Горький шоколад - Валентина Щиброва

— А с подругой чего? Поедут в неизвестное место, никого не знают, вдруг попадутся какие — нибудь сомнительные люди, обманут или чего украдут. А так, она у меня на глазах будет, — завелась мама.

— Да, мам! Что за глупость ты говоришь? Все так ездят, — закатила я глаза.

— Все, да не все, — спорила со мной мама. — Тебя я одну не хочу отпускать.

— Мама, тебя вообще волнует мое мнение? Ты спроси, чего хочу я? Ты такая умная, все знаешь. Очень рада. Но я взрослая девушка, сама могу о себе позаботиться. Можно мне решать самой, как поступать? Даже, если я ошибусь, оступлюсь, это будет моим опытом, — повысила я голос. Не получается спокойно говорить с ней об этом. — Ты же не будешь меня всю жизнь держать под подолом? Хватит меня так опекать! Я не сахарная, не растаю. Ты лучше займись своей личной жизнью, наконец, и выйди замуж. Антон — хороший человек. Поживи, как все нормальные женщины, для себя, мама! Мне жаль смотреть на тебя! Что ты лишаешь себя счастливой жизни, везде на первое место ставя только меня. Я уже скоро ненавидеть себя буду за это.

— Ты что такое говоришь? — мама вытаращила глаза. Тетя Ира молчала, она все прекрасно знала и понимала.

— Что я говорю? Не ты одна такая мама — одиночка. И это не значит, что нужно ставить на себе крест и вкладываться только в своего ребенка, — мне неприятно об этом говорить, и заметила, что у мамы глаза были на мокром месте. Но я должна отстоять себя, по — другому не выходит. Так, возможно, до нее что — то дойдет.

— Вот как ты заговорила, — сердилась мама. — Вот вся благодарность моей дочери? Самостоятельности она захотела? Ты посмотри, что в нашем мире делается жестком? То пропадают, то убивают…

— Мама! — крикнула я. Она резко замолчала. Тетя Ира задумчиво смотрела в свою кружку. Я не стеснялась ее. Она знала все наши проблемы. — Так может вообще не жить тогда, если думать, что завтра меня могут убить или украсть?

— Не смей так говорить! — стукнула по столу кулаком мама.

— Юля …, - вклинилась тетя Ира.

— Ты слышала, что она тут мне говорит? Как только язык поворачивается с матерью говорить о подобных вещах? Я все для нее и ради нее, — в любой момент мама могла заплакать.

— Юля, ну успокойся. Машу тоже можно понять. Не надо раздувать того, чего нет, — спокойно говорила тетя Ира. Мое настроение хуже некуда, и никакой торт я больше не ела. — Она не глупая девочка, и она тебе любит, ты же знаешь. Отпусти ее руку, дай ей свободу, — тетя Ира погладила маму по руке. — Маша ведь тоже в чем — то права. Ну, не надо, только не плачь. Юля!

— Никогда не думала, что моя любимая дочь будет мне что — то предъявлять, — мама все — таки шмыгнула носом. — Ты хочешь до приступа меня довести?

— Ну, мама! — простонала я в отчаянии. — Ну почему мы на разных берегах с тобой? Я так хочу твоего понимания и одобрения.

— Ну и чего ты хочешь? — уже более спокойно спросила меня мама, вытирая слезу.

— Я хочу … жить во Владимире. Уже говорила тебе, — тихо сказала я.

— Что? Ты снова об этом? — мама снова сердилась. — Там даже знакомых у нас нет! Как ты будешь там одна? Жить на съемной чужой квартире?

— И что в этом страшного? Многие снимают. Ну хочу я, понимаешь? Очень хочу! — с мольбой глазах смотрела я на нее. — Ну, пожалуйста!

— Юля, во Владимире живет родственница моего мужа, она как раз заведует одной из аптек. С трудоустройством поможет, с зарплатой не обидит.

Я так рада, что тетя Ира на моей стороне.

— И ты туда же? — зло сверкнула глазами мама на свою подругу. Бабушка, наверно, все слышала и даже не выходила из комнаты. — Мой брат вечно меня воспитывает, и ты начала? Не надо мне указывать! Я сама знаю, что лучше для моей дочери.

