфорд: тогда не пришлось бы забираться в такую даль.

На подъезде к Йорку они попали в затор и оказались в городе лишь к восьми вечера. К тому же Эвелин толком не помнила, как добираться до университетского общежития, где обитала Розалинда. Пришлось спрашивать дорогу, в результате чего путешествие подошло к концу лишь в половине девятого.

Когда Хантер выключил двигатель, Эвелин повернулась к нему и пригрозила:

— Если вы обидите Розалинду, я убью вас. Бедняжке и так досталось. Я не знаю, что вы пытаетесь доказать своими играми, но…

— Свою невиновность, — перебил ее Хантер. — И вашу тупость. Вперед! Сейчас со всем и покончим.

Он вылез из машины, запер ее и направился по дорожке к входным дверям. Эвелин едва за ним поспевала.

— Где комната вашей сестры?

— Наверху. Нет, позвольте я войду первой.

Помедлив, Хантер посторонился, пропуская ее. Эвелин постучалась.

— Открыто! Входите.

Эвелин взялась было за дверную ручку, но в нерешительности замялась, представив, как эта встреча скажется на сестре.

— Чего вы ждете? — насмешливо спросил Хантер. — Боитесь оказаться в дураках?

Вспыхнув, она смерила его взглядом и рывком открыла дверь.

Сидевшая за письменным столом Розалинда удивленно вскочила, увидев сестру.

— Эвелин! Что ты тут делаешь? И почему ты звонила? Как ты?.. — Она запнулась, когда вслед за Эвелин в комнату вошел Хантер. — О, прости, я не знала, что ты не одна.

Со скрытым любопытством она смотрела на Хантера, но во взгляде ее не было ни слез, ни ненависти, ни горечи, ни даже смущения.

По реакции сестры Эвелин догадалась, что совершила самую ужасную ошибку в жизни. В эту секунду она с удовольствием провалилась бы сквозь землю, лишь бы не видеть Хантера.

— Здравствуйте, — улыбнулась Розалинда гостю. — Да заходите же! Боюсь только, что у меня не убрано. — Она принялась поправлять подушки на диване, но увидела лицо Эвелин и забеспокоилась. — Что случилось?

Эвелин не могла узнать собственного голоса.

— Насколько я понимаю, ты никогда не встречалась с этим человеком?

— Не-е-ет, — ошарашенно протянула Розалинда. — А должна была?

— Видишь ли, — еле слышно сказала Эвелин, — его зовут Уоррен Хантер.

Розалинда, вытаращив глаза, уставилась на гостей.

— Но он же не… Это вовсе не тот человек, с которым я… о котором я тебе рассказывала.

— Ты уверена? — цепляясь за соломинку, спросила Эвелин.

— Конечно, уверена. Кому, как не мне, знать? — Наступило неловкое молчание, пока Розалинда, окончательно сбитая с толку, не спросила: — Поэтому ты мне и звонила?

— Да. — И Эвелин укоризненно добавила: — Ты же говорила, что его зовут Уоррен Хантер.

— Нет, я этого не говорила!

— Ну, не прямо, конечно. Но, когда я тебя спросила, не зовут ли твоего… э-э-э… приятеля Уоррен Хантер, ты удивилась, откуда я это узнала.

— Да, помню… — Розалинда замялась. — Ох, кажется, я поняла, в чем дело. Тот мужчина… его зовут Уоррен-Хантер, а полностью — Пирс Уоррен-Хантер.

— Силы небесные, я должен был бы и сам догадаться! — вырвалось у Хантера, и сестры дружно повернулись к нему. — Скорее всего, это мой дальний родственник, — объяснил он. — В нашей семье имя Уоррен получает старший из сыновей, это многовековая традиция. Но лет двести назад в одной из боковых ветвей нашей семьи имя Уоррен стало частью фамилии.

У Эвелин внезапно подогнулись ноги, и она тяжело рухнула на ближайший стул, уронив голову на руки, ибо не смела взглянуть на сестру, и особенно на Хантера.

О господи, что я натворила! Он убьет меня, подумала она, и будет совершенно прав.