Хрустальные легенды Страны Советов - Кирилл-Эдгар Дальберг

К/ф «Большая семья»

К/ф «Город зажигает огни»

По советским меркам, она жила достаточно обеспеченно. У нее была машина, которую она сама водила. Вести хозяйство в доме ей много лет помогала экономка Настя, которая была очень порядочным человеком, одинокой, как и Елена Борисовна. Они жили вместе. Настя и проводила Елену Борисовну. Свою квартиру, дачу в подмосковной Валентиновке Добронравова завещала Насте, которой уже тоже нет на этом свете. Сегодня в этой квартире живет племянница Насти, которая даже не захотела отдать в Театр Вахтангова архив актрисы, который хранился у Насти. К быту Елена Борисовна была не очень приспособлена. Все держалось на Насте. Замужем Елена Борисовна была один раз — за известным советским писателем Эдуардом Шимом. Я уже не застал их вместе, они к тому времени давно разошлись. Думаю, любви там не было, хотя плохо о своем бывшем супруге она не говорила никогда. Он очень заботился о ней, когда она болела, часто лежала в больнице. Детей у нее не было. Для нее идеалом мужчины всегда был ее отец — Борис Георгиевич Добронравов, обожавший ее. Бабушка рассказывала мне, что, сдержанный и закрытый с другими людьми, Борис Георгиевич, глядя на Лену, моментально преображался. А мама Елены Борисовны, Мария Юльевна, вспоминала, что, когда их дочь спала в детской, Борис Георгиевич подолгу смотрел на нее. Он называл эти визиты «поисками успокоения». Дочь была для него смыслом жизни, куда большим, нежели сцена. Он очень ей гордился, в школе она была отличницей и слыла первой модницей. Борис Георгиевич жил для нее и ради нее.

Родная тетя Е. Добронравовой — Елизавета Георгиевна Алексеева, урожденная Добронравова

А сама крестная вспоминала, как огорчился отец, но в то же время был очень горд ее поступком, когда свою любимую куклу, привезенную Борисом Георгиевичем с гастролей в Париже, она подарила знакомой девочке, у которой умер отец. Она была бесконечно щедрым человеком, истинно русским и с загадочной русской душой. Ради Лены Борис Георгиевич на свои средства затеял строительство дачного дома в Валентиновке, где давались земельные участки артистам Московского Художественного и Малого театров. На дачу Лена Борисовна приезжала, даже уже будучи очень больной.

Папа — Борис Добронравов

Там всегда становилось легче. Все в доме напоминало ей отца. Я теперь очень жалею, что так мало бывал при ее жизни в Валентиновке. В детстве думаешь, что все успеется. Увы. Ее любимого отца не стало, когда Лене было всего 17 лет. Она училась в 10-м, выпускном классе.

На похоронах отца ее не было. Она не могла это видеть. Борис Георгиевич умер от сердечного приступа на сцене любимого Художественного театра, как он и мечтал, во время спектакля «Царь Федор Иоаннович». Ему было 53 года. О его кончине великая Софья Пилявская скажет: «Гениальный русский артист, отдавший сцене свое сердце. Оттого оно и не выдержало».

Смерть отца стала для ранимой Лены первой трагедией в жизни. С матерью у Елены Борисовны отношения были сложные. Мария Юльевна была очень властным человеком и во всем контролировала дочь, которую это решительно не устраивало. К тому же Мария Юльевна болела тяжелым психическим заболеванием. Она умерла в 1964 году. Близким и любимым для Елены Борисовны человеком оставалась ее тетя — Елизавета Алексеева, у которой не было своих детей, но ее не стало в 1972 году, и Елена Борисовна лишилась поддержки, пожалуй, самого дорогого и близкого ей после отца человека.

В спектакле «Живой труп» с тетей Елизаветой Алексеевой

Ее редчайшая, уже почти исчезнувшая культура поведения и душевный консерватизм часто мешали ей. Требовательная к себе, она была требовательной и к другим. Елена Борисовна была истинной леди до самых последних дней. Добронравова стала отгораживаться от внешнего мира, общаясь с очень узким кругом людей. В Театре Вахтангова ее очень близкими друзьями оставались Василий Лановой с Ириной Купченко, Агнесса Петерсон и Григорий Абрикосов — ее сокурсник еще по Щукинскому училищу.

Елена Борисовна также тесно общалась с известным актером МХАТа Владленом Давыдовым и его супругой-красавицей, тоже мхатовкой — Маргаритой Анастасьевой, которые еще были знакомы с Борисом Георгиевичем Добронравовым и как могли поддерживали Елену Борисовну. Маргарита Викторовна Анастасьева, одна из самых прекрасных и благородных женщин, с какими мне довелось общаться, рассказывала мне, как по просьбе Бориса Георгиевича Добронравова они приходили в 25-ю образцовую московскую школу, где училась Лена и где Владлен Семенович выступал на утреннике, посвященном окончанию учебного года.

Маргарита Викторовна Анастасьева

Маргоша, как я ее называю, и сегодня говорит о Елене Борисовне исключительно по-доброму, сожалея о том, что личная жизнь у красавицы Добронравовой не сложилась. Владлен Семенович Давыдов вспоминал также о том, как после огромного успеха фильма «Встреча на Эльбе» с ним и Любовью Орловой в главных ролях Борис Георгиевич просил его, чтобы он подарил и подписал свою фотографию Лене, которой очень понравился сыгранный Давыдовым образ. Просьбы Лены соблюдались ее отцом неукоснительно.

С Донатасом Банионисом

Ольга Симонова с отцом Евгением Рубеновичем Симоновым

Последние годы жизни Елены Борисовны пришлись на период, когда меня не было в России. Я звонил ей, мы разговаривали, но я чувствовал, что она слабеет. Она ушла из театра в начале 90-х, но продолжала числиться в труппе до конца своих дней. Ей платили зарплату. Театр поступил по отношению к ней великодушно и очень благородно. Спасибо за это Михаилу Ульянову. Ее домработница Настя приходила в театр за зарплатой, и коллеги актрисы всегда интересовались ее здоровьем и тем, что происходит в ее жизни. Елену Борисовну любили в театре. Еще когда Добронравова играла на сцене, в 1987 году Евгения Рубеновича Симонова отстранили от руководства театром, не позвав его даже на партийное собрание, где все, по сути, было решено заранее. Добронравова не поставила против него свою подпись. Более того, они с Юлией Константиновной Борисовой вообще не пришли на это собрание. Да, она мало играла при нем, но отношения у них все равно были дружескими. А подписали письмо против Симонова и те, кому он доверял — этот гениальный мастер импровизации, бонвиван Евгений Рубенович, великолепный режиссер, творивший феерию, время для которого остановилось в эпоху «Иркутской истории», «Города на заре» и бессмертного гимна любви всех вахтанговцев — «Филумены Мартурано», поставленных им же. Но мир изменчив, а беспартийный мечтатель Симонов, чьими любимыми поэтическими строками были «Цвет небесный, синий цвет, полюбил я с малых лет» грузинского поэта второй половины XIX века Николоза Бараташвили в переводе Бориса Пастернака, действительно был небесным, абсолютно не чувствуя нового времени и того, что актеры тоже могут быть весьма земными.