Босс преступного мира - Пайпер Стоун

изо всех сил стараясь вернуть себе хоть какой-то контроль. Но от одного взгляда в его глаза цвета тёплого коньяка перед камином у меня перехватило дыхание, кожу покалывало от того, как его горячее дыхание щекотало каждую пору. Ощущения наэлектризовались.

— Тогда я отпущу тебя, принцесса. Ты заплатишь свою епитимью.

Могу ли я верить этому… чудовищу? Я не в том положении, чтобы спорить. Мне придётся хотя бы немного довериться ему в том, что он говорит мне правду. Какой у меня есть выбор?

— Отлично. Отшлёпай меня, но покончи с этим побыстрее.

Он глубоко вздохнул, задержав дыхание на несколько секунд, его глаза всё ещё пронзали мои. Когда он наклонился, почти уткнувшись носом в изгиб моей шеи, он прикусил мочку моего уха. Выдохнув, он прижался своими мягкими губами к моей коже. Нежно. С любовью.

— А теперь, ты будешь повиноваться мне, милая Рэйвен. Ещё одна попытка сбежать станет твоей последней.

Когда он отстранился, холодная дрожь пробежала по моей спине.

— И что теперь?

— Теперь раздевайся.

— Прошу прощения? — он же не серьёзно.

— Я шлёпаю женщин только по голым задницам, — он слегка повернулся, глядя в окно, пока расстёгивал ремень.

Я не могла моргнуть и не могла пошевелиться в течение нескольких секунд. Как я могу позволить случиться чему-то столь варварскому? Какой мужчина отшлёпал бы женщину в качестве наказания? Я знала ответ. Я, конечно, не была наивна в отношении аспектов домашних наказаний или актов БДСМ. Просто сама мысль об этом была невыносима.

Тогда почему твоя киска пульсирует?

Во рту пересохло, словно пергамент, когда я попыталась найти в себе мужество подняться на ноги, едва в состоянии оторвать взгляд от его отвратительных действий. Тёплая волна смущения охватила меня, когда я снимала туфли, дрожа так сильно, что мне потребовалось три попытки, чтобы ухватиться за подол платья. Когда я подняла его до талии, у меня перехватило дыхание, я дрожала как осиновый лист.

И всё, о чём я могла думать, это о том, как я ужасно благодарна за то, что надела приличное нижнее бельё, симпатичные маленькие стринги. Бог ты мой. Что со мной не так? Я нахожусь в ужасной ситуации, и я рада, что на мне сексуальные трусики? Очевидно, я всё ещё пребывала в состоянии шока. Мне удалось стянуть платье через голову, поколебавшись, прежде чем положить тонкий материал в изножье кровати.

Затем я бросила взгляд через плечо. Боже, этот мужчина такой впечатляющий, то, как он сжимал челюсти от отчаяния, подчёркивало, насколько он сексуален. Я была унижена, что находила его красивым, но нельзя было отрицать, что он был образцом мужского совершенства.

— Трусики тоже. Полностью. Голая. — Он произнёс эти слова так, как будто у меня были проблемы с пониманием.

Пошёл он к чёрту. К чёрту всё это. Я никогда не вернусь в Новый Орлеан ни при каких обстоятельствах. Я полностью развернулась, осознавая, что он сменил свою хищную позу, выдернула одну из подушек из-под одеяла и швырнула её на середину кровати. Я поёрзала, вероятно, нарочно, прежде чем просунуть пальцы под тонкую резинку, и сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем смогла стянуть их вниз по бёдрам.

Положив их поверх платья, я без предупреждения забралась на кровать. Затем прижалась животом к подушке, испытывая ужас и отвращение.

И сумасшедшую влажность.

Я закинула руки за голову, всё ещё не зная, чего ожидать. Затем закрыла глаза, отказываясь признавать его присутствие, хотя было невозможно не почувствовать, что он переместился прямо за мной. Когда он коснулся моей ноги, мне пришлось сдержаться, чтобы не вскрикнуть. Он не торопился, раздвигая их. Затем похлопал меня по заднице.

— Хорошая девочка. Теперь оставайся на месте. — Его голос стал ещё более глубоким, хрипловатый тон окатил меня волной неожиданного жара. Во рту у меня так и оставалось сухо, но я вся была горячей и влажной.

Я ненавидела себя за это и за то предательство, которое демонстрировало моё тело. Как даже самая крошечная часть меня могла испытывать такой уровень желания? Это безумие. Привлекательный он или нет, он был очень достойным порицания человеком без души.

Я напряглась, как будто уже балансировала на краю обрыва, дна которого нигде не было видно. И всё же в тот момент, когда он ударил толстым кожаным ремешком по чему-то, чего я не могла видеть, взрывной звук заставил меня вскрикнуть.

Я почувствовала, что позабавила его. Ублюдку нравилось причинять боль. Это то, что он делал ради забавы. Он издевался, а затем избивал людей.

— Ублюдок.

— Следи за своим языком, малышка.

Резкий удар ремня по моей заднице вывел меня из задумчивости, и я с сильно выгнулась, моя спина немедленно заболела.

— Успокойся, Рэйвен. Мы лишь начинаем.

Мне так сильно хотелось наброситься на него, обозвать всеми оскорблениями, какие только могли прийти в голову. Даже когда я мысленно сделала это, я знала, что лучше не сметь снова открывать рот. От страданий, которые он мог мне причинить, я, вероятно, никогда не оправлюсь.

Он нанёс ещё три удара, лёгкость, с которой он опускал запястье, ещё раз указывает на то, что он делал это и раньше. Очевидно, что он был очень садистским человеком. Боль была ужасной, доводя меня до того, что у меня перед глазами поплыли звёзды, но я отказывалась снова закричать. Я не собиралась доставлять этому ублюдку ни малейшего удовольствия.

Порка продолжалась, каждый удар ремня эхом отдавался в моих ушах, каждая вспышка агонии вызывала слёзы на моих глазах. Но не упало ни одной солёной бусинки, чем я могла гордиться. Я чуть не рассмеялась от этой мысли. Гордиться? Я что, не в своём уме? Да. Десять тысяч раз да.

Когда он отошёл на шаг, и даже прошёлся у изножья кровати, я смогла сделать приличный вдох полной грудью. Затем я изучила его, осознав, что мои соски стали твёрдыми, как крошечные камешки, а пульсация между ног усилилась. И мой сок уже окрасил внутреннюю поверхность обоих бедер. Я потрачу время на то, чтобы отчитать себя попозже, после того, как мне удастся уйти от этого грубияна.

Он повернулся ко мне, его грудь поднималась и опускалась. Было очевидно, что он всё ещё переваривал то, что я сделала и сказала ему. Когда он вернулся к своей властной позе, я втянула воздух и задержала дыхание.

Его прикосновение было нежным, он погладил одну сторону моей покрытой отметинами ягодицы, затем другую, нежность была такой неожиданной, что у меня вырвался стон. Пристыженная, как и прежде, я прикусила нижнюю губу, через несколько