Принцесса с собачкой - Марион Леннокс

– Хороший ответ.

– А ветеринария?

– Мне всегда хотелось собаку. Может, не самая основательная причина для выбора профессии, но уж какая есть. Выходить на международный уровень мне никогда не хотелось – даже чтобы узнать об Альп-де-Монтезье.

– Ты не забыла родной язык?

– В университете я практиковалась в итальянском и французском – просто для себя. Стыдно казалось терять язык. А ты?

– Когда я был маленьким, мама разговаривала со мной. И в университете я учил французский и итальянский. Насколько я понимаю, во всех пяти княжествах говорят на том и другом.

– О, смотри, снег. И множество цветных точек. Лыжники?

– Здесь лучшие горнолыжные спуски в мире.

– Ты катаешься?

– Да.

– В этих горах?

– Иногда. – Горные лыжи были хорошим предлогом для общения с нужными людьми.

– Ничего себе.

– Многие люди катаются на лыжах, – он слышал оправдывающиеся нотки в своем голосе и не умел их скрыть.

– Но не в моем мире. И летом и зимой им надо работать.

– Ты никогда не каталась на лыжах?

– Подозреваю, на свете есть много такого, чего я никогда не делала. – Она повернулась к нему. – Например, никогда не выходила замуж за человека, катавшегося на лыжах в этих горах. – Она покачала головой. – Это совсем иной мир.

– Ты знаешь, на что идешь?

– Нет. Я знаю людей. А в политике ничего не понимаю. А ты?

– Я изучал эти вопросы.

– Значит, ты в более выгодном положении, чем я.

– Сыграть принцессу – звучит довольно привлекательно.

– Не думаю, что придется играть принцессу. Как ты заметил, есть икру глупо. Думаю, начать следует с продажи этого до нелепости шикарного самолета.

Вероятно, говорить этого не следовало. Ширму, отделяющую их от другого помещения, резко отдернули. За ней, в ужасе глядя на них, стоял стюард.

– Вы не должны так поступать, – с отчаянием произнес он.

Роз, смущенная его неожиданным появлением, нахмурилась.

– Не должны его продавать?

– Нет.

– Наверное, тогда вы потеряете работу, – сочувственно предположила она.

– Это не моя работа. По крайней мере, выполнять ее мне приходится не часто. Извините меня. Не мое это дело. Не надо было мне ничего говорить. Ваш обед скоро будет готов.

– И все же объясните, почему мы не должны продавать самолет? – спросил Ник.

– Я не могу.

– Не можете что?

– Я… Есть приказ.

– От кого?

– Мсье Жака.

– Какой приказ?

– Ничего вам не говорить, – жалобно признался стюард. – Позволить вам заключить ваш фальшивый брак.

– Он не фальшивый. – Роз хмурилась все сильнее. – Напротив, вполне реальный.

– Я подслушивал, – признался стюард. – Джулиана и Жак говорят людям правду. Ваш брак заключается по расчету.

– Тем не менее, это брак.

– Говорят, что вы притворщики и не собираетесь ничего делать для людей. Просто подмахнете бумаги и снова пропадете неизвестно куда. Ничего не исправив. Из страны продолжат выкачивать деньги и посылать их за границу. Нашей стране станет только хуже.

– Потому мы и здесь, – недоумевающее сказал Ник. – Эрхард Фриц…

– В последнее время местные газеты изрядно подпортили Эрхарду Фрицу репутацию. В них была развернута целая разоблачительная кампания. Вас изобразили как пришельцев со стороны, которым только дай добраться до ресурсов страны.

– Почему вы нам это рассказываете? – удивленно спросила Роз.

– Возможно… из-за собаки? Знаю, звучит глупо, но у моей дочери почти такая же. Услышав, как вы выхаживали больную собаку, я подумал, что не можете вы быть таким монстром, каким вас изображают. Вспомнил то, что писали о вас, когда вы были ребенком. Говорили, вы больше интересуетесь животными, чем приобретением светских манер. Да и теперешнее ваше поведение… Мелочи, но брак по расчету идет с ними вразрез.

– Это лишь способ исправить ситуацию. Мы могли бы провести нужные стране реформы.

– Нет, если люди против вас поднимутся. А они так и поступят, как только решат, что вы преследуете собственные цели. Если вы продадите самолет, это могут расценить как первый шаг к выкачиванию денег.

– Ничего подобного не слышал, – отрезал Ник.

– Жак и его друзья слишком умны, чтобы распространять слухи через центральные газеты. Тем не менее такие слухи ходят.

– Не знаю, что тут можно сделать, – с сомнением сказала Роз. – Нам говорили, все будет просто.

– Вам надо перетянуть людей на свою сторону. Простых людей. Позвольте им убедиться, что не хотите их обмануть.

Скоро они приземлились, так ничего и не решив. Эрхард молчал, и Ник связался с кем-то, назвавшимся старшим по персоналу и заверившим Ника, что их встретят.

– По типу приема официальной делегации, – добавил он.

Выйдя из самолета, они поняли, что он имел в виду.

Перед ними выстроились десятка два солдат, от них отделился офицер средних лет.

– Добрый день, – приветствовал он их на плохом английском. – Добро пожаловать в Альп-де-Монтезье, ваши высочества. Не желаете ли проверить караул?

– Нет, – сказал Ник, прежде чем Роз успела открыть рот. – Мы ведь не хотим проверять караул, дорогая?

Дорогая?

Роз моргнула. Потом до нее дошло. Стюард в самолете говорил, что люди ждут от них брака по расчету, заключаемого, чтобы обмануть страну.

Созданный стереотип следует сломать.

Сглотнув, Роз удержала Ника за руку.

– А почему бы и нет? – сказала она. – Мы так рады, что приехали сюда, – продолжила она на местном диалекте – смеси итальянского и французского. – Девочкой я любила эту страну. В пятнадцать лет мне пришлось уехать – вы ведь знаете, что мои родители разошлись? – а Ник рано осиротел. Поэтому мы оторвались от своих корней. Вы должны нас простить, если что-то здесь будет нам непонятно. И научить нас.

И она сладко улыбнулась принимающему официальному лицу, глядящему на нее с изумлением и даже с некоторым ужасом.

– Спасибо, что встретили нас. – А потом, сунув ошарашенному офицеру Хоппи, расцеловала его в обе щеки. – Уверена, нам будут рады. Вы очень добры.

Ник и офицер застыли друг против друга в состоянии ступора. А она, не давая никому опомниться, потащила Ника за руку к выстроившейся шеренге. Улыбнулась первому в строю и спросила его имя. Ник покорно плелся за ней вдоль строя, перед каждым останавливался, пожимал руку, вынуждая солдат опускать для этого ружья. Роз каждого из них награждала чарующей улыбкой.