Янтарь - Елена Синякова

Никто не мог смог бы опознать своих родных и любимых в том, что осталось…

И теперь, глядя на этого великана с теплыми глазами, я снова готова была разрыдаться, судорожно пряча в своей памяти все, что увидела случайно и что не смогу забыть никогда, понимая, что он смог выжить лишь благодаря своей силе… даже если у него не было клыков, как у всех чистокровных.

-..После воины не осталось отцов, которые смогут придти и спасти своих детей сейчас, — приглушенно и мягко продолжил Янтарь. снова наверняка ощущая всю ту вереницу эмоций. которая кружила мою голову. бросая тело то в холод от воспоминаний, то в жар от моей ненависти, замолчав, когда я рыкнула:

— Это была не война. а акт чистого насилия! Они напали без предупреждения и просто уничтожили наш род!

Янтарь молчал, всматриваясь в мои глаза и словно пытаясь ощутить каждую грань моих эмоций, не торопясь говорить что-то еще или уходить, явно не ожидая, что мелкая пигалица. вроде меня способна чувствовать подобное.

Но когда заговорил снова, то не сказал ни слова о Кадьяках и своем отношении. чуть улыбнувшись:

— На нашем попечении сейчас шестнадцать спиногрызов… - остановившись, Янтарь окинул меня веселым взглядом. чуть выгибая бровь, что была рассечена шрамом, и добавил, — Вернее теперь уже восемнадцать! Но если за мелких я не переживаю. потому что они под бдительным надзором круглосуточно, то за последних двух…

— Это я спиногрыз?!

И опять он делал все. чтобы только позлить меня, словно ему нравилось такое мое состояние!

Дааа, определенно нравилось!

Это невозможно было не ощутить даже моим не идеальным нюхом!

Но даже в том, что он забавлялся над моими эмоциями, которые искрили и штормили из одной крайности в другую, я не находила ничего из того, на что можно было бы громко и демонстративно обидеться.

И я никак не понимала, как такое может быть.

— Ты еще очень маленькая, облепишка…

— Я-ГО-ДА- ЧЕРТ-ПОБЕРИ! — зарычала я вполне себе натурально. снова слыша его смех: низкий, глубокий, обволакивающий своими вибрациями и силой. и даже сквозь его игривость ощущая то. на что демонстративно выгнула бровь. копируя его, — Такая ли маленькая, Янтарь? Ты ведь хочешь меня!

А ведь я впервые назвала его по имени.

Да еще и в свете того, что сказала, ощущая странное волнение и совершенно не нужный внутренний трепет, даже если просто пыталась задеть его!

Знаете. папа часто говорил мне, что если я не прикушу свой язык, то рано или поздно обязательно попаду в большую беду, из которой даже он не сможет меня вызволить.

И почему я вспоминала об этом всегда слегка позже того момента, когда ляпала то. что совершенно было не нужно? Снова и снова!

Словно специально доводила жизнь до того, чтобы она обожгла меня настолько. чтобы я прикусила свою взбалмошность и язвительность навсегда, притворяясь немой!

Впервые его желтый взгляд, который буквально обволакивал теплом, стал обжигающе горячим, словно солнце взорвалось, выпуская сотни и тысячи острых, жалящих осколков, и таким тяжелым, что я по инерции сделала шаг назад.

Мне казалось, что от этого взгляда на мне останутся ожоги даже под одеждой, когда его густые ресницы дрогнули, опускаясь вниз медленно и решительно вслед за глазами, которые прошлись по моему сжавшемуся телу основательно и бесстыдно, без лишних слов подтверждая мои мысли.

Хотел!

Хотел так, что я ощущала это собственной кожей, вдруг смутившись так сильно, что убежала бы без оглядки, если бы только была одна!

Послушайте, я не была ханжой, да и в нашем поселке меня считали красивой девушкой, за которой ухлестывали…и мне нравилось это!

Нравилось внимание парней и даже более зрелых мужчин, но теперь я могла сказать наверняка, что их эмоции в отношении меня не шли ни в какое сравнение с тем, что чувствовал он!

Словно солнечный удар, от которого запросто можно потерять сознание!

Словно извержение вулкана, когда казалось, что земля уходит из-под ног и языки пламени лижут мою кожу от его солнечных глаз!

Вот что это было!

И вся моя храбрость, язвительность и природная ершистость не удержала меня на одном месте, когда Янтарь неожиданно в тишине, полной напряжения и искр, сделал шаг ко мне, пусть медленно и осторожно, но твердо и неумолимо, возвышаясь теперь во весь свой немалый рост и обволакивая своим ароматом, таким же теплым и терпким, каким был его взгляд до этой обжигающей своей правдой минуты.

Он даже пальцем меня не коснулся, просто склонил голову вниз, отчего прядки волнистых волос, слегка светлых на кончиках, казались мне ароматным облаком, а горячее дыхание коснулась моего стремительно краснеющего лица, когда он выдохнул приглушенно и хрипло:

— …ты как дикий мед. Сладкая. Душистая. Манящая… но чтобы добраться до тебя, придется быть покусанным дикими пчелами.

Он улыбнулся, но не так легко и забавляясь, как до этого.

Пусть весело, но без лукавого блеска, чувственно и горячо.

Не касаясь меня даже кончиком пальца, он касался этими словами, заставляя подрагивать и задерживать дыхание.

— Говоришь мне, уходи скорее, — его губы чуть дрогнули в усмешке и снова в глаза вернулся лукавый блеск и смешливые хитринки, которые кололи и словно щекотали кожу, — Говоришь, что ребенок ждет….- он замолчал снова окидывая меня взглядом жадным и горячим, не пытаясь даже скрыть того, что огнем бурлило в его крови, но кивая головой, — Хорошо.

Я шумно выдохнула в полном недоумении проследив за огромной чертовски ладно сложенной фигуры, которая скрылась в темноте январской ночи.

Вот так просто?!

Взял и ушел?!

Он даже дверь за собой закрыл тихо и аккуратно. а я продолжала стоять ошеломленная и смущенная, не в силах даже пошевелиться и все еще ощущая его необычный аромат и ауру тепла, которая не боялась мороза за шаткими стенами покосившегося домика.

Стыдно сказать, сколько я бы простояла так еще, если бы не услышала тонкий плачь моего маленького сокровища, вздрогнув всем телом и кидаясь в прогретую комнатушку, занавешенную всеми тряпками, какие только смогла найти в этом доме.

Каждая девушка рано или поздно задумывается о материнстве.

Начинает читать всю доступную литературу © том, как носить, как пеленать, как кормить, как правильно держать.

Когда это вызывает не страх, а радостный трепет в груди, то значит все готово.

Внутри тебя все настроено на нужный лад и маленькая невинная душа должна спуститься с небес, даря огромную радость.

Но даже если не я стала мамой, не я выносила моего малыша, он был моим, МОИМ!

Моей гордостью, моей радостью, смыслом всей жизни!