Дорогами алхимии - Инди Видум

для завтрака собрался делать? — забеспокоился Песец. — Ты учти, что такие блюда ценны характеристиками, а не вкусом».

В его словах прозвучал намек, что паштета много не съешь. Но там и в рецепте это было указано, так что я на него не рассчитывал.

«Гренки с сыром сделаю».

«Вот это правильно».

Он успокоился, а я занялся приготовление паштета: потушил мясо до нужной мягкости, потом добавил пучок изнаночных растений и подержал под крышкой на слабом огне уже с ними. Ни соли, ни обычных специй не требовалось. Более того в рецепте было указано, что добавление соли резко снижает эффект. Взбивал паштет я одним из кулинарных заклинаний, а заодно прикидывал, как его можно использовать в бою. Песец сказал, что для этого из заклинания должны быть убраны ограничители на ненанесение вреда живому существу. И мысли опять вернулись к Конструированию.

Гренками я занялся после прихода дяди в кухню, потому что правильные гренки — свежеподжаренные. Паштет пробовали мы вместе.

К сожалению, вкус подтвердил правило: все, что полезно, необязательно вкусно. Нет, есть его было можно, но гастрономическое удовольствие мы с дядей получили только от гренок, а паштет я собрал в подходящую банку и предложил съедать по ложке перед походом на Изнанку. Все равно банка уйдет в стазисный ларь, который сейчас стоит в коптильне.

— Кстати, о коптильне… Олег, ты не будешь возражать, если притащенную тобой рыбу я туда отправлю?

— Нет, конечно. Только… — Он вздохнул. — Я подумал, что для походов на Изнанку нам нужен кто-то еще, предлагаю твоего второго дядю. Он мямля в отношениях, но так-то надежный. Предлагаю его пригласить на рыбу и все рассказать. Под клятву, разумеется. Ты как, согласен?

— Я сам об этом думал, — признал я. — В смысле, позвать дядю Володю и рассказать. Опасался только его реакции из-за того, что Владик — его сын, но клятва снимает все негативные последствия для нас.

— Это да. Нехорошо, конечно, с брата такую клятву брать, и я понимаю, почему ты о ней не подумал, но у нас нет выбора. Если мы просчитались с ним, то без клятвы огребем по полной. Я звоню?

Он вытащил телефон, но позвонить не успел, первым набрал его дядя Володя, и совсем не для того, чтобы напроситься к нам на копченую рыбку. Олег сразу включил громкую связь, поэтому разговор я слышал полностью.

— Вовка, привет, как раз о тебе вспоминали.

— Вспоминать будете потом. Сейчас немедленно едете в аэропорт. Билеты на ваше имя я заказал и оплатил, уйдут на твой телефон, — быстро, проглатывая окончания слов, говорил дядя Володя. — Летите в Дальград. В Дальграде идете к Зимину, я вас записал на через два часа после прилета. Должны успеть. У него берете справки о своей психической нормальности, копию в архив Родов отправляете тут же. Против имперского целителя никто не попрет. Кишка тонка у Живетьевых.

— Что случилось?

— Олег, быстро в машину и в аэропорт. Очень быстро. Расскажу по дороге. Сочтете, что несерьезно, — вернетесь.

За дядей Володей шуток не водилось, поэтому через пять минут мы выезжали из гаража. А как только выехали из поселка, набрали дядю Володю.

— Едем. Рассказывай, что случилось, — коротко бросил Олег.

— Отец случился, как всегда, — с неожиданной злостью сказал дядя Володя. — На кой черт вам понадобился этот проблемный участок? На основании его покупки отец собрался признать недееспособным как минимум тебя, Олег. Говорит, что руководствуется благом Ильи, на котором повиснет пожизненный огромный долг. Единственный вариант аннулирования сделки — признание тебя недееспособным.

Полагаю, продавец с радостью согласился бы на аннулирование, увидев, что скрывает Строительный Туман. И радость бы продлилась долго, потому что мы прилично спустили напряженность от избытка энергии Изнанки.

— Признать недееспособным не так просто.

— Алла пообещала ему содействие рода Живетьевых. Если заключение главы Рода у них будет на руках до того, как вы окажетесь в самолете, то, сам понимаешь…

— Сука… Сколько у нас времени?

— О том, что я знаю, ни отец, ни Алла не в курсе. Я им говорить ничего не стал, потому что мое мнение в расчет не примут, зато поймут, что я вас предупрежу. Пару часов Живетьевы будут с отцом торговаться. Знаешь, вот эти вот пляски вокруг и около, с полунамеками и выбиванием для себя побольше выгоды.

— При выгоде лично Алле могут ускорить.

— Да какая у нее выгода? Разве что личная неприязнь к тебе. Это на торговлю не повлияет.

Олег оторвал руку от руля и почесал затылок. Прям чувствовалось, как у него в голове крутятся мысли на тему говорить или нет. Но потом он решил, что это точно нетелефонный разговор.

— Слушай, Вов, мы хотели тебя в гости пригласить, чтобы ты оценил нашу покупку и понял, почему мы ее сделали.

— Вы сначала до Дальграда доберитесь, потом будем говорить о гостях. Отзвонитесь оттуда, поняли?

Он отключился, не дожидаясь ответа.

— Зря я думал, что отец испугается скандала после того, как Красильниковы с ним рассчитались за нас. Для Алки твой контроль принципиален. Как думаешь, могла она поставить на нас блоки без согласования с Живетьевыми? — внезапно спросил Олег.

— Не знаю.

— И я не знаю. А в твоем случае теперь не уверен, что блок на Силу ставила лично Алка. Все же она не самый сильный и умелый целитель. Хотя может и притворяться.

— Может.

В том, что тетя Алла очень хорошо притворялась, я сам убедился. Не было бы Песца, до сих пор считал бы, что она так своеобразно обо мне заботится. Тем временем дядя продолжал активно развивать свою мысль.

— Будем исходить из худшего варианта: что глава рода Живетьевых не просто в курсе Алкиных развлечений, а активно в них участвует. Все же когда во главе другого Рода стоит родственник, и не просто родственник, а родственник на коротком поводке, для Живетьевых очень выгодно. И вряд ли разговор о недееспособности вообще зашел бы, если бы Алка не была уверена в поддержке своего Рода. И если я прав, что блок тебе ставила не она, то она может даже не понимать, на что подписала сына. И если все так, то устранять меня могут самыми грязными методами, тебя же постараются оставить в живых. Если меня задержат в аэропорту, ты тем или иным способом добираешься до Дальграда и обезопасишь хотя