Невеликий комбинатор - Сергей Гуреев

Он прошел все политические зоны страны. Вместе с ним путешествовали наколки, нарисованные фломастерами, и блатной жаргон, слепленный в порыве гениального прозрения из первых подвернувшихся букв алфавита. В стране слепых и одноглазый — король. В спецзонах содержались махровые диссиденты и прочие отбросы диктатуры пролетариата. То есть — сплошная интеллигенция. Настоящих зеков там боялись больше эмпириокритицизма[3]. А уж Теплого — просто боготворили до обморока, выворачиваясь перед ним наизнанку.

Способности Карла Ильича попали на благодатную почву. С его талантом к наведению мути он быстро посеял беспредельный ужас в пламенные сердца очкариков. Их воображение, обостренное в неволе, довершило рождение жуткого убийцы по кличке Теплый. Достаточно было пары вечеров, забрызганных словесным поносом высочайшего качества, — и по баракам поползли легенды и мифы. Каждое слово и каждый поступок Теплого молва тут же наполняла зловещим смыслом, после его туманных монологов количество якобы загубленных жизней в сознании слушателей стремительно росло. А слухи добивали впечатлительных интеллигентов эффективнее серийного маньяка. За двадцать с лишним лет они проникли в каждую щель на Колыме, превратившись в эпос. На Колыме Теплого боялись все. От зачуханных любителей радиопередач «Американского голоса» до ненадолго присевших воротил теневого бизнеса. Поэтому он жил в достатке и роскоши, пользуясь почетом и «полной уважухой»…

Теплый вернулся в барак на рассвете. Политзаключенные затаились, прикидываясь спящими. Но ужас на тихих мягких лапах бродил между нарами, заставляя сердца диссидентов панически трепетать. Теплый неторопливо двинулся к самым дальним от входа нарам. Там было самое почетное место. Значит, и его нехитрое имущество, аккуратно сложенное в четыре вещмешка, должно было лежать именно там. Дойти он не успел. В предрассветном сумраке его ждали Поршень и Петров. Размытые силуэты прежних вожаков спецзоны возникли на пути Теплого внезапно. Он остановился и устало вздохнул. Такое повторялось каждый раз. На каждой зоне. Карл Ильич привык и давно перестал удивляться.

— Ну?! — негромко спросил он.

Ужас перестал бродить по закоулкам, сгустился в одной точке и начал материализовываться. Поршень и Петров жалобно заскулили:

— Ошибочка вышла, однозначно…

— Мы таки понимаем — за все надо платить…

Теплый сверху вниз посмотрел на фигуры, заранее присевшие у параши. Он задумчиво приоткрыл рот. Все звуки в бараке оборвались, будто замерзнув на лету. Раскаяние наглецов, похоже, было искренним. Карл Ильич сжалился и снисходительно произнес:

— Ладно. Прощаю. Только… — Он холодно взглянул в самую душу Поршня. — Еще раз кого подонком назовешь — штоха тебе!

В спертом воздухе пронесся стон облегчения. Узники совести, замершие на нарах, успокоенно обмякли. Поршень благодарно сморщил красную физиономию и хрюкнул:

— Спасибо! Никогда!

Иван Израилевич Петров тут же поддакнул:

— Чтоб мы так жили!

Теплый обогнул сидящую на корточках пару, забрал свои вещи и неторопливо вернулся к выходу. На пороге легендарный убийца и душегуб обернулся и тихо сказал, обращаясь к Поршню:

— Переводят меня. Будешь здесь главным партанить. Смотри не тумань!

— Однозначно! Спасибо! — еще раз повторил Андрей Адольфович, радостно мотая квадратной головой.

— Будешь должен, — на прощание прошептал Теплый. — И помни про «подонка». Ты это слово забудь! Глядящий за тобой будет. Ты его не ищи — не увидишь. Помни…

Он шагнул наружу и слился с рассветом. Его ждали бескрайние колымские просторы и новые зоны.

Леденящее кровь сообщение пришло поздно ночью. Город в неведении мирно спал. Спутники как бы невзначай сбились с орбит, и сотовая связь тут же затаилась где-то «вне зоны обслуживания». А по безотказным проводам телефонных линий страшная весть пронеслась, как смертоносная комета Галлея. Новость пробежала по Всемирной информационной паутине, как жадный паук-каннибал. Пугливо вздрогнули мониторы компьютеров, выводя на экран безжалостные слова:

«УФОЛОГИ ЕДУТ НА КОНГРЕСС».

Рано или поздно это должно было случиться. Конгресс уфологов был неизбежен, как крах коммунизма или, к примеру, Армагеддон. Его ждали. К нему готовились. Его боялись…

Тревожный сон простой министерской квартиры прервал ночной звонок.

— Добрый день, — отрывисто произнес до боли знакомый голос.

В три часа ночи подобное приветствие прозвучало довольно странно.

— Вы правы, — не разобравшись спросонок, автоматически ответил министр. Он посмотрел на часы, затем в окно, ничего не понял и уклончиво добавил: — Здравствуйте.

— Вы уже в курсе? — Голос в трубке был, как всегда, бодр и деловит.

— Да, — с ходу соврал министр.

Он с трудом дотянулся до прикроватной тумбочки и брякнул ладонью по клавиатуре компьютера. Вместо привычных котировок акций на Нью-Йоркской бирже во весь экран зелеными буквами пульсировала надпись: «УФОЛОГИ ЕДУТ НА КОНГРЕСС». Трубка в руках министра дрогнула. Неприятно засосало под ложечкой.

— Прочитали? — поинтересовался голос из центра Москвы.

— Да, — обреченно ответил министр и обвел глазами комнату в поисках скрытых камер.

— Ну и как?

— Дело плохо. — Министр пожал плечами и снова замолчал.

— Хуже, чем вы думаете. — Голос Кремля стал чуть громче, а напряжение медленно полезло из трубки прямо в министерское ухо. Печатая каждую букву, словно опытная секретарша из приемной ФСБ, главный голос страны четко произнес: — На конгрессе будет Холодов!

— Ой! — тихонько взвизгнул министр.

К этому моменту он уже почти встал с постели, но теперь снова сел и принялся по часовой стрелке тереть грудь ладонью.

— Вот именно, — ответили ему.

— Но он же прокурор! Что ему там делать? Я же не хожу в оперетту!!! — Министр окончательно проснулся и пришел в себя.

— Зря, — коротко резюмировали на другом конце провода. — Но сейчас не об этом. Две недели назад Холодов арестовал состав с какими-то камнями. Что излучает эта куча щебня, наши эксперты до сих пор понять не могут. По документам, в вагоне… хм… метеориты. Прокурор считает, что это неправда. А вот это уже, как вы догадываетесь, — очень большая проблема! Наши аналитики уверены, что разоблачать обман он пойдет прямо на конгресс, и, как обычно, глядя этим фанатикам прямо в глаза… Одним словом, ситуация чрезвычайная!

— Почему мы? — жалобно спросил в трубку министр, разглядывая старомодную крышку телефона правительственной связи, украшенную вместо кнопок с цифрами огромным золотым гербом.