— Юля, ты остынь, и просто все обдумай. Услышь свою дочку, — мягко сказала тетя Ира.

— Нет! Никаких Владимиров! — твердо сказала мама. — Если ты, Маша, так хочешь жить отдельно, то снимай квартиру. Но только здесь, в Муроме, а о переезде забудь.

Я сжала губы, подбородок начал дрожать. Мне было очень обидно от ее слов. Я устала от всего этого.

— Ну ладно, мама! — зло прошипела я и вышла из — за стола.

— Вот только не начинай свои протесты, слышишь? Для твоего же блага! — услышала ее слова мне вслед. Я громко хлопнула дверью своей комнаты.

Упав на кровать, я зажала подушку между ног, с яростью вцепившись в нее ногтями. Как мне все надоело! Не надо распоряжаться мной! Я сама хозяйка своей жизни, а не мама! Как бы я сейчас не сдерживалась, но мои слезы все-таки хлынули потоком, оставляя горячий след на моих щеках. Я уткнулась лицом в подушку и беззвучно заплакала.

Не знаю, сколько времени прошло, но, окончательно успокоившись, я просто лежала на кровати и смотрела в одну точку в полной тишине. Мама с тетей Ирой куда — то ушли. Так даже лучше. Я перевернулась на спину, протирая глаза ладонями. В моей голове крутилась только одна мысль, одно решение, которое я не хотела осуществлять таким способом. Но, видимо, по-другому не получиться. Будет тяжело, не спорю, но я тоже буду неумолимой в своих поступках. Я сама буду нести за них ответственность. Все равно не завишу от мамы материально.

Приняв ванную, я немного расслабилась, но с мамой желания разговаривать не было. Накинув халат, зашла на кухню.

— Ой, бабуль. Напугала, — попыталась я улыбнуться. Бабушка кормила кота, посмотрев на меня огорченным взглядом. — Нет, ба, ничего мне не говори. Даже говорить об этом не буду.

— Ну что там в твоем Владимире? Медом намазано? Обычный город, — спросила она. Я налила стакан воды.

— Бабушка, вот почему ты отпустила Павла в Питер? Он тоже ведь очень хотел там жить?

— Хотел, — вздохнула она.

— Значит, медом намазано?

— Намазано. Он, как ты, сейчас, упрямился. Сказал, что все — равно уедет, даже если мы с дедушкой его не отпустим.

— То есть ты была против?

— Была. Но он собрал вещи и уехал. Как я переживала, внученька, сколько ночей проплакала. А он прошел вступительные экзамены, поступил в университет. Нашел себе там девушку и женился, — вспоминала бабушка, глядя в окно. — Конечно, мы его не бросили, помогали, когда учился.

Я подошла к бабушке сзади, обняла ее со спины и положила свой подбородок ей на плечо. От нее пахло лекарствами.

— Как ты считаешь, он зря уехал? — бабушка погладила мою руку. — Разве он не счастлив?

— Не зря, Маша, не зря. И жена его, Татьяна, очень хорошая.

— Это самое главное, — я поцеловала ее в седые волосы. — Спокойной ночи, бабуль!

— Спокойной, милая!

Выключив ночник, я окончательно все обдумала. Я на сто процентов уверенна в своем решении.

Неделя выдалась для меня тяжелой. После нашей ссоры, мы с мамой до сих пор не разговаривали. Так, односложные вопросы и ответы. Она первая не шла на контакт со мной, показывая, мою виновность в случившемся. Но и я тоже, и впервые, не уступала ей, демонстрируя свою несгибаемость и упрямство. Она должна понять, что я больше не буду во всем соглашаться с ней. Или примет это, или у нас будут конфликты. А как? Никто из моих знакомых девочек, так не живет. Их родители так не помешаны на своих детях. Даже взять, Оксану: мама ничего ей не сказала по поводу ее переезда, тем более так далеко. А Владимир — рукой подать. Замкнутый круг просто. Ну почему мама не слышит меня?