Чужой, родной, любимый - Елена Соловьева

— Ты уверен, что можешь мне доверять? — спросила, упираясь ладонями в его грудь.

Хотела оттолкнуться, но не смогла. Как и отдернуть руки. Мы так и сидели, пожирая друг друга взглядами. Со стороны противоборство могло показаться объятьями любовников.

— Общие цели объединяют лучше дружбы, — отозвался Денис. — Ты права, я хочу отомстить Максу и отобрать все, что ему дорого. Лишить будущего, как он когда-то поступил с моей матерью. А ты… ты должна мне в этом помочь. Согласись, пока окончательно не превратилась в старуху-экономку, живущую под игом собственного мужа.

Как точно он описал ситуацию, будто заглянул в душу. Но что станет потом, когда эта озлобленная копия Одувалова получит желаемое? Где окажусь я?

— Обещаю, не останешься внакладе. Получишь, что пожелаешь. Деньги, недвижимость, долгосрочные вклады — на твое усмотрение. Поверь, это твой единственный шанс пожить по-человечески.

И снова он прав. У меня нет ничего своего, ни рубля за душой. Разведусь с Максом — и останусь нищей. Больше того, он позаботится о том, чтобы я никогда не нашла приличную работу. Да и оставит ли в живых?.. Еще когда только начинал бизнес, среди коллег ходили неприятные слухи. Теперь, пожив рядом с Максом, я была уверена — его ничто не остановит. Чужая жизнь — лишь разменная монета в его руках.

— Даже не представляешь, с кем хочешь побороться, — отозвалась я, качая головой. — Он сомнет тебя и растопчет. Размажет родную кровь по подошве ботинка.

Дэн вжался в меня всем телом. Так, словно собирался раздавить. Я ощутила жар его тела, услышала бешеное биение сердца — молодого мотора, разгонявшего кровь с бешеной скоростью.

— Он тоже не знает, с кем связался, — жарко прошептал на ухо.

— Пригрел змееныша на груди, — от волнения мой голос стал хриплым, с чувственными нотками. — Но, знаешь, я не хочу стать пешкой в этой партии. Лучше постою в стороне и понаблюдаю. Игра, хоть и будет горячей, обойдется без моего участия.

— Сделай правильные ставки. И побыстрее, — посоветовал Дэн. — Иначе окажешься меж двух огней. И сгоришь заживо. Остаться в стороне я тебе не позволю…

Вынес вердикт и аккуратно куснул мочку моего уха. Ошеломляющий восторг — вот что я почувствовала в тот момент. Страсть, опасность, желание действовать, необходимость выбрать — все смешалось и закрутилось в голове взрывоопасным коктейлем. И мне предстояло выпить его до дна. Вот только за чей успех?

— Не позволю себя использовать, — мое заявление прозвучало не слишком убедительно.

— Посмотрим, — выдохнул Дэн.

Разомкнул объятия и направился в детскую. Я пошатнулась и взглядом затравленной собачки проводила его до дверей.

Кем же я стану? Сторожевым псом, оберегающим хозяина в надежде на жесткую кость и безбедную старость? Или притворюсь глупенькой болонкой, готовой пойти вслед за тем, кто поманил говяжьей вырезкой. Дилемма…

Первый плюсик, перевесивший чашу весов в пользу Дэна, произошел тем же вечером. Макс, едва войдя в квартиру, заметил, что исчезла ваза. А я так надеялась, что не вспомнит. Тщательно собрала осколки, замаскировала пустой угол, ближе пододвинув кресло.

— Где подарок от партнера? — спросил, прикатываясь с пятки на носок. Раздражен, сразу заметно.

— Ты о чем? — я притворилась глупышкой. — Ты хранишь подарки в своем кабинете.

— Ваза, она стояла здесь! — объявил Макс, указывая в угол. — С изображением замка и крепостного вала.

Хорошо, хоть не взял за шкирку и не потыкал носом. С него станется.

— Это я сшиб, прости, — неожиданно вступился Дэн. Подошел к отцу, будто случайно загораживая меня спиной. — Когда перетаскивал чемоданы. Случайно…

К проделке сына Макс отнесся более снисходительно. И все же высказал недовольство:

— Я не разрешаю трогать свои вещи. Отношусь к этому крайне трепетно. Будь добр, пока живешь в моем доме, не нарушай установленных правил.

С деланным видом Дэн покивал и пообещал впредь ничего не бить и не перемещать. Без разрешения. Макс вроде бы поверил.

А я — нет. Что там ваза, если мальчишка решил нанести удар по самому больному — по финансовому благополучию фирмы. Только так он мог отомстить отцу.

— Спасибо, — прошептала одними губами, когда Макс отвернулся. Вместо ответа Дэн постучал указательным пальцем по виску. Нет, не упрекнул меня в слабоумии. Напротив — приказал думать. Выбирать.

В итоге весь вечер я чувствовала себя заговорщицей. В роскошном вечернем платье, с улыбкой на лице восседала напротив мужа. И чувствовала себя королевой, мечтающей запереться в монастыре. Ловила на себе заинтересованные взгляды Дэна. И думала, пропуская мимо ушей все, о чем говорили Макс и его гость.

Тот слушал и соглашался. Такой же делец в строгом костюме и с повадками цербера. Уже полностью седой, худой и длинный, Игнатий Михайлов отчего-то вызывал у меня раздражение. Возможно потому, что был крупным акционером и соучредителем «Одувалов и Ко». Партнером Макса. Именно партнером, потому что друзей у мужа не водилось.

А вот его жена меня заинтересовала. Возрастная дама, но холеная, в дорогом платье. Уши и шея поблескивают бриллиантами. А глаза пусты. Нет в них радости, жизни — и той нет. Сколько лет пройдет прежде, чем я превращусь в ее копию?

— И всего этого я достиг сам! — ворвался в мысли голос Макса. — Не имея поддержки со стороны. Начинал с небольшой часовой мастерской. Рос, учился, развивался. После обзавелся семьей. Теперь планирую передать дело жизни в руки сына.

Партнер поддакивал. Его жена Ирина кивала и жевала лист салата, напоминая равнодушную корову, выведенную пастухом на пастбище. Обоим гостям невдомек, какой ценой давались Максу победы. Лихие девяностые, развал Союза и полный беспредел. Вседозволенность, на которой кое-кто сумел неплохо нажиться, подминая под себя соперников.

— Тогда было трудно, — согласился Игнатий. — Немало прошлось тянуть на плечах, чтобы подняться с самых низов.

Вот прям вижу, как этот тип прежде носил косуху на плечах, стилет в кармане и совесть на запоре. И именовался Игнатом. Теперь сидит за роскошным столом и рассуждает о сути бытия. Философ-самоучка…

— Сейчас не легче, — притворно вздохнул Макс. — Сохранить фирму, передать в надежные руки. Хорошо, что есть, на кого надеяться.

Дэн, как и полагалось приличному отпрыску, молчал во время разговора старших. Усиленно изображал интерес к беседе и изредка вставлял замечания. Отвечал на вопросы. Но пару раз все же зевнул, отвернувшись к окну. Еще бы, для молодого, полного энергии парня подобные семейные посиделки должны быть невыносимы.

— Твоя правда, — продолжил Игнат. — Вся надежда на детей.

Мне казалось, что перед нами разыгрывается спектакль. Не отрепетированный, чистая импровизация. Партнеры ходят вокруг да около, не решаясь сказать о главном. Не обсуждают предстоящую сделку, не спорят о цене…